Темнота резала глаза не хуже любого прожектора. Тишина будто бы заливалась через уши, наполняя голову и от ее переизбытка создавался мерный, тихий и неприятный гул. Ноги? Руки? Может, их уже вообще нет. Какая разница, где они, если ты их не чувствуешь? Вот и Регелю не было никакой разницы, где его ноги, где его руки и где он сам.
Час назад он был... где-то. Или не был. Смешанное чувство: вроде бы ты лежишь тут уже всю жизнь, а вроде как, пару часов отсилы, и то, эти пару часов ты благополучно проспал. Тщетные попытки осознать себя в неизвестной темноте с треском провалились еще пару минут назад, когда наемник, больше по привычке, упорно старался понять хоть что-нибудь из здесь происходящего. Совершенно внезапно это стало как-то неважно, будто все идет по плану. Так надо.
Йохан тяжело выдохнул и собрался с гулом в голове. Надо встать.
Однако вместо того, чтобы должно зашевелиться, ноги лишь проделали какие-то небольшие по своей траектории и непонятные по своему предназначению действия, в итоге оставшись лежать там, куда передвинулись. А передвинулись они на несколько сантиметров  максимум. Пальцы рук непроизвольно совершили какие-то движения, будто пытались смять холодный пол под собой. На этом телодвижения очнувшегося наемника окончились, не успев, собственно, толком и воспроизвестись.
Йохан просто лежал и смотрел в темноту над собой, которая вскоре трансформировалась в противные слабо мерцающие и всячески переливающиеся точки, полосочки и вспышки. Они гасли, передвигались в хаотичных направлениях, смешивались, раздваивались и снова вспыхивали где-нибудь в другом углу. Немец закрыл глаза, но картина абсолютно не изменилась: все та же аляповатая непонятная пустота будто застелила глаза и явно не намеревалась улетучиваться. Попытка сделать глубокий вдох вырвалась из груди слабым хриплым кашлем, после которого тело, казавшееся вроде как и не живым вовсе, вновь перестало подавать признаки хоть какой-то жизни.
Прошло несколько минут (парню же они показались чем-то несоизмеримым) до того момента, как наемник вновь открыл глаза, уже более осознанно. Теперь не было никаких точек и чего-либо подобного. Просто чернота, которая вводила в заблуждение не меньше, чем предыдущий праздник воображения.
Внезапно сквозь гул в голове пробился шорох, исходивший откуда-то со стороны, который опять же мог быть только происками воображения. Регель медленно повернул  голову на бок, не совсем понимая, зачем вообще это делает. Что-то дало ему понять, что он здесь не один и заставило пристально всматриваться в пустоту. Через несколько секунд человек уловил чернеющий силуэт кого-то неизвестного, но не принял его всерьез, снова вернув голову в исходное положение и вернувшись к созерцанию темной пустоты над собой.

