*за два дня до нынешних событий*
Покой в лёгких вдруг был нарушен тихим слабым стоном, от которого грудная клетка негромко загудела и завибрировала.
Девушка прислушалась, но услышала лишь тишину.
- Не бойся, здесь безопасно, - где-то на краю сознания произнёс Ней. Бетани не подала знака, что услышала, но информацию к сведению приняла. Она осторожно подтянула свою руку поближе к себе. Затем, так же медленно и осторожно, - вторую. Только после этого она открыла глаза и увидела первым делом свои ладони. Запястье правой руки тихо отзывалось болью на малейшее движение, но теперь эта боль стала вполне терпимой.
Беловолосая аккуратно повернула голову и огляделась. Она по-прежнему лежала на животе, как её и оставили доктора. Правда, сложно было сказать, как долго она не приходила в себя. Может, пару часов, а может, и пару недель.
По скучным стенам она узнала больничную палату. Над девушкой надвисал довольно высокий белый ровый потолок. И, стоило её взгляду коснуться двери, как та с механическим щелчком и шуршанием отворилась. Вошёл доктор.
Это был старец с седыми волнистыми волосами по плечи, в очках с почти незаметной оправой, а за теми очками  скрывались по-стариковски добрые карие глаза. Человек казался внешне сильным, суровым, словно натянутая тетива лука, но добрым.
- Мисс Хендерсон, Вы очнулись, - констатировал он, подойдя чуть ближе к девушке. Она попыталась было встать, чтобы придать себе более пристойный вид, но врач остановил её: - Не надо, не надо, Вам нельзя ещё вставать. Не напрягайтесь, - медленно, держа руки у неё на виду, он подошёл к её лежанке и взял её левую руку за запястье - проверить пульс. Бет вздрогнула: после тех учёных, которые тестировали на ней наркотики, она боялась давать кому-либо обследовать себя. Но доктор тактично сделал вид, что не заметил её секундного испуга, и скоро, удовлетворённый, отпустил руку девушки. Затем он включил инструментон и продолжил: - Как Вы себя чувствуете, мисс? Голова не кружится? Слабость? Туман в глазах?
Хендерсон на секунду закрыла глаза, пытаясь определить, как она себя чувствует. После, негромко прокашлявшись, чтобы вернуть себе голос, она произнесла: - Терпимо. Руки немного болят. Левую ногу почти не чувствую. Там, кажется, повреждение подколенного сухожилия... Горло болит. Голова тяжёлая... - Девушка приподнялась, опираясь на локти, и закрыла лицо руками. - Кажется, всё. А что произошло?.. - но вдруг она вспомнила и одёрнула руки от лица. Тут же её глаза расширились от ужаса. - Доминик! Где он? Что с ним? Доктор? Скажите мне, где он? Оперативник Доминик Хайлинг! Всё ли с ним хорошо?
Девушка говорила торопливо и испуганно, и седовласый мужчина поспешил её прервать.
- Не волнуйтесь, Хайлинг в порядке. Он здесь же, на этой базе, в другой палате.  Он пришёл в себя несколько дней назад, его организм пострадал не так сильно, как Ваш. Да и он куда выносливее... чем Вы, чем женщины, да и превосходит в выносливости многих мужчин. Действие препарата сказалось на нём не так пагубно. Но сказалось, - только теперь Бетани осмелилась выдохнуть и спокойно прислушаться к речи доктора. - Если бы у нас не было антидота с той исследовательской базы, мы бы не сумели спасти вас обоих. А пока Вам, мисс Хендерсон, нужно отдыхать и набираться сил. За оперативника Хайлинга не переживайте, он сам скоро Вас навестит. Я буду приходить к Вам так часто, как получится. А сейчас попробуйте поспать.
От мысли о сне девушку передёрнуло. Она нахмурилась и отрицательно помотала головой.
- Нет, нет, доктор, я не могу. Я не хочу, я не должна спать. Я не... "Я не хочу вновь видеть эти кошмары"... - хотела добавить она, но осеклась. - Пожалуйста, прошу, не заставляйте меня! Я не хочу!..
- Успокойтесь, успокойтесь, Бетани, - утихомирил её доктор. - Я не стану ни к чему Вас принуждать. Я и не думал, что Вы так бурно отреагируете... Просто имейте ввиду, что здоровый сон пошёл бы Вам на пользу. Я могу дать Вам снотворного, если желаете...
- Нет, не надо. Я не буду спать. Нельзя. Нельзя спать. Во сне - зло... - напряжённо прошептала Бет. Человек в ответ лишь примирительно поднял руки.
- Тогда постарайтесь отдохнуть. Я сообщу, когда Вам можно будет вставать. Можете задавать мне или любому другому врачу, который придёт к Вам, любые интересующие Вас вопросы.
Беловолосая кивнула и снова бессильно упала на кровать: руки отказались её держать дальше.
- Спасибо. Всё... Всё будет хорошо, да? - рассеяно спросила она, сама едва понимая, зачем спрашивает об этом.
- Конечно. Вы идёте на поправку, лаборатория "Затмения" была уничтожена, Ваш друг, - доктор чуть задержался, видимо, про себя решая, друг ли ей Хайлинг или нечто большее. - в безопасности и ждёт Вашего пробуждения. Всё, я Вас временно покину. Лежите и отдыхайте, не напрягайте свой организм. Выздоравливайте!
С этими словами доктор отошёл к двери и скоро оставил палату. А Бет осталась лежать с открытыми глазами, вспоминая, что же с ней произошло...

Девушка наблюдала за лицом Доминика, любовалась его благородными и мужественными чертами. Ей доставляло определённое удовольствие то, что она была одной из немногих, кто вообще видел его лицо, кто хоть раз в жизни мог заглянуть в эти глаза. Кажется, или... нет, правда, его глаза стали прежними. По-прежнему живыми, задумчивыми и глубокими. Из них исчез тот пугающе-равнодушный туман, который появился после её несправедливых и глупых нападок.
