- Биотическая энергия как бы искривляет пространство, деформирует материал и разрывая плоть. Кроме незащищенных врагов очень эффективна против брони и биотических барьеров. Деформация препятствует регенерации и восстановлению здоровья, что делает целесообразным использование против кроганов и ворча. Применение: один раз за два хода.

- Представляет собой сферическое поле 3-5 метров в диаметре, всасывающее находящиеся поблизости объекты, нанося урон противнику за счет сжатия и ударов о посторонние предметы. По сути это черная дыра в миниатюре. Применение: один раз за два хода. Противник болтается в воздухе полхода.

- Пучок биотической энергии устремляется к цели и ударяет ее с огромной силой, сбивая с ног и ударяя о преграды. Урон наносится за счет удара. Эффективен против незащищенных врагов, позволяет легко столкнуть противника с высоты вниз, нанося дополнительный урон из-за падения. Применение: один раз за ход.

- При использовании данного умения импульс биотической энергии распространяется волнообразным способом, расшвыривая попадающихся на пути врагов, нанося им урон и временно оглушая. Ударная волна очень эффективна против больших скоплений противника, типа хасков, незащищенных броней, щитами и биотическими барьерами. Применение: один раз за два хода.

- Навык действует на органические цели, нарушая деятельность нервных импульсов, понижая здоровье и снижая сопротивляемость урону. На синтетиков действует аналогично, нарушая деятельность электрических цепей, в то же время повышает здоровье использующего. Эффективно против незащищенных врагов. Применение: один раз за два хода.

Джонас родился на Земле в семье военнослужащих Альянса. Отец погиб во время Войны Первого Контакта, когда Джонасу было шесть лет. После его смерти мать, гонимая горем и болью утраты, покинула Альянс, Землю и уехала вместе с сыном в отдаленную человеческую колонию. Больше всего она в тот момент хотела оказаться как можно дальше от Земли, на которой жила с мужем. От Альянса, которого винила в его гибели. От всего знакомого и напоминающего о былом счастье.

Еще в детстве Корбин выказывал признаки биотических способностей. Мать, после гибели мужа ударившаяся в религию, всячески препятствовала любым проявлением биотики, считая ее проделкой Дьявола.

Джонас лишь спустя десятилетия узнал, что его мать, уже будучи беременной им, находилась в Сингапуре, где произошла утечка нулевого элемента. В то время она и сама не знала о своей беременности. Но в последствии винила в облучении себя и плода Альянс, по приказу которого она оказалась не в то время и не в том месте.

Корбина несколько раз пытались забрать на станцию "Гагарин" (Нулевой скачок) за орбитой Плутона для обучении биотики. Мать всякий раз не давала своего согласия. Однако способности Джонаса росли и вызывали у нее всё большее опасение. В небольшой колонии кроме него не было людей с подобными "противоестественными" способностями. Так что в итоге она все-таки позволила забрать сына на станцию. Где из Джонаса принялись усилено лепить биотика.

Он был среди первых, получивших имплантант L2, и показывал выдающиеся результаты. Но вместе с биотической силой росло и психическое напряжение. L2 пагубно влиял на здоровье и моральное состояние Корбина. У него начались резкие перепады настроения, слуховые галлюцинации и вспышки немотивированной агрессии. Но тем не менее его успехи были настолько впечатляющими, что Альянс сразу же после окончания обучения на "Гагарине" завербовал его на службу.

Мать была бы против, но именно поэтому Джонас сразу же и согласился. Он не общался с ней с момента отъезда с колонии. Ему казалось, что религиозная родительница отказалась от него, избавилась от "исчадия Ада", коим она, по его мнению, видела сына, и бросила его на произвол судьбы в учебном центре, где он подвергался жесточайшему обращению.

Несмотря на то, что Корбин успел показать себя во время Скилланского блица и Рейдах Тешаки, служба давалась ему нелегко. Его эмоциональное состояние оставляло желать лучшего. Приступы депрессии и суицидальных мыслей то и дело сменялись приступами безудержной эйфории и жизнелюбия. И в конечном итоге у него диагностировали биполярное аффективное расстройство, или другими словами маниакально-депрессивный синдром. После этого его шансы получить новый улучшенный имплантант были равны нулю. Хотя Джонас и сам бы не согласился с "обновлением", зная как велик риск остаться в итоге с окончательно поврежденным головным мозгом.