Ворча нравились такие задания – много-много мяса! Живого, шевелящегося, вкусно пахнущего страхом и кровью! Нравился Ушбеку и процесс охоты, когда жертвы в панике удирали куда-то прочь, а Ушюек догонял их, сбивал на землю в страшном зверином прыжке и вцеплялся зубами в затылок. Не нравилось ворче только, когда синерылый питомец – Каррад, брал Ушбека за кожаный ремешок на шее и с матюками оттаскивал. Потом следовала долгая и нудная лекция о каких-то деньгах, заказе, выгоде, пиратском имени и порче товара. Ушбек делал вид, что слушал, старательно тараща красные зенки и стараясь состроить морду поумнее. А потом все начиналось сначала. Но, вот уже всех, кого хотели – поймали, а кого не хотели, сожрали, и задрипинская планетка, название которой Ушбек не пытался запомнить (слишком большой объем информации дурно влиял на крошечный мозг ворча), оказалась посещена такими важными персонами, как Ушбек и остальные. Именно так. Кучу мяса (пока еще живого) поместили в темное вытянутое здание. Ворча протестовал, считая, что слишком уж хорошие условия для жалких консервов готовятся, но протестовал тихо. Хотя, синяя тетка-азари Ушбека почти не трогала, ибо, как казалось ворче, боялась дрелла, а кроган боялся тетки, значит, тоже не трогал Ушбека. Хорошо устроился, одним словом.
Сейчас компании зачем-то потребовалось проверить пленников (как будто Ушбек не учуял бы сладкий запах тухлятины за километр!) и направились к тому самому складу. Ворча не возражал, по пути пытаясь ухватить сапог Каррада зубами, за что уже огреб по роже. Ну и ладно – потом сам приползет извиняться, этот самый сапог принеся в качестве подарка. Ну, так было в мечтах ворча, по крайней мере. У Ушбека было свое оружие – штурмовая винтовка и пистолет и ворча был счастлив. Еще, инструментрон (Ушбек слово не выговаривал и звал браслет на запястье просто «хренью») умел изрыгать огонь, превращая врагов в прах. Ушбек хоте жареного мяса вот прям щас!
Сейней, в очередной раз лениво отмахнувшись от нападающего на его ногу ворча, зашел в темное помещение и Ушбек последовал за ним, странно подпрыгивая и, если видел пленника очнувшегося, то шипел, плевался и скалил зубы. В общем, вел себя мило и учтиво, как и просили остальные «Корсары».
Зачем-то дрелл вытащил какого-то парня из клетки, пнул для профилактики и потащил к выходу. Ушбек присматривался-присматривался, присматривался-присматривался и, внезапно облизнувшись, вцепился человеку зубами в ногу. Острые зубы моментально сорвали шнурки и ботинок остался в зубах ворча. Довольно скалясь и пуская слюни в трофей, Ушбек посеменил следом за Каррадом, победно поглядывая на всех остальный пленников. Пленники, кто еще мог соображать, жались к стенам и отходили. Ушбек думал, что это из-за его крутости, но на деле, так действовала репутация Каррада и выставленные на показ шрамы. Улица. Синяя азари, коричневый кроган. Ушбек зарычал в их сторону, намекая, что не собирается делиться ботинком и сел грызть свою добычу в сторонке, страшно урча, когда на зуб попадались железные колечки.

Боль, врезавшаяся в солнечное сплетение, оказалась на удивление действенным будильником для Йохана, все еще пребывающего в прострации. Но вот подействовала она не надолго, потому что была неведомым образом забыта и упущена из внимания человека, который был занят тем, что буквально уехал куда-то, опять-таки, не понимая и четверти происходящего.
Единственное, что Регель понял - это то, что какая-то тварь сперла у него ботинок. Свою обувь немец сразу же признал и даже через сходящее влияние дешевого наркотика ощутил поднимающуюся в себе бурю негодования. Появилось маниакальное желание засунуть ботинок ворче в задницу, если, конечно, она у него есть.
Вскоре чрезвычайно умный взгляд Йохана встретился с плавающими в радужном пространстве косыми глазами какой-то синей женщины. Кто это был, Регель так и не понял, однако эта ш*юха ударила его настолько сильно, что немец услышал хруст собственных костей даже через туман в голове. От резкой боли, настойчиво начавшей приводить своего испытуемого в чувства, Регель согнулся и выпал из руки дрелла. И тут он ощутил все: и боль в верху живота, и горячую струю, спускающуюся по шее вдоль татуировки, а теперь, когда он согнулся почти вдвое, к подбородку, неприятную мелкую боль от царапины и, конечно же, боль в носу.
- Schickse, - едва слышно прошипел он на родном языке, перехватывая переносицу пальцами правой руки.
К правой руке тут же подключилась и левая, и общими усилиями нос был вправлен. Благо, перелом оказался не такой, после которого нос расплющивает по лицу. В лучшем случае, в дальнейшем будет едва заметно искривлена переносица, однако сейчас немца волновало не это. Если переносицу не вправить никак, то потом будет...
"Пи*дец", - пока что это было самое умное слово, которое мог сгенерировать раскочегаривающийся мозг.
Спустя пару минут, немец решил-таки подняться. Непривычно ослабевшими руками стерев кровь с лица, Регель поочередно осмотрел всех собравшихся. Ворка, азари и - человек чуть повернул голову назад - дрелл.
- Зачем? - вяло переспросил он, снова обводя взглядом все, что только было вокруг, - Вы или работорговцы, или такие, которые устраивают эти е*аные подпольные шоу с боями насмерть, - его спросили - он ответил.
Регелю было необходимо узнать, кто перед ним находится, чтобы потом, когда сознание прояснится, а ослабшие конечности придут в норму, сгенерировать план действий. Как-то даже не хотелось человеку проверять правильность своей догадки. Хотя, пусть лучше он угадает, потому что, насколько знал он сам, названное им - еще цветочки, в какой-то мере.
В конце помещения парень заприметил выход, а неподалеку слева - груду сломанных кусков арматуры и еще какой-то мусор. На первый раз не густо, однако сейчас была не та ситуация, в которой можно выбрать из множества вариантов. Надо было действовать, и быстро, пока эти чертовы уроды-ксеносы не придумали еще что-нибудь.