- Бетани, - вновь заговорил Ангел. Всякий раз, когда он называл её по имени, он будто касался пальцем её души, и та трепетала от этого прикосновения, как трепещут струны арфы под рукой музыканта. Девушка слушала и внимала, ибо свято верила его словам. Верила, как никому другому в своей жизни.
Убийца крепче прижал её к себе, отчего Бет тихо охнула: всё же, его руки отличались от обычных человеческих рук, они были куда сильнее. Но девушку не волновало это, она была готова терпеть эту небольшую тяжесть и боль, чтобы подольше быть рядом с ним. Пусть и казалось, что даже рёбра несколько трещат от его крепких, иногда слишком сильных объятий.
- И я здесь. С тобой. Как и ты со мной…
Хендерсон почти отчаянно обняла его в ответ, тоже вкладывая всю свою силу в эти объятия, но в сравнении с силой Хайлинга, естественно, эта сила была ничем.
- Да... Ты рядом. Ты наконец-то рядом со мной... Я так долго ждала...
- Значит, - произнесла девушка, подняв взгляд на человека. - я - человек? Я хочу, очень хочу им быть. В той лаборатории я поняла это... - глаза Бет испуганно метнулись в сторону. - Мне снилось,... что Ней предложил мне стать с ним одним целым. Он назвал меня "Сверхмашиной"... "Та, перед кем стоит преклоняться", - вспомнила она строчку из речей ИИ в своём сне. - И под конец... стыдно признаться, но я сдалась. И стала с ним одним, - но потеряла всё... Я перестала чувствовать. Перестала ощущать. Не могла прислушаться к сердцу: мной владела лишь жестокая и строгая логика. Это... Это ужасно... Я не хочу становиться Сверхмашиной. И тогда тоже не хотела. Но Ней пообещал исцелить меня от моей боли. Избавить меня от страданий, которые зиждутся в моём сердце. И он действительно избавил, но не так... Он не разрешил проблемы, он просто удалил её. Стёр из моего сердца. И превратил это сердце в насос для масла. Масла, которое питает его металлические платы и системы. Я, наверное, говорю слишком мутно... - беловолосая снова взглянула на Доминика, будто ища утешения и понимания в его бездонных тёплых глазах. - Я и сама не совсем понимаю, о чём я говорю... Все эти безумные сны... Видения, вызванные наркотиком... Страшные, холодные. Безмолвные. Мёртвые. В них не было ничего. Только мёртвый пронзительный холод и одиночество. В некоторых видениях я ждала тебя, видела твой призрак, - но тебя не было. Как хорошо, что всё это закончилось! И ты здесь... - выдохнула она, зарывшись лицом в складки его мантии на плече.
Но вдруг она снова отстранила своё лицо и обеспокоенно посмотрела на убийцу.
- Прости, мой Ангел, я совсем забылась... Как ты себя чувствуешь? Когда я нашла тебя в главной лаборатории на той базе, ты был... - девушка осеклась от ужаса перед своими мыслями. - Я испугалась за тебя. Как ты? - Бет провела ладонями по его рукам и плечам, будто бы пытаясь утешить его боль, если она и была. А её карие глаза всё ещё тревожно вглядывались в его лицо. Одной рукой она осторожно прикоснулась к его лицу (совсем как в тот раз, подумала она) и провела по бледной полоске шрама, пересекающего губу.

Отредактировано Bethany Henderson (9 июля, 2013г. 12:27)

*за день до нынешних событий*
- Мисс Хендерсон, как Вы себя чувствуете?
Снова тот же седовласый доктор на пороге. Девушка сидела на своей кушетке, обхватив колени руками, и равнодушно взирала на пришельца. Её глаза были как будто пустыми, в них словно не хватало чего-то, какой-то важной детали. Она молча кивнула, мол, чувствует себя удовлетворительно.
- Мисс Хендерсон, почему Вы молчите?
Доктор подошёл ближе, вглядываясь в её лицо. От длительной бессонницы у неё под глазами уже обрисовались тёмные круги.
- Мне нечего сказать. Простите, - отозвалась она. Её голос был негромким тоже пустым, безэмоциональным, но при этом не вызывающе резким. Она сказала это не из-за обиды на доктора (да и не на что ей было обижаться), а от того, что действительно не хотелось говорить.
- Может, мне стоит позвать психолога? Среди моих коллег есть замечательный специалист...
- Не надо, - оборвала его Бетани; в её голосе мелькнула нотка испуга.
- Уверены? Может...
- Нет. Нет, не нужно. Я в состоянии сама разобраться со своими проблемами. - "Ну да, конечно, в состоянии!" - хмыкнула она про себя. - Простите. Я просто ни с кем не хочу сейчас говорить. Только с одним человеком...
- Агент Хайлинг?
Девушка молча кивнула.
Доктор вздохнул и поправил очки лёгким движением.
- Тогда я сейчас осмотрю Вас, сниму показания с приборов и уйду. Идёт? - примирительно предложил доктор, слабо улыбаясь.
- Да. Извините меня, - ответила Бет, вставая с лежанки.
- Я понимаю. Вам многое пришлось перенести... Я знаю это по Вашим ранениям и по... Я ведь врач. На Вас испытывали наркотики, девочка моя. Поэтому Ваша замкнутость вполне объяснима, - сказал доктор, взяв руки беловолосой в свои и изучая повреждённое запястье и огромные царапины на руках, которые, впрочем, уже начали заживать.
- Вы на меня не обижаетесь? - уточнила девушка, едва сдерживая себя, чтобы не дёрнуться от чужих прикосновений. В этом было уже что-то, похожее на фобию.
- Нет. Я Вам лишь сочувствую. Надеюсь, когда Вы встретитесь с оперативником Хайлингом, Вам станет лучше.
