Поцарапать лезвие из карбида вольфрама, это ж расстараться надо было, - кончик лезвия вязко входил в пластик стола, лениво снуя между растопыренных пальцев. Почти задел татуированную кожу – на большом пальце узор доходил до средней фаланги. Окружающие с любопытством посматривали на сидящего в одиночестве человека, развлекающегося с ножом, а он посматривал на светлую царапину поперек лезвия, и гадал, где ж так умудрился. Ясен пень, это не было проблемой. Но мозги и руки надо как-то занять, пока ждешь заказчика, - вход в бар отразился на лезвии полукруглой аркой, окаймленной перемигивающимися огоньками. Мелькнула какая-то бабенка, голова не отразилась, так что не понять, синезадая, или своя, человеческая – и хрен бы с ним, - стук втыкающегося в столешницу лезвия стал чаще и звонче, кончик уже не увязал. Не позволял Заид, - еще быстрее, и еще. На нож не смотрел, только чувствовал холодок по коже от лезвия – смотрел в затуманенное дымом, полутемное пространство очередного бара на Омеге.
Таких вот баров он повстречал больше, пожалуй, чем на тот свет душ отправил. Одинаково пованивающие со стороны сортира, продымленные, с однообразно херачащими басами. Не для удовольствия, ясен хрен, и если для танцев, то для самых пьяных – но в основном для того, чтоб вот такие ребята, как Заид и его заказчик, которого черти где-то носят, могли спокойно пообщаться.
Сообщения сообщениями – казалось бы, меньше знаешь о том, на кого работаешь, крепче спишь. Но Заид и без того спал крепко, пускай и чутко – и чуял именно здесь, что дело нечисто. Охранять какой-то груз невнятный, который с перескоками да пересадками по доброй половине Траверса надо провезти, там-сям что-то прихватить… избитое сравнение с лежалым ворочьим трупом так и напрашивалось. Поразмыслив, Заид сравнил вонь от этого дела с тремя лежалыми ворочьими трупами. Нормально. В самый раз, - и именно поэтому он поставил условие – встречу с нанимателем. Ясен хрен, сам тот не придет. Пришлет из своих ребят кого-нибудь – чтоб скользкий, а при нем амбал типа крогана. Мол, вот тебе контракт, ставь подпись, лишнего не думай, язык за зубами держи, а мы тебе щас навешаем ханарьих щупалец на уши, готовься, развешивай. Уши, в смысле, а не щупальца, ага.
Нож перекатывался в пальцах – левая ладонь плавно сжималась и разжималась, а рукоять бегала по ней, как прилипшая, по полукругу, туда-сюда, крутясь вокруг своей оси. Наниматель, или кого там он взамест себя пришлет, пока не торопился. Лед в вискаре таял, нож ускорялся, блестящим паутиной огне волчком. И качнулся, споткнулся, хорошо так резанув по коже, вдоль пальцев, среднего и безымянного, когда Массани в бок прилетела подача каким-то гребенчатым. Обломок гребня полетел по полу, а лиловое свечение с тела турианца мало-помалу пропадало.
Колея получилась изрядная – не только Заида толкнул гребаный гребенчатый. Разметал еще народу, столов и стульев, а вот кто ему там биотикой-то выписал? – о, на ловца и зверь. Угасающие сполохи биотики в полутемном баре только слепой не заметит.
- Ну и с хрена ли? – бронированный ботинок врезался гребенчатому под киль. Лезвие ножа, с рукояти которого капало темно-красным, всем в баре было видно крайне отчетливо. Бармен замер, и отработанным движением присел за стойкой. Народ потянулся к стволам.
- Да иди ты! – обстановку разрядил гребенчатый, сплевывавший синим на загаженный пол. Перекатился, встал, вскинув когтистые лапы в боевой стойке. Рыбий взгляд горел бешенством. Плевать было, на кого выплеснуть.
Ну и Заиду было плевать.
Хлещущий удар когтями прилетел стремительно, чиркнул по левой скуле – Заид едва успел отдернуть голову, а второй удар, с левой, уже кулаком и апперкотом впечатался ему под дых. Перебрал гребенчатый, если думает, что в рукопашную пробьет броню, - Массани чуть уклонился, уходя с линии атаки – турианец нанес очередной удар, прямой, в корпус. И бронекостюм хрустнул, пробитый под мышкой, - нож выдернулся с отчетливым скрежетом.
