Аэрокар шел на автопилоте, но довольно-таки ловко лавировал меж невысоких – этажей двадцать, не больше – башен колонии. Низкие сумерки сгустились над космопортом, местное светило утонуло в них, истаяло в плотном слое облаков. Рев кораблей, что шли на посадку и взлет заставлял спичечный коробок кара почти что вибрировать.
От натянутых, напряженных, злых нервов хотелось курить. И малейшего спокойствия не ощущалось, хотя, казалось бы, радуйся, Массани – наконец-то добрая половина твоих забот позади. Исчезла из всех файлов «Цербера» Эшли Моноган, стерта, удалена, и наконец-то можно чуть расслабиться. Чуть ослабить руку на прикладе винтовке, и спать в целый глаз, а не вполглаза. Сотни тысяч кредитов, все возможные связи были задействованы ради этого вот момента.
Ну, почти ради этого. В том, чтобы сесть в неприметный корвет в неприметном же доке, слабо озаренном белыми полосами галогеновых ламп, не было ничего особенного. Как и в корвете, чем-то напоминавшем приснопамятный «Уравнитель» - черт побери, уж его-то Массани и Моноган точно никогда бы не забыли. Но , в отличие от той батарианской посудины, это корыто даже корытом язык не поворачивался назвать. Свежая краска, парочка свистелок-перделок снаружи – шикарный обвес, да и начинка, судя по всему, внешнему виду соответствовала.
Для кого-то, ясное дело, она могла оказаться неожиданной.
Легко закинув на плечо цыпины пожитки, он пропустил ее вперед – двери стыковочного шлюза разошлись.
- Явились, не запылились, - послышался глуховатый шелестящий голос. Клубы дыма толстенной сигары протянулись к выходу, скрипнуло, разворачиваясь, кресло пилота.
Да, проклятье, и на этого вот тоже пришлось потратить немало кредитов. Пройдоха Джейд ехидно щурился из сетки морщин, делавших его морду еще больше похожей на ящеричью, но смотрел бодро, молодцом. В ухмылке его видно было явственно, что отнюдь не один зуб ему пришлось заменить на протезы, и сделано это хреновато. Отощал, постарел – чего уж там, ведь почти к шестому десятку у него дело подкатило.
Дрелл оглядел их обоих – как всегда, с непроницаемой и неподвижной физиономией Массани, и округлившуюся, с животом-куполом Моноган, и махнул зеленой лапой – мол, располагайтесь.
- Места мало, если ты помнишь, - с самым независимым видом зеленый отвернулся к своим консолям. – Так… погодка портится. Надо рвать когти с этого негостеприимного мирка, - а по сути, Шаньси не такой уж и хреновой колонией оказалась. Но, помимо того, что все лучшее – детям, пускай даже еще и не родившимся, Заиду было куда спокойней, если он спрячет цыпу там, куда Джейд уже прокладывал курс.
- Если не будет никаких накладок, часов через тридцать пять – сорок окажемся на месте, - прозвучало из динамика под потолком. Кают-компания ничуть не изменилась, да и холодильник с пивом никуда не делся. На шесть лет назад словно откатило – черт побери, с этого же все и началось когда-то.
- Ага, «Уравнитель». Он самый, - с удовольствием кивнул Массани, сбрасывая сумку с пожитками в уголок. – Пришлось зеленого высвистать, раз уж ты не захотела лететь обычным транспортом, - стволы в сумке брякнули. Вот же баба – живот, что называется, на нос лезет, а первым делом прихватила с собой именно пушки.
Бесценная, ей-богу.
Он усмехнулся, отстегивая верх брони, и небрежно сбрасывая ее на диванчик. Шевельнул плечами, расправляя их, и достал из подсумка сигареты.
- К зеленому схожу. Располагайся пока, - вот и нервы мало-помалу стало отпускать.

От того, как цыпа улыбнулась, у Массани чутка отлегло от сердца. Пускай и напряженно Моноган смотрела, и складка меж бровей залегла неизгладимо уже, и глаза то и дело тревогой вспыхивают, но эта ее улыбка искупила многое. Значит, на лад она уже идет. Успокаивается – после двух месяцев жизни в одиночестве и вечном страхе.
«Больше бояться не будешь», - неизвестно зачем пообещал он про себя. Ведь будет же. И он будет – добро пожаловать в жизнь в вечной тревоге, тревоге за себя и тех, кто тебе дорог, мистер Массани. Не зря с усмешкой лязгала шесть лет назад старая капризная сука по имени Джесси. Единственное, что тебе было дорого до сего дня – единственная.
- Непременно, - хмыкнул он через плечо, и в пару шагов преодолел крохотный коридорчик, ведущий к рубке.
Джейд уже во всю попыхивал неизменной сигарой. Сидел неподвижно, сощурившись, изредка мигая пленками век. Походил он сейчас не на ящерицу, а на пожилую тощую черепаху, которую вытряхнули из панциря и усадили за штурвал корвета, - голос ВИ мерно рапортовал о ходе взлета, диктовал показатели, а чуть подрагивающие, высохшие пальцы дрелла вбивали данные в бортовой голо-журнал.