- "Я тоже надеюсь"...
После недолгого осмотра всех ранений Бет, врач и вправду покинул палату, а беловолосая снова села, обвив ноги руками и спрятав голову в колени. Глаза её снова наполнились слезами, она уже и сама не знала, отчего.
- "Успокойся, Бет, это просто нервы... Которые, похоже, уже сдают"...

Хендерсон водила пальцами по лицу мужчины, запоминая приятную вибрацию от прикосновения к тёплой человеческой коже. Глаза её всматривались в глаза Доминика, подернувшиеся дымкой размышлений, и девушка пыталась догадаться, о чём же он так напряжённо думает.
Прислушиваясь в тот же момент к себе, Бетани чувствовала, как постепенно слабеет. Ей всё труднее было держать глаза открытыми (хоть спички вставляй!), голова неприятно гудела. Кроме того, в животе что-то иногда сжималось, напоминая, что девушка в последний раз ела давно и мало. Да и для горла требовалось что-то тёплое, вроде горячего чая...
- Знаешь, что? – вдруг голос убийцы вырвал её из чувств жажды, голода и сна. Она снова внимательно подняла опущенные глаза на него. - Наша сила, как и слабость одновременно – наше единство. С нами никогда не случится ничего, пока мы вместе. Потому что мы не дадим друг другу упасть, завять, сойти с пути.
Девушка чуть улыбнулась, понимая, что Доминик прав. Отныне - они одно целое, они должны друг друга хранить и поддерживать до последнего вздоха. И только тогда они будут в безопасности. И будут счастливы...
- Мне, наверно, странно тебе это говорить, но, если бы тогда, в лаборатории, я не знал, что где-то рядом ты ждешь меня… я сомневаюсь, что протянул бы так долго. Не знаю…
Беловолосая вздрогнула при упоминании той лаборатории, перед глазами пронеслись уже знакомые до мельчайших деталей картины: коридор, усеянный трупами саларианцев-учёных и турианцев-охранников, которые были убиты будто разъярённым диким зверем, которого занесло в эту лабораторию. Затем - неподвижное тело в белом плаще и капюшоне, над которым склонились саларианцы и турианцы, как-то злобно посмеиваясь над новой жертвой. Следующая картина - саларианец, прижавшийся к стене и умоляющий Бет о пощаде. Но в тот момент она уже знала: пощады не будет. Только не тем, кто посмел причинить зло её любимому. Может, она действовала слишком поспешно, но девушка и мысли не могла допустить, что этот учёный останется в живых. И, наконец, - стол с колбами, в которых хранился антидот, её напряжение и боль в повреждённой ноге, осколки стекла, Доминик без сознания, её отчаянный шёпот... И как вспышка в мозгу - пронзительная боль, заставившая изогнуться, захотеть убежать, а потом - темнота...
Она уже думала над тем, что расскажет любимому, но тот продолжал:
- Как я? Я чувствую, будто я наконец начал жить. Жить, не боясь всего вокруг. Нет, не так… Я начал понимать, что есть куда более важные вещи, чем страх за себя. За свою шкуру, как об этом говорят. Я теперь волнуюсь не за себя, Бетани. А за тебя. И это придает мне сил. Ведь если я не смогу сделать так, чтобы тебе было хорошо со мной, то в чем тогда смысл?
Бет снова слабо улыбнулась. Да, тогда в лаборатории она тоже боялась не за себя. Она готова была вынести любую боль, любую ломку, лишь бы спасти своего Ангела. Тогда она боялась за него: казалось, что он не дышит, но она не могла поверить, что он мёртв. А ещё - было желание мести. Она хотела сполна отплатить всем этим учёным, но не за себя, а за Доминика, за то, что они мучили его, за то, что тогда он лежал перед ними один, беззащитный, бездыханный...
- Мне всегда хорошо с тобой, Ангел... - прошептала она, положив голову на его плечо и прикрыв глаза, выслушивая его речи.
Он говорил о страхах... О, как же Бет было знакомо это слово! Она боялась почти всегда, с самого детства... Боялась, что сверстники вдруг снова изобьют её, как уже бывало; что "товарищи" и сокурсники из Альянса посмеются над ней; что за ней начнётся охота после бегства из Альянса в Цербер... Только лишь в Цербере страх немного отпустил её. А потом снова, по накатанной, после аварии... Сначала она боялась Нея, потом Доминика, потом безумного дрелла-каннибала с одного задания, потом гнева командира Дженсена... Боялась учёных из той лаборатории, боялась того, что может с ней произойти после очередной инъекции... И наконец - холода, обжигающего мороза и одиночества. И те страхи под конец чуть было не свели её с ума.
- Но теперь я боюсь не за себя, - убийца вновь привлёк её к себе и погладил по волосам, коснувшись губами её горячего лба. Казалось, будто от его целительных прикосновений уставшая голова болит чуть меньше.
- Интересно тогда выходит. Все, что нам нужно – это возможность бояться за кого-то, кроме себя?.. Нет, кажется, я просто слишком много об этом думал, - Хайлинг улыбнулся, и Бет не могла не ответить ему улыбкой: слабой, неуверенной, но доброй. - Знаешь, я ведь раньше никогда никому ничего подобного не рассказывал. Тоже лишь потому, что боялся. Боялся, что это могут использовать против меня. Вообще боялся всего на свете. Да и сейчас боюсь, - со вздохом заметил он, - Но годы научили меня жить с этим.
Лицо Бетани выражало сочувствие. Годы... Он произнёс это, так... странно. Вкладывая столько смысла в это простое слово... Хотя, кажется, они примерно одного возраста, разве нет?
- У каждого из нас полно своих внутренних демонов, верно?
Хендерсон слабо усмехнулась.
- Да... Они есть у каждого... Но я люблю тебя. Со всеми твоими внутренними демонами, со всеми твоими страхами... Мне никто больше не нужен... - она взяла его за руку и поцеловала тыльную сторону его ладони.
