1. Имя и фамилия персонажа: Артемис Энтрери| Artemis Entreri (Шейд| Shade);

2. Внешность:

● рост/вес: 178/65
● отличия: большое количество различных шрамов, разбросанных по телу, самый явный из которых у правого глаза - на нем установлен прототип - не самый, к слову, лучший - кибернетического имплантата, левый глаз серый, волосы черные, бреется редко, зачастую ходит с щетиной на пол-лица;

3. Бой:
● класс персонажа: тень;
● умения персонажа: Тактическая маскировка, Удар тени, Ловушка;
● способности: хороший уровень владения холодным оружием (различными ножами - наследство уличной жизни и ниндзято - уже в "Светилах"), чуть менее хороший – огнестрельным, обучен рукопашному бою. Способен взломать большинство замков, также обладает некоторыми знаниями (весьма скромными) в области информатики и прикладного программирования; 
● оружие: М-358 «Коготь», который практически не использует, предпочитая ножи и ниндзято;
● инвентарь:омни-тул и броня черного цвета производства «Ариакэ Текнолоджис», небольшая сумка с пожитками – от зубной щетки до раствора для контактных линз, сильное болеутоляющее (2 упаковки), кредиты наличными (некоторая n-ная сумма всегда на руках);

4. Личное дело:
● герой/отступник: 19/81;
● дата рождения: 20.11.2150 г. (35 лет);
● раса: человек;
● деятельность: наемный убийца;
● биография:

Марина Энтрери, восемнадцатилетняя румынская девушка из провинциального Сирета, была уже в положении, когда пришла в заведение мадам Анки «Райский цветок». Никто этого, правда, не знал – как и сама Марина.
Он родился в месте, где крик – обычное дело. Под такое описание подходит множество мест: психиатрическая лечебница, скотобойня, квартира давно женатых людей. Правильный вариант был гораздо оптимистичнее: бордель.
Он родился в понедельник. Это был очень холодный понедельник.
В конце концов, измученная Марина хрипло кричала, что не хочет этого ребенка и черт бы его побрал. Мадам Анка с горем пополам добилась от нее разве что слов:
- Энтрери… Пусть у него будет моя фамилия, отца у него все равно нет.
А Анка, глядя на маленького Энтрери, подумала о том, что своими детьми Бог ее так и не одарил. А ведь она всю жизнь хотела сына. И чтоб назвать его: Артемис.
По обыкновению, плоды ошибок юных девиц сдавались в обязательном порядке в приют, однако в этот раз мадам Анка не спешила: серые глаза мальчика так живо напомнили ее давным-давно почившего мужа, а крики горе-матери о ненужности дитя окончательно растопили ее сердце.
Вот так у Артемиса появилось сразу 13 мам. И ни одного отца.
Тринадцать – по числу тружениц «Райского цветка», плюс мадам Анка. Марина правда, «сыном» Артемиса так и ни разу не назвала.
Зато у остальных девушек появление младенца вызвало настоящий резонанс: каждой хотелось подержать его, поиграться в маму – в конце концов, все они были лишены этого. Мадам Анка же была настроена решительно – Артемис остается (что помогло также унять особо горькую тоску некоторых девушек по собственным нерожденным детям). «Бордель – не лучшее место для маленького мальчика» - сказал бы кто угодно, и был бы прав, зато если чего там и было с лихвой – так это любви. Ненастоящей в основном, но Артемису досталась любовь совсем иного толка.
Девушки мадам Анки с задачей любить парня справлялись на отлично, а вот с образованием было хуже. Поэтому обучение грамматике, арифметике и прочим наукам взяла на себя мадам лично.
Несмотря на ее старания, Артемис упорно называл ее «мадам» и никогда «мамой». Как и никого другого.
Годы шли, а любопытного мальчика все труднее было держать в тайне от клиентов. Артемис рос молчаливым и серьезным – девушки смеялись: вот, мол, с кем на лад пойдут наши финансовые дела. С таким-то лицом грех не уметь считать. Считать он и правда умел, как и писать, и читать – последнее он особо любил, за отсутствием иных развлечений в кабинете мадам Анки, где он проводил большую часть времени. Чего только не было в ее библиотеке: от инструкции к трактору V445 до любовных романов в дешевых бумажных обложках. Последнее Артемис отмел сразу, инструкцию к трактору прочел до середины. Зато все приключенческие романы были изучены вдоль и поперек. Кроме одной очень красивой книги с картинками, которая, к вящему его сожалению, была на английском языке. Тогда Артемис Энтрери пообещал себе обязательно выучиться этому языку.
Дела заведения  шли совсем плохо, мадам становилась все рассеяннее, а «крыша» все наглее. Однажды ранней осенью пришел мужчина, девушки звали его Паша. Он обычно приходил в конце каждого месяца, за деньгами – но сейчас было только начало октября. Они с Анкой долго спорили за закрытой дверью кабинета, Паша гневно ругался, мадам рыдала, и Артемису не свезло проходить мимо этой двери ровно в тот момент, когда Паша толкнул ее, оставляя завывания Анки позади.
Сначала он опешил.
Потом его толстое лицо быстро стало багровым.
- Твою мать, это еще кто?!
Перепуганная Анка пустилась в путанные объяснения, что это, мол, сын ее сестры, не с кем было оста…
- У тебя нет сестер, тупая шлюха!
Девушки обеспокоенно выглядывали из дверей своих комнат, боясь вмешаться – Пашу боялись все: он был тяжел на руку и скор на расправу. Предпочитал бить по лицу.
Следом случился быстротечный скандал, и Паша замолчал, гневно сопя. Молчал он долго.
- Ладно, отдашь мальчишку – дам тебе еще месяц.
Анка снова бросилась в слезы и хватала Пашу за рубашку до самого выхода, пока тот тащил за шиворот Артемиса. Таким она и осталась в его памяти: с заплаканным, некрасивым от пережитой истерики как-то вдруг постаревшим лицом. Остальных он даже не успел увидеть. И больше никогда не видел.
Паша оказался одним из ключевых лиц одной известной в определенных кругах румынской банде. Мальчиков они набирали из числа сирот, учили красть и вовремя плакать, придумывать истории про мать при смерти, дабы дали денежку и жалобно петь грустные песни с миской в руках. Певец из Артемиса был не ахти, зато вор вышел что надо – природа подарила ему легкие руки и природная внимательность играла на его стороне. Он был невысок даже для своих семи лет и хорошо научился растворяться в толпе. И он никогда не чувствовал себя виноватым за то, что делал: это был его способ выживать и, честно признаться, не самый плохой из возможных.
Когда он стал постарше, один из подручных Паши научил его паре грязных приемов, чтобы не попасть впросак в драке и отдал свой старый нож со сломанной ручкой. Ручку  Артемис обмотал изолентой, и с тех пор этот нож стал его первым и самым ценным сокровищем.
Ему было пятнадцать, когда его впервые взяли на разборки – он уже давно не был маленьким мальчиком, способным вызывать жалость и слезы, а вот напугать серыми немигающими глазищами – запросто. Тогда открылся второй талант Энтрери – в отличии от большинства уличных бандитов, он полагался не на физическую силу, а на ловкость, и, конечно, подлые приемы. Наработанная за годы воровства скорость и крепкое телосложение сделали его обычным участником драк и разборок. Там он и использовал впервые свой драгоценный нож.
Ко всему прочему, он был поумнее многих «коллег», пускай даже и превосходящих его по возрасту. Как и обещал себе, он выучил английский. Говорил со страшным акцентом, зато без словаря. Теперь он бы мог прочитать ту книгу, но забыл, как она называлась.