Отредактировано Johan Regel (9 октября, 2012г. 18:26)

Ворча зарычал, когда синяя баба повернулась в его сторону. Она не любила Ушбека, а Ушбек не любил ее. Ушбек вообще никого не любил – он любил ботинки, мясо и кровь. И убивать. И рычать. Ну, может совсем чуть-чуть ему нравилось бить Кхару электрошокером и общество Каррада. И все.
Ворча отполз от азари подальше, подумав, что она позавидовала его добыче. Он не любил, когда кто-то пытался отобрать его ботинок. Такое хамство Ушбек спускал только дреллу, и то, долго рычал и не отдавал. Другие же, решившие что с ворча можно поиграть в собачку лишались конечностей – зубы у Ушбека были острыми, и половина – стальными иглами – все, что выбивали ворче в драках, Карда восстанавливал. Было и больно и весело одновременно.
- Гхррррр! – выдал он сквозь зубы, придя к какой-то скромной мысли в своей крошечной черепушке. Кроган так испугался рычания Ушбека, что поспешил свалить. Ворча радостно оскалил зубы, демонстрируя, кто тут доминантный самец! Конечно Ушбек! Раз его даже кроган боится! Только, Кхорн так испугался, то едва не пробежался по ворче и Ушбеку пришлось ретироваться поближе к Карраду. А что? Он же должен защищать питомца? Вот Ушбек и защищал, вдруг, кроган и синерылого пнуть попробует? Не попробовал, убежал, под ехидные смешки ворча.
А Карард уже продолжил издеваться над человеком. Подумав (какая редкость!), Ушбек решил присоединится, для начала откусив Ди…Хрии… Дипр… Человеку, в общем, ухо. Но, Каррад уже ломал ему руку, и ворча честно ждал очереди. А чтобы не скучно было, начал развлекаться разговором:
- Ты умрешшшшь, человввек! Сгниешшшшьььь заживо! Будешшшшь вонять! Орать! Гнииить! Черви!! – от нарисованной картины Ушбек сам же и расхохотался. Чудесное самообслуживание – сам себе палец показал, сам и посмеялся. В прямо смысле этого слова – Ушбека очень веселили откусанные пальцы, особенно турианские. Может, и этому человеку отгрызть?
- Ушбееек, пасть разуй!
Челюсти только клацнули – ворча подпрыгнул, ловя окровавленный ошметков в воздухе. Не спеша жевать (хотя какой соблазн!) пересел так, чтобы человек видел и медленно, со вкусом начал пережевывать плоть. Не проглотил, открыл пасть, показывая содержимое, обильно сбагренное слюнями, и только потом глотнул.
- Человек вкусный. Ушшшшбек еще хотеть! Еще хочет, - поправился он, помня об уроках правильного разговора. За каждую правильно составленную фразу Сейней давал питомцу по куску мяса. Может, и сейчас сработает?
- Давайте отпилим его голову! Вытащщщщим мозг! Сожжжрем! Ложжжкой, - на всякий случай уточнил ворча, снова вспоминая уроки хороших манер. Когда он говорил, слюна брызгала и летела на пленника, но что он мог сделать одному из «Корсаров»? Да ничего, по сути…
- Человек! Ты хочешшшь сдохнуть? Человек, ты хочешшшь жить? Моли о жизни, человек!!