- Доминик... - она заговорила, так и не отпуская его руку, будто бы цепляясь за неё, как за последнее средство спасения. - Насчёт страхов... Я знаю, о чём ты говоришь. Действительно знаю. Там, в лаборатории... Ты ведь, скорее всего, не знаешь, что там произошло... В тот последний день моего заточения там... Я была уже на грани. Я отправила запрос о помощи Церберу, но никто так и не являлся. А потом пришли они... - её лицо помрачнело. - Учёный и охранник. Пришли, чтобы снова пытать меня своим препаратом... Видят Небеса, я сопротивлялась им! Сопротивлялась все дни до этого! - её голос наполнился почти истеричным отчаянием и зазвучал куда громче. Хотелось снова заплакать, но слёз уже почему-то не было. - И в тот день я пыталась сопротивляться им... Но они были сильнее. Я ничего не смогла сделать. Я проиграла. Я сдалась. Охранник ударил меня, а учёный снова вколол мне что-то... И, Ангел мой, как тебе признаться? Тебе, сильному и волевому? Я перестала бороться. Просто скатилась по стене и молила Небеса о скорой смерти. Только она могла бы тогда стать для меня избавлением. Но смерти не последовало. Вместо этого понеслись те страшные видения. Сначала было что-то мутное, но я помню своё ощущение... Как будто я расправила крылья и бесстрашно и свободно взлетела. А потом... Потом был холод, - взволнованный голос девушки, до этого гуляющий по диапазону, опустился до шёпота. - Было одиноко. Я как никогда остро чувствовала, что я совсем одна, а вокруг - лишь морозная метель и снег... Там мне виделся твой силуэт, я потянулась за ним - но не смогла подняться с колен, а силуэт исчез... И я осталась призраком, незримым и незнакомым никому, посреди снежной пурги... Потом видение сменилось... Снова был мороз и лёд, но если раньше это было зрительное и тактильное восприятие, то теперь оно стало слуховым. Я помню, как по ледяной пустыне разносилось эхо от моего зовущего голоса, как оно отталкивалось от глыб льда и дробилось. А в конце - была Сверхмашина, мой псевдо-идеал. Я как будто стала роботом с Искусственным разумом вместо мозга... А потом... - Бетани замерла, переводя дыхание и укладывая свои воспоминания в слова. - Потом я увидела яркий луч света. А в этом луче... Стоял ты. Помню, ты коснулся меня, обнял меня, и мне стало теплее. И тот страшный холод стал рассеиваться... На самом деле, я могу показать тебе свои воспоминания. Только не спрашивай, как... Моя память неразрывно соединена с Неем, и, если найти компьютер, он сможет проецировать отрывки из моей памяти на любой носитель. Если захочешь. Но я сейчас не о том...
Беловолосая помедлила, собираясь с мыслями. У неё не было от Доминика никаких секретов, она была готова показать ему всё содержимое своих мыслей и воспоминаний.
- А когда ты ушёл... У меня появилось какое-то плохое предчувствие. Я испугалась за тебя. Ты, один, против целой базы врагов... Честно, я не знаю, как это получилось, но вместе с Неем мы сумели поднять моё тело, которое до этого отказывалось двигаться, взяли инструментон и пистолет у убитого тобою охранника и пошли за тобой... По пути мы... - девушка снова сбилась: она всё никак не могла избавиться от ужаса перед тем "коридором трупов". - Мы вышли в коридор, - её руки невольно задрожали. Дальше она говорила через силу. - Он был сплошь завален трупами. Саларианцы, турианцы... И их смешивающаяся кровь на полу, от которой некуда было ступить... Одно лишь не дало мне упасть прямо там и лишиться чувств: тебя не было среди тех мертвецов. Значит, ты был где-то впереди, и нам надо было идти за тобой... Если бы я была одна, я бы никогда не выбралась. Пусть даже мне бы открыли решётку. Если бы тебя там не было - я бы не пошла... Наконец, мы с Неем дошли до главной лаборатории. И тогда мне стало действительно страшно. Мы увидели на полу тебя, твоё тело, обёрнутое в плащ. Неподвижное. А дальше... Я не знаю, что со мной произошло... - глаза Бетани наполнились ужасом, губы приоткрылись; она подняла руку и закрыла ею половину лица. - Меня переполнил гнев. Я готова была убить их всех. Лишь за то, что они посмели напасть на тебя, а ты по их вине лежишь там... В голове была лишь одна мысль - нейтрализовать их всех и прорваться к тебе. Наверное, Небеса мне помогли: после такого с лёгкостью поверишь в Божественное провидение. Они все погибли от моей руки. Помню, последний оставшийся саларианец возмущался, молил о пощаде, поражался, почему наркотик не действует. Нет, он действовал. Только в тот момент меня это не волновало. Я его не пощадила. Один лишь выстрел... - оперативница перевела взгляд на свои руки. - И они теперь по локоть в крови... Врагов было десять. Против меня и Нея. Все - заведомо сильнее, тогда как я была ослаблена препаратом... Не представляю, как так получилось, что я смогла всех их одолеть... Но ничто не проходит бесследно. В бою мне сломали запястье руки, а из-за неполадок в управлении у Нея мне разорвало подколенное сухожилие. Но, видят Небеса, это ничтожно малая цена за то, чтобы ты был в порядке. Я кинулась было к антидоту, но... - она снова остановилась, переводя дыхание. - Вот тогда боль подкосила. Я упала рядом с тобой, спасительный для нас обоих шприц выпал из руки. Казалось бы, конец... - она потрясено усмехнулась. - Но нет. Дальше рассказываю со слов Нея. Вскоре в кабинет зашла оперативница Лиса. Может быть, ты знаешь её, а мне как-то доводилось работать с ней на задании. Но это было задолго до аварии... По просьбе Нея она вколола нам обоим антидот и доставила на эту базу. Поразительно, правда? Мы, считай, чудом спаслись...