Командование же не желало расставаться с один из сильнейших своих биотиков. К тому же на фоне других людей с L2, чьи осложнения оказались несовместимы с жизнью, психическое расстройство Джонаса показалось меньшим злом, хоть и исключало его автоматически из списка претендентов на L3. Конечно же, Альянсу было невыгодно списывать солдата, который еще вполне годился для службы и на обучения которого уже потрачено столько ресурсов; но и тратить больше тоже никто не собирался.

Однако неустойчивое поведение Джонаса препятствовало его продвижению по службе. Впрочем, психа итак никто не стал бы повышать в звании. Это Корбин прекрасно понимал и не надеялся продвинуться дальше младшего сержанта. Он то и дело нарушал дисциплину, срывался на сослуживцах и вышестоящих офицерах. Частенько оказывался на гауптвахте. Командование держало его на службе до последнего. Но в 2179-ом году, когда угроза со стороны батарианцев на время поутихла, Корбина списали со службы. Официально не по дисциплинарным причинам, а по состоянию здоровья. Джонас подозревал, что рано или поздно этот Дамоклов меч должен был обрушиться на его голову.

Гражданская жизнь тоже не давалась Корбину легко. Ему было всего лишь двадцать восемь лет, но у него не было ни профессии, ни каких-либо целей в жизни. Он не знал, что делать и куда податься. Контакт с матерью он так и не возобновил, считая, что она его бросила и предала. Со временем эта мысль всё глубже укрепилась в его мозгу. И он фактически возненавидел мать. О том, чтобы поехать жить к ней, не могло быть и речи.

Единственное, чем он владел, было оружие и биотика. Несколько лет Джонас бесцельно странствовал по человеческим колониям, подрабатывая где и как придется. Пристрастился к спиртному и по случаю не чурался и наркотиков. Хотя к наркотическим веществам у него никогда не было сильной тяги. Красный песок на Корбина, как на биотика, никакого эффекта не имел, а обычные наркотики не позволяли так забыться, как алкоголь. Нигде особо не задерживаясь, он не обзавелся ни друзьями, ни семьей. Его психическое состояние всё ухудшалось. Так же как и физическое.

Увлечение спиртными напиткам медленно убивало его, разрушая тело изнутри. Врач предположил, что если Джонас не завяжет с выпивкой, то не доживет и до сорока. Корбин отнеся к известию философски. Он давно уже не ценил собственную жизнь. Если нет ничего, ради чего стоило бы жить, то какая разница как долго тебе осталось?

После двух лет беспросветной мирной жизни Джонас оказался на Цитадели. Здесь он пьянствовал и нищенствовал, изредка перебиваясь случайными заработками для местных торговцев и жуликов.

Нападение Сарена на Цитадель привело Корбина в чувство. В борьбе с гетами он наконец-то вновь нашел себя и свое предназначение. Никто его не звал на оборону, СБЦ даже не смотрело в сторону небритого пьянчуги, который постоянно ошивался в "Логове Коры". Но Джонас всё равно вступил в бой. Окруженный синим биотическим сиянием он вновь стал сильным и здоровым человеком. Впервые за последние годы у него прояснилось в голове. Безумие отступило на время.

После повержения Сарена и его гетов Корбин безуспешно пытался устроиться на работу в СБЦ и повернуть свою жизнь в иное, более конструктивное русло. Он бросил пить. С переменным успехом. К спиртному его всё еще тянуло, но он каждый день заново боролся с соблазном. А вот с наркотическим средствами он завязал раз и навсегда, благо, что полноценным наркоманом никогда и не был.

В СБЦ Джонаса, конечно же, не взяли. И он решил примкнуть к частной охранной организации. "Синие светила" отпали, так как нанимали батарианцев и турианцев. А к этим двум расам Корбин испытывал лютую ненависть. Поэтому он отправился на Омегу и завербовался в "Затмение". Хорошие биотики и обученные бойцы им всегда были нужны, а на внезапные перепады настроения и приступы гнева наемники смотрели сквозь пальцы. Не цветущий внешний вид Джонаса обычно справедливо списывали на злоупотребление спиртным, с которым он, по иронии судьбы, как раз и боролся.

Огромный отпечаток на характер Джонаса, безусловно, оказал маниакально-депрессивный синдром, которым он страдает с юности. Его настроение часто и совершенно неожиданно, безо всякой внешней причины, меняется от эйфории, радостного оптимизма и инфантильного легкомыслия к мрачной меланхолии и вселенской скорби. Он подвержен приступам паники, гнева и депрессии. Которые, однако, проходят так же внезапно, как и наступают.