Боль была не то, чтобы нестерпимой, однако полностью пришел в себя Йохан немного не во время. До боли закусив нижнюю губу, он проследил за тем, как ботинок дрелла сдавливает его кисть и как та, не выдержав, проминается под подошвой с характерным неприятным хрустом. Во рту появился соленый металлический привкус крови - губа, разбитая дреллом, начала кровоточить еще сильнее. Главное терпеть, а не радовать этих ксеносов криками от боли и отчаяния.
Ощутив тяжесть в виде инопланетянина, немец рефлекторно дернулся всем корпусом. Однако синерожему все было нипочем, потому что он не обратил на это никакого внимания, а лишь начал методично вырезать кусок спины. Неизвестно, в наказание ли за строптивость или ему просто хотелось устроить садо-шоу здесь и сейчас - это было не так важно.
Поток нецензурных выражений не смог перекрыть раздражающие слух вопли ворчи, который, как казалось наемнику, скакал вокруг этого действа. Эту визгливую тварь Регель попытается прибить первым. Если выдастся момент, конечно. Пока что надо лежать смирно и ждать удобного момента, потому что какую-то дверь помимо входа в камеру, в которой он недавно пребывал, человек уже заприметил. Взгляд судорожно метнулся осматривать помещение: никаких дверей кроме той, за которой только что скрылся кроган, предпочитавший остаться неизвестным, а не принять участие в массовом истязании одного-единственного существа, да двери других камер. Йохан надеялся увидеть что-то вроде ящика или просто кучи, где могло бы лежать барахло, сдернутое с похищенных, однако ничего похожего не было.
Удар под ребра вернул парня в происходящие события, однако итогом стало лишь то, что зубы сильнее впились в губу. Издавать какие-либо звуки, которых, вероятно кто-то из троих да ожидал, Регель наотрез отказал самому себе. Восхвалять эту синекожую тварь с щупальцами на голове? В другой ситуации это бы выглядело как чистой воды издевательство, однако этот дрелл, похоже, был настроен серьезно. Сколько раз она его удовлетворила, что он так ее восхваляет?
Когда эстафету по речам с контекстом "Трепещи!" взяла на себя азари, предварительно откинув слушателя на спину (для лучшего восприятия, видимо), Йохан - насколько это было возможно - заинтересованно посмотрел на нее.
"Страшная какая", - была первая мысль парня. Дальнейшее желание смотреть на эту "опасную" дамочку отпало само собой.
- Жить? - переспросил человек, сплевывая кровь, накопившуюся во рту, в сторону, - Да. Только вот нагонять страх ты не умеешь, - "Пусть лучше говорит эта ящерица".
Регель знал: это была дерзость, которую "ящерица" вряд ли простит. Мысленно ругнув себя за неумение держать язык за зубами, немец кашлянул и посмотрел в потолок, немного поморщившись от боли. Прикрыв глаза, парень глубоко вдохнул и медленно выдохнул, переводя дыхание. Пока была возможность это сделать.

Ворча опасливо зарычал, стоило азари притронуться к его лысой макушке, но отстраняться, или тем более, хватать зубами ее за руку Ушбек не рискнул, подозревая, что тогда никакой Каррад не спасет, а то и присоединиться. Не смотря на всю свою тупость, ворча, как и любой зверь, прекрасно чувствовал, кто вожак в стае, и кто самый сильный тут.
Пасть со щелчком захлопнулась, выполняя приказ, а как только синяя баба убрала руку, Ушбек отполз подальше, усаживаясь на задницу и умудрившись почесать шею ногой, вытащив ее из разношенного сапога, и распространяя вокруг чудные флюиды вони.
- Человек – тупой, - авторитетно заявил Ушбек, рассматривая отросшие ногти на ногах. Куснул пару раз, взвыл, ибо больно прикусил зубами-иглами палец, - Он не знает, что с азсссари спорить нельзя. Тупооой!
Если азсссари захочет, человек, ты от страха осссобрешшшшшься! Будешь плакать, человек! Будешь рыдааать!
Ушбек подался вперед, принюхиваясь. Ах, как чудно пахла человеческая кровь! Как бы урвать себе кусок? Может, прыгнуть, укусить, пока Каррад не видит и быстро убежать? Ушбек умел бегать быстро-быстро.
«Не, синяя светящаяся херня быстрее», - уныло подумал ворча, покорно отодвигаясь в сторону, когда сапог Сейнея пришелся ему в бок. Пока мягко. Впрочем, дрелл обычно не вые*ывался на своего хозяина – ворча его хорошо воспитал.
- Мы не будем его ессссть, Каррад? Сссовсем не будем? – разочарованно протянул Ушбек, уловив главную мысль. Как обычно – гастрономического характера.
- Ворча… Ушбек… Я! Я думал – он обед!
Ворча нацепил сапог, прыгая на одной ноге. В его голове не укладывалось, зачем азари и дрелл возятся с этим отребьем – хотят продать, так пускай продают. Хотят убить – так что тянуть-то. Еще и подарки какие-то… Какие подарки человеку, если его, Ушбека, обделили?
Но грозно поинтересоваться, почему дрелл что-то дарит человеку, а не ему, ворча не успел – Каррад достал чудную рубашку черного цвета из тех, у которых рукава сзади связывались, да ремешков было много. Такая у Ушбека была, ему не интересно было, но запихать человеческое мясо в рубашечку ворча своему питомцу помог, особенно усердствуя со сломанной рукой человека, чтобы ему было повеселее, да ощущения покрасившее. Надо же было хоть как-то напоследок поизмываться?
- Лежите, лежите, вы же не хотите, чтобы мы вам руки сломали? Это всего лишь ради вашей же безопасности.
- Вторую, - хихикнул Ушбек, и его хихиканье напоминало скрип ржавого гвоздя по стеклу.
Поймав взгляд дрелла, Ушбек оскалился, поднялся на обе ноги, становясь еще страшнее, и все равно выглядя животным каким-то. Гулко топая, Ушбек потащился к кладовой, но долго там возиться себе не позволил – цапнул заранее приготовленный шприц, схватил в зубы и вернулся обратно, притащив Карраду искомое. Ушбека от красного песка не вставляло, а потому на запасы он не покушался. Вот сапоги – это да, это была Любовь Всей Жизни ворча.
Пока человека тащили до камеры, ворча успел поймать его зубами за пятку, получил с ноги от Каррада и обиделся. Впрочем, в голове Ушбека обиды долго не задерживались, а потому услышав сокровенное «обед», он тут же питомца простил и, сверкая красными зеньками уточнил:
- Кем?

Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять… Двадцать шесть… Самым интересным занятием сейчас было считать капли, которые с противным звоном падали на пол где-то там, в другом конце камеры. А, может, это всего лишь происки воображения. Снова какая-то наркомания.
Эй, обычно Красный песок должен вызывать эйфорию и радость от жизни! Где оно все?! Ах, да, точно, простите. Если до этого тебя усердно долбили по всему телу и морили голодом n-ное количество дней, то никакой эйфории у тебя и не появится.
«Хорошо хоть жрать не заставили» - подумал Йохан, устраиваясь мало-мальски, но поудобней. Это как жеж, в таком состоянии-то… Ну вы поняли. А так даже нечем, и этот факт несказанно обрадовал. Настолько сильно, что вызвал у пленника неоднозначный смешок.
Через несколько минут вонь исчезла. А за ней исчезли и боль, и дискомфорт, и даже звук падающих капель. Стало немного лучше, однако рассмотреть что-либо уже не представлялось возможным.
Когда там отключка уже?
Регель ждет, дождаться не может, когда же, наконец, придет этот недельный летаргический сон.   
- Хоть отдохну спокойно, и эта тупая голубая жаба не будет пороть всякую чушь над ухом, и… А, точно. С ним еще была… Ха-ха! Голубая жаба! За это я спи*жу твой… Нет, нет, не скажу! Синяя баба все-е-е слышит, - все эти нечленораздельные реплики были направлены исключительно на развлечение себя любимого и произносились уже на немецком. Собственное бурчание казалось Регелю настолько искрометным, что он позабыл о всех своих горестях и обидах, нанесенных синими людьми и даже о трагической потере одного ботинка. Он уже был готов подарить ворче второй, ибо настроение располагало.
- Ох, найду я потом эту синюю швабру… - дальнейший возможный поток речи был прерван истерическим смехом, смешанным с криком.
Наркотические веселушки и истерика от осознания всей де*ьмовости своего положения – не самая хорошая смесь, от которой хочется лезть на стену. Да, вот, жаль, действия стиснуты даром ящерицы – этой чертовой смирительной рубашкой.
- БЛ*-*-*ТЬ!
А дальше – снова истерические вопли.
Через пятнадцать минут все стихло. Пленный успокоился, затих и распластался там, где почище, готовясь встретить смерть. Нет, ну правда, за*рахало уже. Убил бы сразу и не мучился, раз на то пошло. Нет! Надо было обязательно показать, какой ты весь из себя такой крутой и модный.
Регель поставил себе цель – составить план мести сразу же, как только придет в себя.