Улыбаясь, она снова приложила голову к плечу мужчины, а её волосы почти слились по цвету с его плащом. Глаза устало закрывались, а день был слишком насыщенным... Она дождалась, пока Хайлинг переварит всю полученную информацию, сделает и озвучит какие-то выводы, а после, когда он закончил, негромко предложила.
- Давай пройдёмся до столовой. У меня внезапно проснулся аппетит... - усмехнулась она. - Даже не припомню, когда и сколько я ела в последний раз. А теперь вот - можно. Да и чаю хочется, горло прогреть... Пошли? А потом вернёмся сюда. Ну, если ты, конечно, не против.
Волей-неволей вспоминалась их первая встреча, когда они тоже сидели в столовой некоторое время. И когда он рассказывал ей свою "сказку"... Конечно, Бетани понимала, что прошлого не вернёшь и не повторишь, но она надеялась, что снова услышит из его уст подобный завораживающий, пленяющий воображение рассказ.

Отредактировано Bethany Henderson (10 июля, 2013г. 00:03)

- Главное чудо произошло гораздо раньше, - молвил ей в ответ Хайлинг, снова улыбаясь, - После такого мне даже начинает казаться, что нас берегут даже сами Небеса. Тот, кто на них есть. И это даже не столько повод для гордости или радости, - его голос вдруг стал неожиданно серьёзным, - А осознание... ответственности?
Поймав волну его размышлений, Бетани тоже задумалась, а потом вдруг заговорила, словно осенённая идеей, но не верящая в своё открытие.
- И мы чем-то обязаны Небесам?.. - продолжила его мысль девушка. - И в благодарность за это мы должны что-то сделать для мира... Что-то сотворить, создать, привнести... Чтобы оправдать своё существование, саму свою жизнь... Ведь жизнь дается не просто так. И теперь, за это спасение, мы должны... не знаю, принести пользу миру. Чем? Одним своим существованием? Или нас в будущем ждёт ещё какое-нибудь событие, в котором нам выпадет сыграть важную роль? А впрочем, ладно, это дело будущего... - она улыбнулась уголками губ под конец. Конечно, к чему думать о столь далёком и призрачном будущем, когда они вместе, здесь и сейчас, в эту минуту? Ведь в жизни так важно порой не упустить момент, не проморгать секунды своего счастья...
- Знаешь, а я теперь тоже вспомнил, что организму хотя бы иногда требуется пища, - человек опять улыбнулся, спровоцировав Бет на ответную счастливую улыбку. В это мгновение девушка поймала себя на мысли, что ей очень нравится его улыбка: добрая, спокойная, уверенная, почти отеческая... А ведь девушка плохо помнила своих родителей. Да и нечего было вспоминать: её родители относились к ней равнодушно, никогда не любили, не ценили... Иногда они просто запирали дверь домой и оставляли маленькую Бетани на улице. Той в такие вечера и ночи приходилось слоняться по городу и искать приюта у редких знакомых и друзей. Почему самые близкие ей люди так к ней относились? Кто знает... Девушка тогда была слишком мала, чтобы спрашивать или искать причину. И, естественно, она совсем не помнила таких моментов, когда родители обнимали её или хотя бы улыбались ей, искренне, от всего сердца... Именно из-за этого равнодушия она и ушла в Альянс: ей надоело, что никто, даже самые близкие и родные, ни во что её не ставят. Но, как показала дальнейшая жизнь, они не сильно-то и ошибались...
Однако факт оставался фактом: Бетани совсем не помнила родительской любви, а из-за отца и матери в самом раннем возрасте узнала, что такое выживать на улицах города и искать себе еду. Но, в силу своей врождённой честности, она никогда не воровала, считая это ниже своего достоинства; да и вообще, воровство для неё было неприемлемым занятием.
И теперь, казалось, Доминик мог заменить ей всё, чего ей не хватало: и родителей, и лучшего друга, и брата, и любимого... Хендерсон очень ценила это, не зная, возможно ли отблагодарить чем-либо Судьбу и своего Ангела за такой прекрасный дар.

Вместе они поднялись и неторопливо пошли по коридорам базы до столовой. Беловолосая немного прихрамывала, держась за руку Доминика, чтобы не упасть. Иногда она останавливалась и жестом просила передышки: в такие моменты у девушки от слабости темнело в глазах, и ей нужно было подождать пару секунд, пока зрение, - а вместе с ним и координация, - не восстановится. Дошли они довольно быстро, учитывая то, что оба, по сути, были ранены и ослаблены.
- "Битый небитого везёт"... - с ироничной усмешкой вспоминала поговорку Бетани.
Когда они присели за столик, беловолосая откинулась на спинку стула, а убийца стал изучать меню.
- Mon dieu! - в полголоса комментировал Хайлинг, - Да у них же есть замечательная яичница по-бирмингемски!
Девушка не выдержала и тихо рассмеялась: просто от ощущения того, что всё хорошо, что теперь можно шутить и смеяться, что всё настолько просто и обыденно! Да Хендерсон уж забыла, когда в последний раз сидела в столовых, ресторанах или кафе! Наверное, последний раз совпал с их первой встречей с Домиником...
- Пожалуй, после такого приключения можно и немного побаловать себя. Ведь одна яичница точно не сделает ничего плохого, правда же, ma chère? - размышлял вслух мужчина. Девушка мягко улыбнулась:
- Конечно! Ты заслужил её, и заслужил куда больше!
В какую-то секунду ей захотелось даже кокетливо чмокнуть мужчину в щёчку, но Бет нашла эту идею слишком глупой, легкомысленной и неуместной.
Сама Бетани заказала себе картофельное пюре с мясом: ей хотелось какой-нибудь сытной, но не слишком тяжёлой пищи. И, естественно, заказ дополнил чай; горячий, чёрный, с мелиссой, которая обладала успокаивающими и умиротворяющими свойствами.