«Где ж ты, ящеричий сын, пропадал все эти годы?» - не дождется Массани ответа, и знает об этом. Почти три года он считал своего старого приятеля, подельника, напарника, собутыльника сгинувшим где-то в бесконечности Галактики. Дело хозяйское. Все умирают, даже Шепард. На любую стелс-систему найдется свой корабль Коллекционеров, - он присел на ящик у стены, и закурил, прижавшись затылком к холодной обшивке. Затяжка легла по легким солоноватым, чуть горчащим жаром, и приятно прошлась ощущением по усталым, напряженным вискам.
- Я и не знал, что ты «Уравнитель» себе прихапал, - шесть лет минуло, с тех самых пор, как они с зеленым доказали гребаной Т’Лоак свою полезность, «прошли сраный тест на профпригодность», и приволокли едва не обделавшегося старика инженера пред ее светлые очи. Получив гонорар, разошлись, после пары суток беспробудного кутежа и угара. Корвет, послуживший им верой и правдой, сбыли. Тоже оказалось приварком к гонорару, и Массани помнил, что тогда шевельнулась-кольнула мысль – дескать, по совести бы и цыпе чуток переслать, благо, контакт есть, номер счета – тоже. Но затем поразмыслил и оставил все так, как есть. Джейду срать было на то, что Заид в свое время корвет отвоевывал у батаров не в гордом одиночестве. Он-то, зеленый, то бишь, вполне мог считать эту посудину своей после всех тех долгих часов, проведенных за настройкой, ремонтом, и калибровкой.
Так ничего и не случилось. Не написал Заид цыпе шесть лет назад, не перекинул ей кредов за продажу корвета. И кто знает, как бы все сейчас обернулось, окажись тогда все иначе.
«Знаю», - край рта чуть шевельнулся. Белая борозда шрама дернулась. Потрахались бы они с пару недель, да разбежались бы. Вернее, цыпа бы сбежала – нрав у Заида был завсегда крутой, а в плане терпения он ни разу не был ангелом. Он судил по тому недолгому разговору в кают-компании, что предшествовал первому их с Моноган сексу – помнил, как она раздражала и наивностью, и абсурдными представлениями о том, как в этом мире дела делаются… и  до чего же хороша была, с этими удивленно приоткрытыми губами, и глазищами в пол-лица. А сейчас ей уже почти тридцатник, и она ждет ребенка. Его ребенка. Сына.
- Да удачно увидел его на одной барахолке, вот и приобрел. Ты мне лучше вот что объясни, по старой дружбе – вы вместе, что ли? – из раздумий его вырвал хриплый, надтреснутый голос дрелла. Вслед за тем из кают-компании донесся голос Моноган – и Заид с отметил, что хрипотца курильщицы из него понемногу исчезает, и что интонации его стали более грудными и глубокими. – Погоди немного, Заид сейчас все принесет! – крикнул Джейд в интерком, и охнул от тычка в ребра.
- С хера ли это?
- Я кораблем управляю, как ты видишь, - глубокомысленно заметил дрелл, тыча тлеющей сигарой в консоли, и выпуская в сторону Массани облако на редкость вонючего дыма. – Так что роль стюарда отводится тебе. Поухаживай за девушкой в положении. Мы ее ведь просто перевозим, верно? - и глаза старой черепахи зажглись насмешкой. – Между вами ничего нет?
- Ты как маленький, ей-богу, - с ленцой и чуть раздраженно отозвался Заид, сбрасывая пепел в подставленную пустую пивную банку. – Вместе. Ребенок мой. И заткнись уже, - предупредил он, видя, как Джейд ехидно щерится, готовый разораться поздравлениями и тому подобной херней.
- Понял, понял. Ну, так идешь к ней? Вам надо больше времени проводить вместе… ох! – еще один тычок под ребра. Скрипнул ящик.
- Все припасы в грузовом трюме, - небось доволен сукин сын, что инициативу с расспросами так ловко перехватил. Сам, бля, в жизни не признается, где пропадал – ну да и ладно. Время есть… а есть ли надобность?
Выйдя из рубки, и направляясь к дверям грузового трюма, Массани отчетливо понимал, что ему с прибором класть на то, где Джейд пропадал, и что делал. Объявился – живой, не такой уже и здоровый, но по-прежнему ехидный – и, черт побери, добро. Остальное расскажет, если захочет.
Покопавшись в ящиках, сгруженных в трюме, он набрал каких-то соков, и жратвы, которая не напоминала собой привычные подошвы плиток питательных рационов. С охапкой ярких и не очень упаковок он объявился в кают-компании, где сгрузил все на стол.
- Разбирайся, - и воспоминание проскользнуло помимо воли, проскочило, сука, пронзило – едва-едва отмытая кают-компания старого фрегата, запах спирта, кишок и блевотины, и они с цыпой вдвоем посреди этого. И сильнее всего был запах того недоверия, того ее страха-ненависти, с которым она смотрела на него. Сбитая с панталыку, запутанная гребаным засланным в ряды конвоиров казачком.
Вслед за тем поневоле вспомнилось все остальное. Постепенно, неторопливо, но дьявольски четко. Все это привело их сюда. В сегодня. В сейчас.
- Неплохо все обернулось. Да? – Заид глянул на закутанную Эшли, и чуть кивнул. Хотелось улыбаться, когда она вот так вот смотрела в ответ.