*    *    *
Прошел где-то час до того момента, как Регель затих окончательно. Горло раздирала сухая неприятная боль, смешанная с подступающей жаждой. Сквозь плотную темноту в глазах нередко умудрялись пробраться какие-то жуткие существа, обезображенные пошатнувшимся за прошедшее время состоянием разума. Регель то и дело нервно вздрагивал, но тут же давало о себе знать сломанное запястье и выступающее мясо на спине.
Де*ьмо.
Язык начал заплетаться на попытке отогнать от себя внезапно примерещившегося ворча, который n-ное количество времени назад скакал вокруг ящерицы. Все, это крах. Финито, бл*ть.
Внезапно для самого себя, но в то же время незаметно, Йохан отключился.

*    *    *

Боль снова возвращается. Правда, сейчас уже только в руке и в спине, и то, не такая сильная, как могла быть. Регель нервно дернулся всем телом и открыл глаза. Через пару минут глаза привыкли к темноте, что позволило хоть как-то рассмотреть незнакомое помещение. А, нет, не такое незнакомое, как предыдущее.
Вдох-выдох.
Внутрь врезается ощущение дикого голода, а за ним и жажда.
От наркоты не осталось и следа, и сейчас это даже расстраивало. Но не так сильно, как осознание того, что тебе хочется повторить. Сейчас мысль о повторной дозе не была удостоена большого внимания, так как были проблемы и поважнее: отсюда надо валить. Неважно, как, но надо валить.
Даже не хочется знать, что эти ксеносы решили устроить дальше. Любой удобный для такого состояния момент – и х*р они больше Регеля увидят.

Отредактировано Johan Regel (2 ноября, 2012г. 05:35)

Ворча был занят. Он жрал. А питомец-дрелл пытался отвлекать. Ушбек долго игнорировал крики чешуйчатого и стуки, пока не услышал в голосе Каррада что-то такое, что вызывало даже в тупорылом ворче страх. Подхватив кусок поаппетитнее (кривая, жилистая лапа… Вкусная лапа!), Ушбек неспешно, пытаясь не терять достоинства, пошел к Сейнею, но следующий же призыв заставил ворча ускориться до бега, злобно сщурить красные глаза и оказаться перед дреллом, как мифический лист перед травою.
- Ррмыф? – уточнил ворча недольным и в тоже время пугливым рычанием, не выпуская добычу из зубов. Были бы у ворча уши, он бы их прижал, а так только лупил красные зеньки, лишенные и намека на интеллект, да нервно мял пальцы.
- Фафррр… Забыли? – непонимающе уточнил Ушбек, доставая из пасти добычу, дабы вежливо предложить дреллу. Тот отказался, чем Ушбека не удивил. Каррад тухлятину не шибко-то любил, это ворча знал, но упустить повод подлизаться, дабы не отхватить за свою медлительность не мог. А вообще - это было слишком вкусно, чтобы делиться, - Про что забыли? Ушбек помнит… Он полы не помыл, да? – полы и вправду стоило помыть, или, хотя бы, вылизать. Кровавые следы тут и там, ошметки тел, лужи блевотины… Ушбек чувствовал себя на базе прекрасно. Ему нравился этот склад консервов, где было много-много жратвы. Кого-то, правда, ему запрещали трогать, про кого-то, вроде турианцев или кварианцев, Каррад говорил: «не тяни в пасть всякую пакость, урод тупой!», но Ушбек все равно тянул. А потом или получал по голове, (что для ворча было тьфу – мозги-то отсутствовали), или же потом блевал в уголке. Почему такое вкусное мясо вызывает такую плохую реакцию – ворча не знал, а слова «аминокислоты» заставили бы его вакуум в голове перевернуться и всосаться в спинной мозг.
Каррад пошел вдоль клеток, а заинтересованный Ушбек посеменил за ним, стараясь не сильно гроко чавкать саларианской лапой, однако же… Слишком вкусно было, чтобы отвлечься. Кость хрустела под зубами, Ушбек скалился, довольно заглатывая куски мяса. Хорошо!
Дрелл остановился у какой-то камеры и ворча заинтересованно подался вперед, чтобы рассмотреть – кто там сидит. В отличие от Каррада, у Ушбека память была ОЧЕНЬ короткая и избирательная, а чтобы донести до него опредленные мысли, вроде той, для чсего нужен сортир и как пользоваться сливом, требовались долгие годы. И все равно, ворча, пока никто не видел, метил углы и сваливал на других ворча. Удобно – невинный взгляд он уже давно отработал.
Пинок под ребра (второй за столько короткое время!), чтобы не мешался, Ушбек вновь воспринял с буддийским смирением – Каррад всегда так делал. Это еще не засветился, а  то было бы совсем страшно.
Из распахнутой двери завоняло так, что ворча сморщился, отшатнулся уже сам.
- Фуууу! – прошипел он, демонстративно занюхивая оторванной конечностью, - Закрой, Каррад! Пасет! Фу! – а пасло обычными для камеры и заточения ароматами – немытого тела, мочи, дерьма и страха. Просто тут концентрация была дикая, усиленная еще запахом ломки – боль, пот, сам наркотик.
- Люди – мерзкие создания, - подвел итог Ушбек, садясь на пол, в стороне от двери. Каррад как раз вытащил что-то всклоченное, грязное, давно не жравшее и не мывшееся. Ворча покосился без интереса. Такое и он бы жрать побрезговал.
- Давай его убьем? – милосердно предложил Ушбек.