Когда принесли поднос с их блюдами, Хендерсон уставилась на еду с восхищением, как будто видя такое пиршество в первый раз, и почувствовала, как в воздух просачивается аромат горячей еды и вкусных соусов... Ощущение такого простого и понятного счастья чуть не свело её с ума: за несколько дней своего заключения в той лаборатории, а затем и на этой базе, беловолосая совсем забыла, как выглядит, как пахнет и какова на вкус обычная человеческая еда.
- Приятного аппетита! Ох, Боги... - в полубезумном восторге прошептала она, не в силах отвести глаз от тарелки, которая её словно гипнотизировала. Она, не глядя, схватила вилку и окунула её в мягкое пюре, захватывая с собой ещё и кусочек мяса. Еда аппетитно дымилась, выложенные по бокам тарелки кружочки огурцов и полумесяцы рубиновых помидоров манили взгляд... Девушка, не сумев терпеть дольше, отправила вилку в рот, даже прикрыв глаза от удовольствия. Такого рода удовольствие испытывает странник в пустыне, впервые за долгое время приложившийся к чистому свежему ручейку воды в оазисе. Или голодный, перед которым накрыли шикарный королевский стол из сотен блюд; так, что даже глаза разбегаются от всего...
Пюре было идеальным: не слишком жидкое, но и не твёрдое, – прекрасной густоты. Его бледно-жёлтую, почти белую поверхность иногда нарушали зелёные крапинки укропа и зелёного лука. Нежное мясо с чуть сладковатым соусом таяло во рту, и тоже казалось идеальным. Может, это и не лучшая и не самая изысканная пища в мире, но о большем Бетани в эту минуту и мечтать не могла, и это блюдо казалось ей самым великолепным кушаньем во всей Галактике.
За первым куском мяса последовал второй, тоже обильно смоченный соусом и обёрнутый мягким пюре. После этого Хендерсон ненадолго отложила вилку, помятуя о том, что если после длительной голодовки начать есть очень быстро и много, это может плохо сказаться на пищеварении. А ей совсем не хотелось ещё больше усугублять своё состояние.
Беловолосая подняла глаза на Хайлинга, сидевшего напротив. Мысли, опьянённые долгожданной едой, смешивались и терялись; и девушка снова взялась за вилку, буквально за несколько минут не оставив на тарелке ни крошки.
Покончив с едой, Бет снова откинулась на спинку стула, запрокинув голову назад и прикрыв глаза от наслаждения. В животе стало тепло и приятно, всё тело будто бы наполнилось спокойной и тихой, но уже живой энергией. Переждав ещё несколько секунд, девушка взяла в руки небольшой чайник и наполнила им свою доселе пустующую чашку. От горячего чая в воздух поднялся ароматный и чуть сладковатый пар. Оперативница осторожно пригубила напиток, делая маленькие неуверенные глотки; и приятное тепло тут же разлилось по её хриплому больному горлу и потекло дальше, по всему организму. Бетани это ощущение чуть ли не лишало рассудка, пьянило, одурманивало...
- Ох... - еле выдохнула она, сделав ещё пару больших глотков и поставив чашку на стол. Впрочем, рук она не убрала, согревая таким образом ладони. - Доминик, если бы ты знал, как это прекрасно... У меня нет слов, чтобы это описать, - она улыбнулась и беспомощно покачала головой, не зная, как поделиться с ним своим ощущением. - Только теперь я понимаю, как давно я не ела по-человечески... - она обвела глазами столовую и снова отхлебнула немного чая из своей чашки. - Ангел мой, расскажи мне что-нибудь... Помнишь, как в тот раз? Пожалуйста, - она умоляюще посмотрела на него, протянула правую руку и мягко сжала его ладонь, согревая его руку только что набранным теплом - от чашки. Согревая, как будто бы в благодарность за то, что тогда, в лаборатории, он точно так же согрел и её, спас от гнетущего холода своим солнечным лучом и теплом сильных, но нежных рук. Рук, которые (Бет часто ловила себя на этой мысли) совсем не были похожи на руки убийцы.

Когда после некоторого раздумья Доминик заговорил, девушка с облегчением улыбнулась: в какой-то момент она испугалась, что он откажет в её просьбе. Но, как она и надеялась, его рассказ зачаровывал, пленял, заставлял погружаться туда, в далёкий XI век, во времена Крестовых походов, арабов и тех, кто "искал истину" в этом мире, но при этом не верил ничьей "истине"…
Иногда Бетани вставляла свои вопросы, пыталась что-то уточнить, чтобы раскрутить рассказ Хайлинга дальше, чтобы не терять нить его повествования, чтобы не позволить ему оборвать эту нить. Ей хотелось как можно дольше слушать его голос, провести хоть целую вечность, слушая его… Даже, казалось, сонливость на некоторое время отступила: настолько большое внимание девушка уделяла рассказу любимого. Упоминания об "отрубленной голове", о Старце горы и его учениках приводили девушку в восхищение и поражали её своей простотой, но своей гениальной изобретательностью.
- Навести справки о более точных исторических фактах? – осведомился Ней, который тоже слушал вместе с Бетани.
- Зачем? Не нужно. Я пока Доминика слушаю. И ты тоже слушай. А ещё лучше – помалкивай, - в мыслях улыбнулась Искусственному Интеллекту беловолосая. Благо, Ней понял и просьбу, и смягчающую интонацию, и не стал более встревать.
Но вот, окончив рассказ с видимым восхищением к его героям, Доминик сделал небольшую паузу, чтобы перевести дыхание.
- Знаешь, я даже устал, пока рассказывал тебе все это. Но, признаюсь, моя любовь, делиться знанием - приятнейшее из удовольствий. И только одно может быть еще приятнее...