Так он и поступил.

В поцелуй Заид уже не улыбался, но смеялся. Коротко, и точно так же не похоже на себя.
Голова уже привычно пошла кругом от запаха ее кожи, молочно белеющей в вырезе рубашки. Похорошела она. Изменилась. Беременность цыпу не портила – портили нервы, и, что еще более вероятно, ее собственная непривычность к подобному состоянию. Для девицы, которая полжизни провела в обнимку с винтовкой, стреляла, прыгала, взрывала и убивала ее нынешнее состояние должно быть минимум шоком. Черт его знает, как те или иные бабы с этим справляются, но Массани буквально чувствовал беспомощность ее сильного, уверенного в себе тела – то, как она оступалась, как неуклюже двигалась, словно не доверяя себе больше.
Она стала слабой и уязвимой. Еще сильнее чем раньше – проклятье, каким бы суперсолдатом ни была Моноган, как бы не пели в ее руках винтовки и дробовики, для Массани она раз и навсегда осталась слабой и уязвимой. Девчонкой, у которой должно быть все хорошо. Для которой он должен сделать все хорошо. И черт в этом ногу сломит, в хитросплетениях чувств и ощущений, но в его случае это, похоже, и есть любовь, - Заид сел рядом с цыпой на диван, и обнял ее за плечи, притянув к себе законным жестом.
- Куда летим? – вскинулись ресницы на него снизу вверх. – Что ты надумал?
- Сектор азари, - ровно отозвался Заид, подбираясь внутренне, готовый  к буре эмоций и вопросов. Ему, в общем-то, класть было на любые ксенофобские замашки бывшей церберши, каковой являлась цыпа. Хрен его знает, за что еще, кроме красивых глаз, ее там держали. Но, в любом случае, сейчас ей это все придется позабыть. – Колония, отдаленная. Людей почти нет, сплошь синезадые. Спокойно, безопасно. Я все устроил, - рука безотчетно напряглась, притягивая Моноган ближе, плотнее, дескать – не бойся, я обо всем позаботился. И цыпа поняла это. Поверила – расслабилась, и чуть прильнула.
Вот и хорошо, - Массани беззвучно выдохнул, понимая, что это еще цветочки. Ягодки будут впереди. Ей-богу, он не понимал, как обращаться с беременными женщинами, только знал, что истеричность у них в разы усиливается. Цыпа покамест его ничем подобным не огорчала. Неприятно будет, если именно сейчас ее накроет – ведь так хорошо сидят.
- Останусь. Временами по работе буду отлучаться. Но одна, как на Шаньси, больше не окажешься, - и на эти жертвы ему тоже приходится идти. Даром, что удалось все устроить, что местечко в отдаленной колонии азари действительно безопасно, что старые приятельницы его не подведут – но кому, как не Заиду Массани знать, что в этой гребаной жизни нет ничего абсолютного.
- Место нормальное. Тебе понравится, - Заид тронул левое запястье Эшли, активируя инструметрон, и со своего скидывая ей данные о колонии. – Если очень понравится – подзаработаю еще чуток, да и куплю нам эту планетенку.
«Если все сладится», - медленно сжался кулак, и на кают-компанию словно надвинулась огромная тень. Неумолимая.
«Они близко. Жнецы близко. Проклятье», - под куполом цыпиного живота, обтянутым рубашкой, что-то два заметно шевельнулось. Малой чуял беспокойство родителей.
«Ничего, справимся».

Массани почти вздрогнул – маленькие теплые пальцы накрыли кулак, разжимая его, и движение, что за тем последовало, было более чем естественным. Для нее, будущей матери, - Заид смотрел в утомленные, но сияющие глаза Моноган, чувствовал едва заметный, словно тихий удар пульса, толчок навстречу. И понимал, что теперь и для него это становится естественным. «Вот вы какие, двое вас», - и отчего-то незнакомым чувством отлегло от сердца. Свет перед лицом проклятых теней, неумолимо надвигающихся с небес.
«Не бойся», - так и сказал он цыпе глазами. «Ничего не бойся».
А она боялась – так прильнула, так подалась под руку, и выдохнула в клеймо ему, прерывисто и жарко, что сердце вновь тоской и тревогой заломило. На мгновение. Приобнял мягко ее, но прочно, и слегка по плечу поглаживал. Мол, успокойся. Не бойся ничего. Все дерьмо этого мира позади, а перед глотком дерьма нового у нас есть немного времени. Передышка. Ты заслужила ее, цыпа.
«И кажись, я тоже ее заслужил», - Заид потянулся было взять ее за подбородок, как вдруг Моноган вывернулась из-под руки, словно засмущавшись порыва. И усмехнулся – ну, глупенькая.
- Трогать, значит? – все-таки взял ее за подбородок. Мягко пальцем провел, до уголка губ, и чуть приподнял его – мол, выше нос. Как когда-то.
Она и сейчас была охренительна – не замечал Заид ни теней под глазами, ни испарины на высоком, когда-то гладком, а теперь с тонкой поперечной линией лбу. Она оставалась прежней. И во взгляде, которым цыпа обожгла в ответ на интонацию его слов, читалось отчетливо – ох, какая я прежняя.