Все эти годы он копил деньги. Все, что падало ему: прикарманенная часть выручки, сворованный кошелек, случайная монетка – к шестнадцати Артемис скопил неплохую сумму. К тому времени он уже выжал всю пользу из банды, как ему казалось. А вот он мог бы быть – и должен был быть – им еще полезен, что сподвигло Энтрери на дерзкий шаг – покупка билета на какую-нибудь колонию, подальше от Земли. А увидев огромный постер Альянса с изображением Цитадели, решил, что не на какую-нибудь и вовсе не на колонию.
Билет на Цитадель стоил дорого, дороже, чем он предполагал. Но поездка себя оправдала чуть – Артемис сразу понял, что это место для него слишком круто: куча патрульных вечно крутятся рядом и недоверчиво поглядывают на парня, озирающегося потерянно по сторонам. Один даже спросил, где его родители.
Энтрери понял: нужно место более сумрачное и подпольное. Одна птичка – еще на Земле – нашептала, что есть такое место.
Так следующим пунктом назначения стала Омега. На билет он отдал последние сбережения - и добавил кое-какие копейки, заработанные известным путем на Цитадели, - которых, впрочем, все равно не хватило бы, чтобы прожить на станции хотя бы месяц.
Первое, что увидел Артемис на Омеге был огромный – по меркам 16-летнего пацана – батарианец, угрожающе зыркавший на него в космопорте. Как оказалось, народ здесь был не самый дружелюбный, зато куда более внимательный к кошелькам. Артемис открыл для себя первую истину мира Омеги – если ты чего-то не можешь, значит, ты недостаточно хорош. Ему потребовалось время, чтобы понять, как работает здешняя платежная система, и он бы еще неизвестно сколько перебивался бы случайными заработками преступного характера, если бы однажды чрезвычайно удачно не запустил руку в карман наемника «Синих светил». Добродушный дядька, если не учитывать, скольких он порешал за умеренную плату, хотя разве были на Омеге другие? Он даже не стал грозить Армемису отрезать руки, а, напротив, сказал, мол, если тебе удалось не подохнуть на Омеге с одним лишь дохлым ножичком, то «Светилам» от тебя явно будет толк.
Следующие десять с лихом лет Артемис постигал наемничью науку. Правда, так и не полюбил огнестрел, продав душу однажды и навсегда японским мечам ниндзя. У него даже появилась собственная броня без символики «Светил», которую он купил на заработанные деньги, и прозвище Шейд, которым наградили его острые на язык «светильники». Денег на счету, ровно как и шрамов, прибавлялось, но Артемис не спешил приобретать недвижимость или движимость. Водить он не умел, а переночевать мог и в дешевом мотеле: в реалиях работы на «Синие Светила» это было даже безопаснее. Однако 27-летний Энтрери уже задумывался о своем угле.
В тот год он и встретил ее.
Она сказала, что ее зовут Кана’Йя. Она тоже была наемницей, но не из «Светил» - они встретились в одном из многочисленных баров. Она заливисто смеялась вместе с двумя турианцами. И так зыркнула вдруг на него, когда он проходил мимо, что внутри у Энртери все заволновалось. Выросший среди четырнадцати любящих женщин, Артемис никогда не испытывал глубокий чувств к женщине, и считал, что это нормально: никого не любить. У него не было особо друзей среди «светильников», бармены и проститутки не знали его имени, даже если появлялся он не первый раз в заведении, он даже не хотел вернуться на Землю, чтобы по-человечески попрощаться со своей названной семьей.
Увидев ее, он понял, сколько упустил. И не сводил с нее глаз. В конце концов, она распрощалась с турианцами и подошла к нему. Спросила, угостит ли он ее – в общем, что протекало так, как оно обычно и бывает.
Артемис никогда и не думал, что его душа способна на такие чувства.
Он начал искать квартиру, подумывал уйти из «Светил» на вольные хлеба – туда, где можно заработать больше, не проливая крови. Дарил ей дорогие украшения, самые лучшие, без оглядки на цену – будто только сейчас нашел для себя смысл траты кредитов.
Левая рука беспокойно и бездумно подбрасывала на ладони ключи небольшой, но в более-менее спокойном районе – насколько это возможно в реалиях Омеги – квартирки. Она опаздывала.
Его охватило какое-то дурацкое торжество, когда он отпирал дверь дома. Своего дома. По-настоящему своего. Там даже осталась кое-какая мебель от предыдущих хозяев. И все было даже как-то слишком правильно и хорошо.
Правда, недолго.
Он обернулся слишком поздно. Интуиция промолчала и в этот раз – как и каждый раз, когда дело касалось ее. Тонкое лезвие прошило его тело в опасной близости от сердца. Короткая потасовка - не с такими ранами драться в полную силу, - в результате он сломал ей руку.
Она зло вскрикнула от боли.
- Кто?! – вне себя от боли и гнева проревел он, прижимая ее шею к полу.
- Привет... от Басадони... - полоснула лезвием наугад, оставив его без глаза, и выскользнула в окно.
Басадони... Паша Басадони - его фамилия.
Но умереть у него не получилось – когда Кана’Йя исчезла, он успел набрать на омни-туле номер человека, которому не нужно было ничего объяснять.
Наемник без нужных связей – мертвый наемник. Мертвым был бы и Энтрери, если бы не имел такого хорошего знакомого врача и не цеплялся бы так упорно за жизнь. На память остался уродливый шрам на груди и слепое пятно на месте правого глаза.
- Док, давай что-нибудь придумаем? – такой была первая фраза очнувшегося Энтрери. Ему очень не хотелось оставаться одноглазым. Он не стал говорить доку, что целый глаз начал сдавать уже пару лет назад и пора было уже начинать носить линзы. Стать слепым Артемис не мог себе позволить.
Док предложил прототип: кибернетический имплантат. Еще не доведенный до совершенства, возможны побочные эффекты...
Энтрери даже не слушал – он уловил суть: выход есть. Через месяц сложная операция была проведена и он видел снова. Уже не так, конечно, но все лучше слепой глазницы.
Прототип подарил ему периодические жуткие мигрени и помехи в штормовую погоду.
Провалявшись до полного выздоровления, Артемис оставил доку свою новенькую хатку, ушел из «Светил» и подался, как и хотел, на вольные хлеба. Его деятельность в основном разворачивается в сфере заказных убийц.
Спустя четыре года он обзавелся славой беспощадного и безжалостного убийцы.