Бет улыбнулась, глядя в его глаза.
- Спасибо за рассказ. Ты замечательный сказитель! Тебе бы быть бардом или сказителем на средневековых ярмарках… Мне было очень приятно слушать, спасибо, мой Ангел!
Ведь для неё тоже стало своеобразным удовольствием слушать его голос, осознавать, что вот он, здесь, рядом, только руку протяни! Однако… О каком же ещё удовольствии он говорил?
От промелькнувшей в ту же секунду догадки Бетани даже вздрогнула и испуганно посмотрела на Хайлинга. Её голову тут же охватил жар, тело будто горело, но при этом руки и ноги вмиг лишились тепла и замёрзли.
- Подожди... О чём ты? – севшим от страха голосом торопливо спросила она. Она уже знала, каков может быть ответ, но хотела услышать это от самого Доминика. Или, ещё лучше, - чтобы он своим ответом отмёл её догадки.
- Пойдём отсюда скорее, - быстро зашептала она, резким рывком поднимаясь с места, отчего в глазах снова потемнело, а голова закружилась. Справившись с лёгким приступом, она быстро обогнула стол, приблизилась к человеку, сжала его руку и буквально потащила за собой.
Внутри неё всё бурлило. Нет, она точно знала, о чём он говорил. И чего хотел от неё самой. Но сейчас… Сейчас она не в силах была исполнить это. Она с трудом соображала от безумной усталости, которая то и дело накидывалась волнами, напоминая о себе.
Когда они быстро добрались до комнаты, девушка тяжело дышала: от торопливого страха. Казалось, ещё немного, ещё одно неосторожное слово – и её глаза снова прольются испуганными слезами. Она до сих пор не могла разобраться в себе, что было сильнее: её любовь к Доминику или её благоговейный страх перед ним?
- Ангел мой!.. – прошептала она, будто только эти слова могли защитить её. Как самая святая и могущественная молитва. – Прошу, не надо пока… Я не могу… Я… - из её глаз действительно брызнули слёзы, но она сердито сморгнула их. – Я очень устала, Доминик… Молю, только не сейчас… Я не спала уже много дней, не знаю точно, сколько… Стоит мне на секунду закрыть глаза – как ко мне подкрадываются старые кошмары. Мои видения. Мои страхи. Я боюсь, - она обхватила себя руками за плечи и снова вздрогнула. – Мне очень страшно, мой Ангел! И я боялась спать, боялась снова увидеть эти ужасы, это одиночество… Боялась заблудиться навсегда в этой морозной снежной мгле… Доминик! – она отчаянно схватила его за руку, сжала обеими руками и прижала к себе, трепетно целуя пальцы. – Молю, защити меня! Спаси от этих кошмаров! Будь рядом со мной, во сне! Сохрани мой сон, мой милый Ангел… Ляг рядом, обними меня и напомни, что всё хорошо, что это всего лишь сны… И защити меня в мире сновидений… Прошу…
Беловолосая испуганно всхлипывала, отчасти и от страха, но скорее всего – от нервного перенапряжения и усталости. Глаза были зажмурены, и она по-прежнему прижимала к груди его тёплую руку, будто ища в ней спасение.

- Свет очей моих, я вовсе не это имел ввиду...
Едва услышав это, Бетани с облегчением выдохнула и принялась покрывать руку человека поцелуями. Тот в ответ привлёк её к себе, и девушка охотно прижалась к нему, подсознательно ища защиты. Но всё-таки что-то в нём пугало её, что-то в его поведении уже оставило шрам в её ранимой душе. Быть может, виной тому убитый на её глазах турианец, охранник её клетки. До сих пор перед глазами кровавым ужасом маячил его труп, скорчившийся в предсмертной агонии, окровавленный уни-клинок и струя горячей крови, ещё совсем живой, которую словно вырвали из тела. И, хотя Бет знала, что Доминик никогда не причинит ей вреда, что-то до сих пор пугало её. Наверное, она и сама не могла сказать точно, что именно.
- Бетани, ты... боишься? Почему?
Беловолосая подняла на него глаза с недоумением, словно удивляясь этому вопросу.
- Доминик, разве я могу не бояться? После всего, что со мной было… Да я вообще трясусь от каждого шороха! И я не понимаю, что со мной! Мне… Мне так страшно… Как не было ещё никогда в жизни… Вот послушай…
Она снова на несколько мгновений сжалась, прижимаясь поближе к Хайлингу, чтобы чувствовать его тепло, и продолжила.
- На одном из заданий моим врагом был дрелл... Дрелл-каннибал с синей чешуёй, звали его Каррад Сейней, - голос девушки испуганно дрожал; она прижалась к Доминику и в страхе поглядывала на кафельный пол, будто ожидая, что Каррад вот-вот появится прямо из-под земли. - После встречи с ним я ещё жива - это чудо. Но он серьёзно повредил мне руку и... напугал. Он отрезал конечности свои жертвам, он вспарывал внутренности, как мягкие игрушки! - глаза Бетани наполнились страхом, когда она вспоминала всё, что видела. Она нервно закусила губу и продолжила. - Мне тогда помог один кварианец, он отдал мне нужные по заданию чертежи и попросил своего приятеля увести меня оттуда. И я даже не знаю, жив ли этот кварианец ещё. И не знаю, что там произошло, они наверняка дрались с Сейнеем... Нет, нет, я не хочу знать! Не хочу даже думать об этом! - беловолосая отчаянно помотала головой, отгоняя от себя страшные картины, и снова уткнулась лицом в грудь мужчины, зная, что он успокоит и защитит её.
- А потом… По заданию меня отправили в какой-то безумный мир, где "василиск потребовал к себе эльфийку-меня", - девушка произнесла это несколько иронично и язвительно, с подтекстом "вот как хочешь – так и понимай". – И что потом творилось из-за этого василиска… Все почему-то, из-за какой-то ленточки, решили, что между нами что-то было! Но клянусь, я чиста перед тобой, мой Ангел! Я ни на минуту не забывала о тебе!