Короткая ночь на Шаньси, что они провели вместе перед отлетом, никаких неудобств не принесла. Только удовольствие, - и его цыпа улыбалась, глядя на то, как сам Заид непроизвольно зубы стискивает, и сильно выдыхает.
Жаркая и умелая. Как в самый первый раз. Здесь, на этом корвете, за парой переборок от того места, где сейчас они сидят. И потянуться бы к ней – так удобно подбородок ее в ладони лежит, так и просят губы, чтоб их поцеловали, но гребаный вопль из комплинка все нахрен спутал. А вслед за ним и протяжный толчок, пронесшийся по всему кораблю – словно размазывает тебя сверхзвуковым прыжком, его неистовой мутотой.
- Сама добежишь? – и без того бледноватая после жизни на Шаньси в четырех стенах, Моноган теперь позеленела. И руку ко рту потянула. Вот они, недостатки положения. Если вспомнить давешнюю ночь, то вполне терпимые, - Заид помог Моноган подняться, а дальше уж она сама быстрым шагом потопала до сортира. И вильнула задницей – черт побери, обстановка не располагала, да и звуки, что донеслись все-таки, пусть и  приглушенно – но ему чертовски нравилось все происходящее.
Глянул на собственную ладонь, размял пальцы. Полет предстоит долгий. Можно пока делом заняться, - вжикнула молния цыпиной сумки, лязгнул дробовик. Посыпались в угол дивна упаковки и пакетики, сметенные со стола – там сейчас соорудился на куске полиэтилена импровизированный верстак.
Мда, однако. Некогда было Моноган растившей в пузе пацана, следить за стволами-то, - Массани критически оглядел пыль, въевшуюся в оружейное масло. Под рукой уже разложил инструменты для чистки, а взглядом привычно оценивал, помимо хренового состояния, само качество оружия. Старый знакомец, М-11 «Гнев». Потрепанный, поцарапанный – бывалый, сразу видать. Неплохой. Компенсаторы отдачи надо будет перенастроить, когда цыпа придет, под ее вес и руку… черт побери, какие ей дробовики в ближайшее время? Хрен с ним. Оставить как есть, - и тени мысли в голову не приходило, что цыпа может возмутиться тем, что Массани возится с ее оружием. К своим стволами сам он не подпустил бы никого. Пристрелил бы, зарезал того идиота, что сунулся б к его винтовкам – но здесь происходящее было в порядке вещей.
Стало в порядке вещей. Моноган – его женщина. А оружие – дело мужское. Теперь для нее он этим будет заниматься.

Заид искоса наблюдал за Моноган, кивком ответив на ее возглас, относящий к винтовкам. Да куда там месяц, цыпа. Полтора, не меньше, - он включил инструметрон, и теперь неторопливо обрабатывал компенсатор отдачи, который в этом «Гневе» оказался на редкость капризным. И замер, чуть сдвинув брови, когда полные губы мазнули по щеке. В бороздах пронеслось короткой и жаркой волной.
А она читала информацию о месте, куда они летели, и Массани не мог снова не поразиться тому, о чего же хорошо помнит все события шестилетней давности – как тогда, цыпа, отнюдь не сразу сподобилась прочесть информацию о… деле, - чуть было не подумалось «о задании».
Как тогда, не заглянула в контракт. Была безалаберной, непрофессиональной, да так и осталась. А он был готов к тому, что она побледнела, нахмурилась, и с редкой тревогой уставилась в прямоугольник голограммы, где в видеоряде плескалось море, и был виден краешек белого пляжа. Затем все это сменилось поисковыми запросами, и Заид больше не стал смотреть. Он знал, куда везет свою женщину и ребенка. Знал и то, что она будет трястись и бояться теперь от незримой угрозы облучения и болезни, как раньше тряслась от страха перед преследователями из «Цербера».
Он вздохнул, откидываясь назад, на спинку диванчика, и удобней кладя дробовик себе на колени. Включенный омни-тул бросал отсветы на изуродованную щеку, загорался желтым огоньком в мертвом глазу. Заид молчал, глядя на Моноган, зная, о чем та сейчас думает, и физически, кожей ощущая то, как она сейчас нервничает. Поймал ее взгляд.
И комлинк завопил. Снова, сучара, не вовремя.
- Ты ее видела однажды. Давно, - неопределенно махнул рукой, показывая, мол, не проблема, если не вспомнишь. – Помогала мне с обустройством там, - с компенсатором уже было покончено, как и с прочисткой дула. Теперь Заид медленно и тщательно протирал корпус, следя за тем, чтобы на смазке ни пылинки не оказалось. Проверил скорость блока смены термозарядов, пощелкал им, остался доволен.
- Тебе надо будет с ней поговорить, - тридцать минут до стыковки. Тридцать минут напряженного молчания, и все той же, непреходящей, непрекращающейся тревоги из угла, где сидела цыпа. кто-нибудь другой на его месте сунулся бы объяснять. Наверное. Но Массани ей уже объяснил, что обо всем позаботился.

Синезадая перебралась на «Уравнитель» с такой легкостью, словно переступила порог – ее челнок, чуть качнувшись у стыковочного шлюза, упылил в бесконечность космического пространства, а сама Те’эя, сняв шлем, и тряхнув щупальцами, любезно уставилась на встречающую ее компанию, и потрепала тискающего ее дрелла за морщинистый подбородок. Заид усмехнулся, и приобнял напрягшуюся, подавшуюся к нему цыпу за плечи.