5. Психологический портрет:
● Тип темперамента: флегматик;
● Характер: Артемис Энтрери - от природы закрытый и молчаливый. Он умеет концентрироваться на задаче при любых обстоятельствах; смекалист и циничен. Большой опыт уличной жизни научил его виртуозно лгать, однако навсегда лишил доверия к кому-либо из людей. Энтрери абсолютно не разбирается в людях: он пошел по-простому пути - просто не верит никому, кроме себя и ни на кого не полагается.
Одно чувство ему все же подвластно подвластно: он испытывает искреннее уважение по отношению к по-настоящему сильному противнику. Закон силы въелся в его мозг глубже, чем что-либо.
Покинув "Синие Светила", Артемис стал убийцей скорее не потому, что ему нравилось убивать, а оттого, что за всю жизнь он так ничему другому и не научился. Теперь его больше тяготит такая его жизнь, но в корне поменять ее? - да он и не знает - каково это - жить как-то иначе. Несмотря на славу бессердечного убийцы, Артемис берется далеко не за всякий заказ. Он никому бы не признался, но он разочарован в себе и образе своей жизни.
Из-за глазного имплантата испытывает сильные мигрени, вследствие чего часто бывает раздражителен и язвителен.  В плохую погоду ноет шрам у сердца, что тоже не добавляет жизнелюбия.
Предательство Кана'Йи сильно подкосило его веру в людей, но воспоминания поистерлись, раны зажили - теперь он более спокоен, чем демонстративно нелюдим. Но женщин сторонится до сих пор.

6. Пробный пост:

7. Данные игрока:
● Читали ли Вы правила? Да;
● связь: e-mail;
● ознакомление с каноном: трилогия+комиксы.
ХРОНИКИ