Так же Корбин борется с алкоголизмом. Каждая бутылка спиртного, оказывающаяся на его пути - будь то ирландский виски, или крогановский ликер - является для него настоящим искушением и причиной долгой и мучительной внутренней борьбы. Бывают хорошие дни, когда ему удается сдержаться, а бывают плохие, когда бутылка оказывается сильнее. Всякий раз, когда Джонас срывается, его мучает чувство вины и у него нередко случаются приступы черной тоски.

В отношении с окружающими Корбин тоже ведет себя непредсказуемо и диаметрально противоположным образом. Когда у него хорошее, радужное настроение, он может быть душой компании, милейшим парнем и просто очаровательным и остроумным собеседником. Когда же настроение его находится на нуле, то он становится замкнутым, грубым и нелюдимым. В такие моменты в нем просыпается паранойя и мизантропия. Иногда в таком состоянии он может накинуться на кого-то, кто, по его мнению, посмотрел как-то не так в его сторону, или же обматерить человека, в котором еще минут пять тому назад души не чаял.

Поэтому чаще всего он одинок. Семьи у него нет, мать он не видел с подросткового возраста и всё еще ненавидит. Наемники "Затмения" заменили Джонасу друзей и родственников.

После службы в Альянсе, во время которой ему пришлось участвовать в боевых действиях против батарианцев, он на дух не переносит их расу. Он готов плевать в лицо любому встречному батарианцу и иногда, когда в плохом настроении, так и делает.

Так же, помня, что его отец погиб на Шансьи, он питает неприязнь к турианцам. Тот факт, что Сарен, напавший на Цитадель, тоже принадлежал к этой расе, не добавил им симпатий в глазах Джонаса. Да и турианские инструктора на Нулевом Скачке приложили свою лепту к развитию ненависти Корбина к их виду.

А вот к остальным инопланетянам он относится спокойно. Азари ему даже нравятся. Впрочем, кому же не нравятся азари?

Джонас знает, что может умереть в любой момент. Шальная пуля, поножовщина, голоса в голове, заставляющие думать о самоубийстве... Да будто бы в мире мало поводов умереть?

Нельзя сказать, что после нападения Сарена на Цитадель он вдруг резко стал ценить каждый прожитый день, собственную жизнь и обрел смысл и цель в жизни. Нет, он всё еще считает свою шкуру бесполезной и ничего не стоящей. Но если раньше он думал, что жить ему незачем, то теперь Корбин уверен, что хоть какой-то прок от него есть. Что каждый прожитый день прожит не зря, если удалось отправить на тот свет несколько плохих парней, а им тебя нет. Если выполнил еще какое-нибудь задание. А если день удачный, то вообще хорошо. А если плохой, то можно пойти убить кого-нибудь. Вдруг отпустит.

Омега встретила Джонаса вонью сточных канав и давящим шумом многочисленных голосов. Он ступил на потертый пол станции в стыковочном доке, и огляделся. Здесь было темновато и пахло хуже, чем на переполненном грузовом корабле, на котором он прибыл. Но Корбин не возражал. Сегодня был хороший день. Один из лучших. Сегодня омерзительная вонь казалась ему благоуханием бьющей через край жизни, а тараторившие вокруг разномастные голоса - мелодичным фоном.

Сегодня Джонас чувствовал себя превосходно и лет на десять моложе. Черт, да он вообще чувствовал себя любознательным и жизнерадостным ребенком, оказавшимся на новой игровой площадке!

Корбин с искренним наслаждением вдохнул сто раз переработанный воздух Омеги и радостно улыбнулся пробегавшей мимо девушке. Та, слегка покраснев, отвела взгляд и заспешила дальше. Красивые карие глаза на бледном лице и очаровательная маленькая попка. Джонас позабыл о ней, как только она растворилась в толпе. Но всё еще улыбался, направляясь вглубь станции.

Если снаружи Омега напоминала гриб (или какую-то странную генномодифицированную медузу) то внутри это были лишь обычные, грязные коридоры, коридоры и уровни, в которых с непривычки легко было заблудиться.
Корбин уже бывал на Омеге раньше и худо-бедно ориентировался в местных переходах, но на всякий случай вызвал на свой инструментрон карту станции и сверился с инструкцией, данной ему наемником "Затмения" на Цитадели.