- Вы, ребята, времени даром не теряете, - темно-синие глаза азари скользнули с живота-купола Моноган на непроницаемое лицо Массани, полуулыбка тронула испещренное белыми метками лицо.
Они были старыми знакомыми, но Заид никогда с этой сучкой не спал. Да она и смотрела на него все годы знакомства, как на щенка, эта гребаная сисястая экс-коммандос. По правде говоря, заваливать ее не очень-то и хотелось. Заид предпочитал азари помоложе, тех, у кого еще дурь не выветрилась из щупалястой башки, даже за двести-триста лет. У Те’эи в заведении таких полным-полно было.
- Ну, есть на вашей лоханке бар? – осведомилась синезадая. – Джейд?.. – зеленый с важным видом похлопал веками-пленками.
- Заходи в рубку, там все найдется. И не только выпивка, - дрелл многозначительно прихватил сучку за задницу еще разок, и был таков. Оно и понятно, незачем надолго приборы без присмотра оставлять. Какого хрена вот только их вообще надо было оставлять – непонятно. И вообще, выстроились всей грядкой здесь, как на смотринах.
Это и походило на смотрины. Азари внимательно разглядывала цыпу, с ее лица взглядом перескакивая на живот, и обратно, и бегло, нет-нет, да поглядывала на Массани.
- Однако, я помню эту девочку, - обратилась она будто б и не к нему, а так, вслух размышляя. – А вот она меня не помнит, - и расплылась в улыбке, показывая два ряда отличных зубов, слишком хороших, чтобы быть настоящими. Ну и Массани помнил несколько потасовок, в которых принимала участие эта синезадая. Ох и летали там слюни-зубы-биотика, только успевай пригибаться. – Я наливала вам выпивку, когда ты пришла в мое заведение, и утащила его вот, - указала она на Заида, - без штанов.
- Да хрен бы там, - оскалился тот. – В штанах я был, не свисти мне тут.
- Не спорь, я лучше помню, - и азари рассмеялась. – Пойдемте, пообщаемся.

На корвете и без того места было столько же, сколько его в кабинке общественного сортира. Теснота, драть ее мать – а теперь, после того как заявилась азари, стало и вовсе не разойтись. А синезадая сука чувствовала себя охренеть как привольно, – покосившись на вставшую у стены, напряженно замершую Моноган, Массани подавил в себе невольное желание встать к ней поближе. И до чего ж простым и естественным теперь это желание казалось.
- Тебе это все влетело в копеечку, но дело того стоит, - разливалась тем временем соловьем Те’эя, перегнувшись через подлокотник дивана, и уже шарящая в холодильнике. – Нужно уладить еще кое-что, - обернулась она к Массани. Сиреневую щеку освещало холодильное нутро. – С властями колонии. Там требуют, чтобы вы посетили кое-какие кабинеты, это все бумажные вопросы. Безопасность, как ты помнишь, там повышенная. Ты же поэтому именно ее и выбрал?
- Бумажные вопросы, значит. Ты это про Невос? – уточнил Заид. Темно-лиловые губы стали медленно расползаться, уголки их потянулись вверх Массани ждал, неотрывно глядя в точеное, с кляксами белых меток лицо. Чертова матрона стрельнула глазами вбок, на Моноган, и засмеялась.
- Да, про Невос. Шутка. Шучу-шучу, - еще бы она не шутила про планетку в глубине сектора азари. Мирную, относительно средне населенную, с прекрасными, черти б их драли, пляжами и океанами. И никого с загребущими лапами, желающего себе такую красоту оттяпать – все давным-давно посчитано, взвешено и поделено живущими по тысяче лет кальмарихами. А этих щупалястых сук можно было недолюбливать, или балдеть от них, можно было трахать их, или убивать – но не считаться с ними было невозможно.
Так с ними поступал и Массани. где-то ненавидел, когда-то потрахивал, порой убивал – а теперь вот пришла пора считаться. И про себя он надеялся, что не рассчитываться, ибо долгая жизнь обычно означает долгую память. В отношении его со стороны азари – недобрую долгую память.
Но Те’эе незачем его кидать. Она прекрасно наварилась на всей этой затее с покупкой Заидом жилья, на улаживании неизбежных вопросов… он усмехнулся, напомнив себе, что когда-то и Сантьяго не было резонов для того, чтобы его кинуть. На первый взгляд, - выходя из кают-компании, он чуть прихватил Моноган за округлое бедро, и двинул в технический отсек. Небольшая надежда на то, что азари найдет общий язык с Моноган, постепенно развеивалась, словно дым вонючих джейдовых сигар, доползавший на нижнюю палубу из рубки.