Отредактировано Ushbek (6 ноября, 2012г. 10:52)

Ворча странно косился на жаждущего своей дозы человека. Если бы Ушбек был поумнее, можно было бы смело сказать, что во взгляде у него читалось презрение, но… в красных моргалках ворча читалось только желание убивать, чистая, незамутненная тенями мыслей тупость и звериная агрессия. Кидаться и кусать вот конкретно этого пленника Ушбеку было откровенно противно – ну его, такого вонючего. Если Каррада потянуло на мясо с душком, то Ушбек с ним обедать не обязан. Ну, или стоять рядом пасло из клетки все сильнее, особенно для чувствительного к запахам ворча.
- Поигррррраем ессссще? – прорычал-прошипел ворча и добился-таки желанного жеста. Дрелл, увлеченный игрой «Покажи шприц и не давай» только махнул рукой на питомца.
- Мошшшно я сссебе другого селовввекааа восссьму?
Снова нетерпеливый взмах рукой и даже пинок ногой. Ушбек, рассудив, что ему дали добро на любые действия вприпрыжку понесся вдоль ряда клеток, заглядывая в окошки. Не то, и это не то… А это вообще заразное, судя по морде! А! Сойдет!
Ворча открыл клетку, страшно оскалился, заставляя молодую самку человека в панике забиться в угол. Бойся-бойся! Ушбек еще не начал!
Первым делом о сцапал ее за патлы и выволок в коридор – в клетке было грязно. Грязь, конечно, Ушбека не смущала, зато он мог поскользнуться на дерьме, что по полу валялось и упасть, а этого ему не хотелось. Потом мыться заставят… Ушбек не любил ванную. Особенно с пенкой и пузыриками, но это почему-то казалось забавным остальным и в частности Карраду, а потому ворча терпел, стиснув зубы. А если не мог, то гордо молчал в намордник.
Ушбек был парнем простым и без затей – сначала он просто девку отму*охал ногами, потом – руками, а после решил погрызть. Но, неожиданно, жертва дико взвыла, засадила ворче с кулака в глаз, оставляя шикарный по своей расцветке фингал и спотыкаясь, чуть ли не на четвереньках кинулась прочь. Ворча взвыл и сделал… Глупость – ожидаемо, верно?
Он вскинул руку с инструментроном, и женщину догнала струя пламени – жаркого, дикого. Снова вопль первобытной боли, но тварь была упорной и продолжала бежать. К ящикам. Ушбек сел на пол, почесал голову задней ногой, глядя, как догорающий труп среди ящиков и упокоился. Вкусно пахло свежей, жареной плотью.
- Ушбек не завтракал, - сообщил ворча, а потом, поймав взгляд дрелла, понял, что сделал что-то не то. «Не то» заключалось в том, что ящики были деревянные. Со жратвой – контейнеры саморазогревающиеся от тепла рук. И, взрывающиеся, если их запихнуть в огонь.
- Ну… Упс? – спросил Ушбек и драпанул прочь от Каррада, огня, уже расходившегося по комплексу и прочего дерьма. Выскочив на улицу, ворча застыл, разинув пасть. Все небо закрывало огромное брюхо корабля с синим символом – какой-то фаллос и звездочки.
- АЛЬЯЯЯЯНССССС! – взвыл ворча, забегая обратно. Бросать Каррада он не хотел. Схватив дрелла, начавшего уже открывать клетки, дабы спасти товар, за руку, Ушбек попер вперед, к другому выходу, дабы сбежать, по пути пояснив:
- Там Альянссс! Бросаем мясссо! Валим, валим! Пускай тут все горит! Пускай сдохнууут! – провыл Ушбек.