"Найдешь Тернера на рынках. Он чаще всего ошивается около продовольственного ларька. Скажешь, что тебя послал Коршунов, покажешь записку, и он отведет тебя куда надо," - сказал наемник, поджидавший его на выходе из штаба СБЦ. "Не облажаешься и будет тебе работа и полный соцпакет," - сказал Коршунов, рекрутер "Затмения" и, хлопнув Корбина по плечу, зашагал в сторону лифта. Джонас не собирался облажаться. Такая возможность сегодня была совершенно исключена.

Проходя мимо извечной очереди перед входом в "Загробную жизнь", Корбин внезапно ощутил острое желание войти и даже сбился с шагу, невольно притормозив. Яркая неоновая вывеска будто бы гипнотизировала, манила и зазывала. Вспомнилась бьющая по ушам музыка, уютный полумрак клуба, в котором независимо от времени суток, всегда была ночь, и резкий запах разноцветного спиртного. Полуголые танцовщицы азари. Зайти чертовски тянуло.

- Ничего ведь не будет, если я посижу там полчасика, полюбуюсь на синие буфера, - Джонас в нерешительности прикусил нижнюю губу. - Немного расслаблюсь после перелета...

Он фактически почувствовал на языке вкус той синей гадости, что здесь разливали. Легкие фруктовые ароматы, исчезавшие уже после второго глотка. И острый привкус спирта, перебивавший всё остальные вкусовые оттенки.

- Черт, - Корбин нехотя оторвал взгляд от светящейся вывески клуба и отвернулся. - К черту!

Сегодня был хороший день. И у него была цель. У него было дело.

Джонас чуть ли не бегом бросился в сторону рынка.

Тернер оказался дюжим афроамериканцем, с аппетитом уплетавшим огромную миску дымящейся лапши, сидя за стойкой общепита в одном из закутков местного рынка.

Запахи готовящейся азиатской еды и острых специй перебивали вездесущий дух Омеги - ароматы канализации и мусора.

Тернер понял свое круглое, блестящее как полированный кожаный башмак, лицо от своей трапезы и с любопытством оглядел Джонаса:

- Коршунов, говоришь, прислал?

- Ага, - кивнул Корбин.

- Записку передал?

- Конечно, - Джонас поднял руку с инструментроном и, проделав пару быстрых манипуляций, отправил полученное от рекрутера послание на тут же замигавший инструментрон Тернера. Наемник глянул на дисплей и улыбнулся Корбину белоснежной акульей улыбкой. Джонас растянул губы в ответной, не менее широкой улыбке.

Не обделенный аппетитом Тернер ему уже нравился. Как, впрочем, ему сегодня нравилось абсолютно всё - Омега, люди, жизнь и он сам.

- Ну тогда пошли, - наемник отодвинул недоеденную лапшу и, кивнув на прощание повару-корейцу, поднялся с табурета.

Аэрокар Тернер вел с ленивым безрассудством и совершенным пренебрежением к правилам дорожного движения. Джонасу это показалось уморительным. Он не сдерживал своего восторга от поездки и рассмеялся, когда они в очередной раз нырнули на уровень ниже, подрезав такси.

Тернер покосился на хохотавшего пассажира и удивленно приподнял бровь.

- Здорово же! - жизнерадостно пожал плечами Корбин, довольно глядя на водителя. В этот момент он был чертовски счастлив. Быстрое движение аэрокара, проносящиеся за окном постройки Омеги - всё было так здорово и наполнено жизнью.

Машина остановилась на несколько уровней ниже, в неизвестном Джонасу квартале. Тернер, вполголоса переговариваясь с кем-то по интеркому, провел его через несколько автоматических дверей, по трем различным лестницам и парочке длинных коридоров. Корбин был совершенно уверен, что этот квартал на карте в его инструментроне не значился, и постарался на всякий случай запомнить дорогу обратно.

- Джарот тебя примет, - оповестил его Тернер, когда они остановились около лифта. Наемник разблокировал панель вызова и они шагнули в кабину. - Он хороший мужик. За своих стоит горой. Ты только не тупи. Джарот терпеть не может тупость.

Джонас согласно закивал. Джарот ему тоже уже заочно нравился.

Они вышли из лифта и остановились перед очередной дверью, замок которой светился красным.

- А вот оружие придется оставить здесь, - Тернера кивнул на оружейный шкафчик рядом с дверью. - Без обид, но таковы правила.

- Понятное дело, - легко согласился Корбин, открепляя с пояса оба пистолета. Он никогда не чувствовал себя безоружным, ведь биотику у него никто не отнимет, разоружай сколько влезет. Джонас усмехнулся своим мыслям. Черт, до чего сегодня обалденный день! И море по колено и сам черт не брат. Он с счастливой улыбкой вручил Тернеру свое оружие.