И потянулись часы полета. Заполнять их пришлось возней приборами, причем Массани, не будучи технарем, честно надеялся, что после него ничего не придется чинить. Зато свои пушки, что поджидали его здесь еще сутки назад, вычистил-начистил так, что хоть воду пей из дула. Из рубки то и дело доносились взрывы смеха, и Массани подозревал, что зеленый с синезадой уже не одну бутылочку фирменных настоечек откупорили и приговорили. А с ним, значит. Не делятся – видать опасаются, что, раз уж он нынче человек семейный, то половина начнет его пилить. Ну, ежели чего, Эшли где сядет, там и слезет, в общем-то, - и хотя не в Моноган было дело, все же какая-то гребаная нервозность никак не отпускала. Вытирая руки от масла тряпкой, прихваченной в техническом отсеке, Заид прошагал по короткому коридорчику до кают-компании, и дверь, реагируя на движение, отошла в сторону. Он прислушивался к себе, глядя на уютно свернувшуюся в углу дивана цыпу под пледом – разморившуюся, румяную, и осознание причины всей творящейся с ним херни пришло легко и спокойно, как снег в безветренную погоду.
«Больше не один», - с этим страхом за кого-то жить дальше и придется. Какая-то часть Заида дос их пор дивилась тому, как легко все это случилось, сложилось – меньше года назад повстречались вновь. Спустя чертовых шесть лет все так сложилось.
«Привязанности ослабляют солдата», - это было горькой истиной, с которой невозможно спорить. С ней придется жить, - отшвырнув чертову тряпку куда-то в угол, он плюхнулся на диван рядом с Моноган, обняв ее за плечи.
- Рассказывай, о чем говорили, - по правде сказать, Заид надеялся, что синезадая просветит цыпу по всем этим интересующим ее женско-материнским вопросам, в которые он не совался, справедливо полагая их чужой епархией. Те’эя заверила Массани в том, что условия подойдут и для человеческой женщины – значит, все нормально.
- Все боишься, что ли? – по тыльной стороне кисти скользнула теплая прядь ее волос.

Раздражение нарастало, разгоралось неторопливо, будто умело сложенный костер на ровном ветру, с четким намерением вскоре запылать со всей яростью. Не о таком разговоре Массани думал – а если себя спросить, тогда уже, то о чем он думал?
Проклятье, сейчас он как никогда сильно, буквально физически ощущал цыпину зависимость от себя – и собственное бессилие перед ее страхами. Что мог, в сущности? – все возможное, все зависящее от себя Массани сделал. Но оказалось, что долг, в который он ввязался, невосполним. Каким бы безопасным ни было место, куда они летят, каким бы хорошим и удобным ни оказался купленный на Невосе дом, ему, Заиду, никогда не влезть в эту вот голову, не разгадать мыслей, роящихся за нахмуренным лбом, и не разогнать тревогу, что вечными проблесками аварийных огней поселилась в этих глазах.
Ей-богу, он хотел бы помочь ей. Но как помогать еще, кроме как приобнять иной раз за плечи, сказать, мол, все будет хорошо, и предложить еще разок посмотреть картинки с Невосом и новым домом, Массани не знал. В его мире все было проще. Сдают нервы – займись делом. Займи руки, чтобы не дать скучать башке, - только так он справлялся с давлением собственной паранойи. «Мнительной» Моноган стала, как же, - хотел усмехнуться, но плохо слушающиеся лицевые мышцы заклинило. Только угол рта скривился, будто презрительно, - выругавшись про себя, Заид нажал на щеку костяшками пальцев, царапнул ими по шраму на подбородке. Отпустило.
Так и у них, с этими отношениями – то все ровно, то ни шатко ни валко, будто б оба останавливаются на полдороге, и начинают задавать себе вопросы и заниматься самокопанием, дескать, а что же это за исключительный сорт грядущего дерьма, в которое мы вляпались? – называть грядущую семейную жизнь дерьмом Массани, пусть и не стороннику института брака, было немного неловко, но привычные ассоциативные ряды, а также отсутствие почитания авторитетов свое дело делали. И хотел бы радоваться, и радовался же, неподдельно – но ровно до того момента, как видел этот затравленный взгляд описавшегося щенка.
И не прикрикнуть же на нее больше, уже не наорать – мол, выше нос, расклеиваться вредно. Оставалось на одно надеяться, что время все вылечит. Что день, другой, третий, неделя и последующая за ней сделают то, чего Заиду, увы, словами совершить не дано.
- Те’эи там не будет, ты не думай. Чего ей в нашем доме-то делать, - палец чиркнул по тыльной стороне ее руки, слишком маленькой – как и раньше, слишком маленькой, и теперь уже далеко не такой загрубевшей, как когда-то. Психолог из Массани всегда был скверным, но даже он понимал, насколько иным стал теперь мир для его цыпы.
- Мне когда это, - шевельнул увечной стороной лица, провел ладонью по шрамам, сощурил мертвый глаз, - ну, когда по башке получил-то, - за гребаных двадцать лет еще не было случая, когда рассказывать о том залпе из дробовика было настолько неловко и непросто. Тем более, говорить о дне, выжил после выстрела в голову, мол, «когда получил по башке».
- Отлеживался долго, - погружаться в те воспоминания означало бы отвлечься. Позволить застарелой ярости, пускай и приуснувшей, вновь всколыхнуться – а Заиду не хотелось пугать женщину, которую он сейчас обнимал. Потому и говорил коряво и сбивчиво, с дебильными паузами, словно стеснялся, или в чем-то оправдывался. – Параноил как ненормальный, на всех бросался. Все думал, что Сантьяго по мою душу припрется, что выследит… или те ребята, что меня выходили, сдадут ему, - искренне не ведал, в курсе ли цыпа, кто такой Сантьяго, говорит ли ей что-либо это имя.