После был тот ад на базе на Менае… И каждый, каждый проклятый турианец на той базе мечтал убить меня и моих напарников! И… им это почти удавалось. Мы снова чудом выжили…
Девушка довольно ощутимо сжала своё плечо и поморщилась, стиснув зубы от боли: растревоженные раны напомнили о себе. Получены они были и на Менае, и после этого…
- И одна турианка с той базы люто возненавидела меня за это. Почему-то именно меня, всего лишь инженера-техника. И она будто бы охотилась за мной, хоть и не нападала больше. А иногда, наоборот, пыталась спасти… - девушка снова опустила глаза в пол, раздумывая над странным поведением той турианки, лейтенанта Ингус. – А спасать было от чего. Неведомые искусственные монстры на Онтароме, один страшнее другого, пещера с ядовитыми газами, где мне хотелось уже умереть… Но она отовсюду вытаскивала меня. Я не знаю, почему, но она вела себя вот так благородно. По отношению к врагу. Турианка. К Церберу. А в конце я попала в ту лабораторию. Дальше ведь объяснять не надо, да?
Бетани снова подняла голову и посмотрела в глаза Доминику с вызовом, но и с испугом; как загнанная в угол крыса, которая готова защищаться до последнего и никому не покажет свою слабость. Но нет, Хендерсон её уже показала и не раз.
- Вот и скажи мне, Доминик… Я могу не бояться после этого? Я могу оставаться в здравом рассудке? – всё её тело пробила крупная дрожь и холод: девушка снова уткнулась лицом в плечо мужчины и дёрнула плечами в плаче. – Прости, что сомневалась в тебе, мой Ангел. Я знаю, что ты не причинишь мне вреда… Но мне всё равно страшно. Рефлекторно, на уровне инстинкта… Теперь будто бы каждый человек или инопланетянин для меня – опасный чужак. А я сама… разбита. Расколота. Уничтожена… - её слова снова потонули в рыданиях. Единственное, чего ей хотелось сейчас – это поскорее заснуть. Но, если и заснуть – то лишь в его объятиях, под его утешающий шёпот…

- Лишь до тех пор, пока ты сама так считаешь, - так Доминик прервал звук её тихих и сдавленных рыданий. Девушка плакала тихо, будто бы боясь, что если она будет рыдать слишком громко, с ней или, ещё хуже, с ним что-то случится. Что-то очень плохое. - Бетани. Мы оба устали. А утро вечера мудренее.
Беловолосая заплаканными глазами смотрела на мужчину и преданно кивнула в ответ на эти слова. Она и сама давно уже хотела спать - но страхи не давали. Но теперь здесь, рядом с ней, её Ангел, который обязательно разгонит кошмары своим величавым спокойствием.
Однако (где-то с краю мысли Бет так решила) её немного расстроил его ответ. Хайлинг как бы свалил все переживания Хендерсон обратно на неё, заставив её разбираться с ними самой. Впрочем, может, оно и правильно... Но девушке хотелось бы услышать от него хоть слово сострадания и сочувствия, лишь бы знать, что она в своих переживаниях больше не одинока.
Она молча легла, старательно изображая куклу в его руках, которую нужно было уложить в постельку, заметив при этом, что и Доминик при этом как-то неловко покачнулся и чуть не упал прямо на Бет. Однако же нет, всё-таки устоял.
Девушка немного отодвинулась, освобождая для убийцы место, и тот этим местом почти сразу же воспользовался, нырнув под покрывало и обняв беловолосую. Та всхлипнула от переизбытка эмоций и прижалась к нему, одну руку подкладывая под подушку, а другой прикоснувшись к шее и щеке, средним пальцем очерчивая линию челюсти. Ощущение тепла его кожи под рукой её будто бы немного пьянило, как бокал терпкого красного вина, и она ни за что на свете не хотела убирать руку.
- Спи, Бетани. Здесь нет твоего прошлого, оно осталось позади. Нет даже пугающего почти настоящего, оно уже стало прошлым и ушло туда же, куда-то в небытие, где остались прожитые нами дни. Зато есть настоящее, в котором мы с тобой едва живые, но все-таки не мертвые. И мы, а не ты и я. Видишь? Все не так плохо, как можно было бы подумать...
Хендерсон лишь крепче прижалась к человеку, пряча голову у него на груди и слушая стук его сердца и пульс разгоняемой им крови.
- Да... Я так рада, что ты здесь, мой Ангел... - прошептала она в ответ. - Теперь я справлюсь. Должна. Скоро, совсем скоро я оправлюсь...
Бетани сделала глубокие вдох и выдох, и на секунду прикрыла глаза.
- Ней, пожалуйста, выключи свет, - попросила она.
И тут же свет в комнате погас, укрыв обоих мягким полумраком, в котором различались лишь контуры лиц и тел. Глаза девушки, которые уже сморила приятная темнота, снова прикрылись, её рука сдвинулась с щеки человека на его плечо.
- Спокойной ночи, Ней. Разбуди, если что-то случится, - промолвила в мыслях Хендерсон.
- Хорошо. Доброй ночи и приятных сновидений, Бетани, - механично, но, кажется, тепло, отозвался ИИ.
- Спокойной ночи, мой милый Ангел. Пусть тебе приснятся только приятные сны. И пусть твои сны сольются с моими и спрячут меня от кошмаров... Спи, Ангел, Небеса ещё подождут тебя...
И, едва договорив, беловолосая провалилась в сон. И действительно, как она и надеялась, ей снились какие-то спокойные сны, залитые солнечным светом. И рядом с ней, за её плечом, даря покой, утешение и уверенность, неизменной светло-божественной тенью стоял Доминик, готовый защитить её от всего и всех, что посмеет потревожить её сон.