- Чувак, ты реально странный, - глянув в его лицо, отметил тот и спрятал пистолеты в шкафчик. Джонас засмеялся в ответ от переполнявшей его в этот момент радости.

- Реально странный, - повторил Тернер, медленно покачав головой, и открыл дверь.

Корбин ступил внутрь, а чернокожий наемник остался в прихожей.

Помещение лидера группировки "Затмения" на Омеги было светлым и чистым. Вдоль одно из стен тянулись книжные полки с настоящими, бумажными книгами. Должно быть, это стоит целое состояние. Или даже несколько состояний. Джонас уважительно присвистнул.

- Цените книги? - прозвучал чей-то голос с противоположной стороны комнаты. - Или прикинули, сколько это собрание стоит? Последнее прозвучало с явной насмешкой.

- И то и другое, - отозвался Корбин, отворачиваясь от книжных полок и встретившись взглядом с темными овальными глазами без белков. За письменным столом, как какой-то политик в Президиуме, сидел краснокожий саларианец в фирменной броне "Затмения". Его лицо украшали белые отметки, напоминавшие о клановых знаках турианцев. Не самая приятная ассоциация. Джонас невольно нахмурился.

- Джонас Корбин, бывший солдат Альянса, биотик ранга VII, обладатель импланта L2, диагностировано биполярное аффективное расстройство, - опустив взгляд на датапад, саларианцев спокойно зачитывал сведения о своем собеседнике. - Во время военной службы получил 49 взысканий и 132 дисциплинарных предупреждений. После увольнения семь раз госпитализирован с острым алкогольным отравлением. Один раз с попыткой суицида. Два раз с подозрением на передозировку наркотиков.

Корбин сглотнул, глядя на датапад в трехпалых руках краснокожего наемника. Радужное настроение стремительно испарялось. Книги на полках потеряли свое очарование. Светлое помещение нравилось ему всё меньше и меньше.
Шагнув к столу, Джонас тяжело опустился на стул напротив Джарота и хмуро уставился на него:

- Вы чертовски много обо мне знаете. - Прозвучало резко, но так оно и задумывалось.

- А что вы ожидали, мистер Корбин? - с холодной усмешкой ответил Джарот, откладывая датапад. - Я не встречаюсь с людьми, о которых ничего не знаю. Я навел о вас справки, как только мне доложили о вашем прибытии. - Его черные глаза пристально уставились на него. - Почему вы думаете, что "Затмение" нуждается в психопатичном алкоголике?

Вопрос это был задан в том же спокойном, хладнокровном тоне. И Джонас хоть и дернулся, но не обиделся. Справедливо.

- Потому что я опытный боец и отличный биотик, - Корбин улыбнулся и повел рукой, окутанной синим биотическим свечением в сторону саларианца. Надо отдать ему должное, Джарот даже не дрогнул, когда датапад с досье взлетел с его стола и, стремительно пролетев по всей комнате, разбился о стену за спиной Джонаса.

В помещение повисло молчание.

- Коршунов говорил, что вы отличились во время нападения гетов на Цитадель, - нарушил тишину саларианец всё тем же своим спокойным, деловым голосом. - Бросили пить. Пытались устроиться в СБЦ.

Корбин неопределенно кивнул. Его попытка найти работу офицером СБЦ была смехотворной и несколько неловкой. Он не любил об этом вспоминать.

- У вас людей есть же это общество взаимопомощи - Анонимных Алкоголиков, - продолжил Джарот. - Я бы посоветовал найти их в экстранете. У них есть дистанционные собрания. Советую вам их посещать.

И тут Джонас понял, что нанят. Что он нанят в "Затмение". И в первый миг бескрайняя эйфория захлестнула его с головой. У него вновь было место в этом мире! В этом прекрасном, чудесном, ослепительном мире! Он почти не слушал слова саларианца:

- Тернер отведет вас на склад, получите броню. Он же разъяснит все детали.

Да! Прекрасно! Конечно! Броня "Затмения"! Детали! Тернер! Здорово! Джонас сам не заметил, как оказался на ногах и уже на полпути к двери, когда голос Джарота заставил его обернуться:

- И еще одно, Корбин.

Джонас глянул на саларианца, чьи белые лицевые отметки уже не напоминали ему о турианцах. Тот вновь холодно усмехнулся:

- Стоимость датапада вам вычтут из первой зарплаты.

Новоиспеченный наемник "Затмения" радостно рассмеялся.