- Думал, совсем мозгами поеду, - с учетом того, что какое-то время валялся почти что наружу этими самыми мозгами, то были все шансы. – Но со временем подуспокоился, - Заид взял Моноган за подбородок, заставил заглянуть себе в глаза.
- Тоже хреново было. Тоже был один. Но должен был выжить и отомстить. А у тебя сейчас заботы поважнее есть, - шрам дрогнул в улыбке, когда Массани взглядом указал на ее живот. – Так что ты херней себе голову не забивай. Лучше подумай над тем, есть ли кто-то у тебя, с кем можно связаться, не напоровшись на ищеек, - тут-то Заид и сообразил, что абсолютно не в курсе наличия какой-либо родни у своей женщины. У самого-то сорок с лишним лет никого, никаких кровных родственников – только этот вот, у Моноган в животе. Долгосрочное вложение, черт побери.

«Ага. Понял я», - только и сказал, глазами, крепче прихватив сбоку узкую кисть. Стучала жилка под большим пальцем, как будто б Заид цыпе пульс измерял.
Такие признание дорогого стоят. И дорого даются. Заид по себе зал, хотя сейчас, навскидку, не припомнил бы, когда в последний раз такое говорил. Непросто было и ему – но привыкший доверять собственному чутью, он полагал, что они размухлюются со всем этим дерьмом, со всей неловкостью, со всеми непонятками в процессе – в дальнейшем процессе. А Моноган, похоже, хотела все понять заранее, и во всем разобраться заранее.
Года не прошло с их последней встречи, а что было до этого? Да херня на постном масле. Оглядываясь назад, Массани порой себя спрашивал – дескать, что ж за херня тогда ему ниже пояса ударила, что ж такое заставило спросить цыпу – мол, будешь ждать меня с самоубийственного задания? И, когда она ответила, что будет – поверил. Поверил, тем самым самого себя ей вручив.
«Так-то вот, цыпа. Ты у меня тоже одна. Вы – одни у меня, все, что есть».
В сотый раз это думалось. И в сотый раз теплее становилось – к дьяволу мрачные мысли о грядущем.
Он чиркнул ладонью по скуле Моноган, в который раз подивившись тому, какая же кожа у нее охренительная, и проводил качнувшийся зад взглядом. Откинулся на диван поудобнее, и лениво подумал о том, что отдохнуть и самому сейчас было бы просто зашибись. Жаль, что корвет крохотный, ей-богу. Придется топать в грузовой отсек, ютиться на ящиках. Хоть и не привыкать, а на диване было б куда как лучше… Вдвоем, ага. После такого поцелуя, - живот цыпы с сидящим в нем цыпленком мешал, но Заиду удалось кое-как усадить Эшли к себе на колени. И кое-как сдержаться.
- Спи, - и, выходя, чуть притушил освещение в кают-компании. Получилось настолько по-семейному, что лицо тронуло ухмылкой. Уж чего в себе не жаждал найти… так скоро, - и, ухмыляясь себе под нос, он пошел проверить запасы джейдовых настоечек. С ними, глядишь, отдых и не понадобится.

Зеленый и синезадая лишних вопросов не задавали, слава богу. Все обсуждено уже было, с Те’эей – особенно. На нее полагался Массани в пане безопасности – правда, чуток покусывала тревога за всю глубину цыпиной паранойи, которую синезадой еще придется испытать. Раз уж контакт изначально не заладился… эх, к дьяволу. После третьей рюмки его поотпустило, а «Уравнитель» как раз миновал границу сектора азари.
- Говорят, планета – просто рай, - Джейд закинул ноги на приборную панель. Азари расположилась рядом, на ящиках. Часть этих ящиков у нее отобрал Массани, на них в углу и уселся.
- Сыровата для тебя, - отозвалась синезадая, задумчиво бултыхая полурастаявшим зеленым льдом в стакане.
- Оу. Покажешь мне ее? – дальше Заид уже не слушал. Пиздец, надо же этим идиотам так выделываться, вместо того, чтобы прямо обо всем сказать.
- Ага, покажет, - врезался он в их взаимные расшаркивания. – Короче, буду вам признателен, если съебнете по первости куда-нибудь этак на сутки.
- Человек невежливый, - скривила метки на лице синезадая, - да?
- Отвратительно невежливый, - затряс дрелл складками на шее, возвел на Заида черные очи, и закудахтал от смеха.
- Заебали, - с облегчением выдохнул Массани. – Наливай, зеленый, - ВИ пропищал о расстоянии до Невоса, предупредил о заторе в виде поля астероидов. Пять гребаные минут, полет нормальный.
Все нормально.

- Нравится? – огромное, как космос, небо Невоса клонилось к закату и обнимало летящий аэрокар. Две луны проступали неясными огромными полукругами на постепенно темнеющем небосводе, а внизу разноцветными огнями струился городок. Ни мрачности Омеги, ни суеты Цитадели. Странные, потому что непривычные - покой и умиротворение.
Странно. Ей-богу, странно, - кар ринулся к океану, что загорелся живой звездой, отражая заходящую Тейолию.
«Здесь», - Заиду почти что подхватил выходящую из аэрокара Моноган. Домик – два яруса белых полос, встроенные в скалу. Воздушная парковка. Внешний генератор барьера, настолько навороченный, что позволяет безбоязненно перевалиться через перила балкона – спружинит, и просигналит на терминал.
- Это псин. Имени у него нет, - огроменная косматая туша стояла на напружиненных лапах, поднимая ветер пушистым хвостом. Свесив из пасти красный язык, новерийский лис таращился на людей с радостным восторгом.
- На Омеге встретились, - о том, что встретились уже во второй раз, Массани говорить не стал. - Не знал, куда его деть. Пусть тут поживет. Присмотрит за тобой. Он умный, ты не подумай, - подтверждая, что он умный, псин махнул хвостом, и ускакал куда-то в сторону площадки, высеченной в скалах.
- Он новерийский лис, вроде как, - цокот когтей лиса еще отдавался в просторных, светлых сводах комнат. – Обживайся. Теперь это твой дом, - Тейолия опускалась все ниже, и океан бушевал живым пламенем. Две луны потяжелели, округлились, и выкатили животы на полнеба.
- Ну ладно, наш дом, - и засмеялся.

Зажегся камин, засветился отсветами, и звуки сразу стали глуши и мягче – шаги Моноган зазвучали вниз по лестнице, и Массани усмехнулся, направляясь к кулеру – водички хлебнуть.
Он наблюдал за Моноган, от радости которой эти стены, казалось, засветились ответно. «Ага, странно, звучит. Охренеть как странно», - отвечал глазами, а она ходила по дому – еще полупустому, гулкому, необжитому, но все-таки дому. И в глазах ее больше не было задавленности, и дышала она полной грудью - охренительно полной, и еще более соблазнительной теперь, к слову сказать.
Вот уж не думал, не гадал Заид Массани, что однажды где-то осядет, - мысль-осознание была сильной и внезапной, как налетевшая океанская волна. Мысль-освобождение, - он попытался усмехнуться, но застрял на полдороге.
Он помнил, что уже заговаривал с Моноган о том, что будет периодически отлучаться. Домик на берегу моря влетел в копеечку, так что в заработках сейчас Заид нуждался так, словно был в начале карьеры. Одно облегчение и разница, что времена теперь другие, и мелочевку ему больше не предлагают.
Только вот теперь и сам уже беспокоился. Не только из-за беспокойства цыпы – по этой причине Массани еще и бесился. Как здесь она с цыпленком-то будет, не приведи судьба, случится чего? Азари со своим зеленым дружком осели здесь же, на Невосе. Не без участия Заида. Вернее – не без его дотаций. Для Моноган все лучше, если поблизости будет кто-то знакомый.
«Ага, еще б она этим «знакомым» доверяла».
- Да ЛА-А-А-АДНО?! – ага, там вот водички – хоть залейся. Целый бассейн.
- Тоже нравится? – теперь улыбка уже не скрывалась. Опершись о перила, Заид заглянул вниз, где на фоне подсвеченных огнями бликов воды так и сияла круглая мордашка Моноган. Эшли. «Эш». Уютное имя. Ей сейчас оно подходит, как никогда.
Черт побери, всегда б на душе так спокойно было. Но проблеск оказался коротким. Дьявол, слишком коротким.
В руку ткнулось что-то мокрое и меховое. Подкравшийся лис едва слышно проскулил, коротко и вопросительно – мол, чего грузишься, человек?
Да вот и гружусь, мысленно отозвался Массани, что не знаю, как концы всей этой херни увязать-то. Мне бы радоваться, что она успокоилась наконец-то, что не боится больше, да только гложет меня какая-то хрень, не разберу, какая.
Так разбирайся, а я помогу! – радостно вскинулся лис. Заид, увязший в дерьме размышлений, не сразу сообразил, куда это псин так рванул с места в карьер.
- Эш, от бассейна! – но поздно – снизу донесся оглушительный всплеск, и не менее оглушительный взвизг.
- Ах ты сукин сын, - оный, совершенно оправдывая тот факт, что он сын какой-то лисьей суки, радостно бултыхался в воде, ныряя, как выдра. Поодаль бортика, часто дыша, стояла Моноган, вокруг которой уже собиралась небольшая лужа.
- Пошли, - прихватив за облепленную мокрой рубашкой талию, Заид повел Моноган в сторону ванной, обогреваться. Рука сама собой соскользнула ниже, на раздавшийся, еще более охренительный теперь зад, и слегка сжала за него.
- Скажи псу, чтоб больше так не делал. Он разок так азари окатил – ну, Те’эю. Если честно, все это, - обвел рукой пространство, - выбирала она. Я заморачивался только безопасностью. А пес так здоровается, похоже, - разрядил обстановку, мохнатый. Спасибо, чего уж.
Улыбаться все так же не мог, но уже не по-прежнему. Теперь край шрама просто чуток свело, и мышцы лица плохо слушались. Ничего. Живой глаз все скажет, - так светилось это от Моноган, счастье и облегчение, так согревало, что любое дерьмо, что норовило проклюнуться запоздалыми боязливыми мыслишками, выгорело без следа.