Лапа повисла плетью, а турианец заорал. Бедолага, - промелькнуло в голове Массани, когда он коротким ударом полоснул по незащищенному горлу. Нажрался, придурок, полез на человека с ножом. Поплатился, - а кто у нас все веселье заварил-то? – он обернулся на всполохи биотики. Не ошибся. Не угасли – быстро все случилось, дьявольски быстро, вся стычка с гребенчатым.
Злость, спокойная, веселая, метнулась по крови – горячо. Славно.
Народ в баре кто по стенам стал щемиться, кто наружу выскочил. Друзей у покойного ныне турианца здесь не было, что ли? – инстинкты стремительно обострялись, а фокус зрения сосредотачивался на тощей фигурке впереди.
- Ну а ты какого хрена? – почти дружелюбно осведомился Массани, поднимая руку с ножом. Порез начинало ощутимо печь попавшей на него турианской кровью, зато с лезвия стряхнулось красиво, темно-лиловым – красное и синее смешались.
Под цвет азарийской крови.

Вот уж не все равно ему было. Шлюшка не боялась – типично, по-азарийски. Долгоживущая гребаная сучка, с затянутыми биотическим барьером как мозгами, так и инстинктом самосохранения. Хотя бы за это ее стоило проучить. Помимо того, что помешала отдыхать, - нож провернулся в пальцах, задевая жесткой, рукоятью края пореза.
- Спасибо, сладенькая. Уже порезался, - он шел неторопливо, обманчиво неторопливо, ступал мягко. Взглядом не отпускал – зрение фокусировалось, адреналин вспыхивал, рефлексы обострялись.
Отлично. Самое оно.
Народ расступался коридорчиком, щемился по стенам. Кое-кто здесь знал неразговорчивого человека с искусственным глазом и меткой «Синих светил» на шее. Кое-кто из таких уже предвкушал неплохое зрелище. А кое-кто даже знал, чем может закончиться эта заварушка, потому свалил по-быстрому, создав краткий затор в дверях.
Возможно, именно по причине того, что знали, дружки турианца и не рыпнулись. Плевать. Пока что.
Его с азари разделяло около пяти метров. И пускай у синезадой в арсенале припасена какая-нибудь биотическая херня. Массани тоже не лыком шит, дела с этими тварями ему ой как доводилось иметь.
Вопрос «на хрена это» сейчас как-то не возникал. Не мы такие, жизнь такая. И Омега, - мимо барной стойки проходя, Заид прихватил правой рукой стоящий на ней чей-то стакан. Выплеснулось на пальцы, припекло паленым – каким ж еще? – алкоголем.
- Спасибо тебе, - оскал. Взблеснув стеклом, несется вперед стакан, разбрызгивая выпивку – руки с зажатым в ней ножом не видно. И бросок, по-звериному быстрым, вышел бы удачным. Да только и синезадая шустрой оказалась – уклонилась. А потом перед глазами как будто легкая дымка дернулась, и шлюшка метнулась в сторону. В разные стороны метнулась – да не выпил он столько, чтоб в глазах двоилось.
Голограмма-ловушка, здрасте. Отлично, - ну, копии тени не отбрасывают. А всякие шлюхи, место свое забывшее – весьма. И пускай на пару секунд он все же замешкался, но наверстал упущенное, какой-то мебелью запустив в ту, что тень отбрасывала. Гулять так гулять, чего там.

Тело будто б отозвалось на удачный бросок – корпус пружинисто развернуло инерцией, удачно. Снова блеснуло лезвие, разделенное надвое полоской кровостока. Пальцы поигрывали им, перебирали по пропитанной кровью рукояти – небрежно, неторопливо – но и не медленно, совсем как тогда, за столом развлекался. Сейчас точно так же – смотрел не на нож. На синезадую, в недобрый час вздумавшую помешать его отдыху. Неподвижно смотрел, отрешенно. Будто бы сквозь нее, - видел, как шевелятся сиреневые губы. Слышал голос – вроде бы внятно, но каждое слово будто бы по отдельности, и растянуто. Плачется. Струсила. Подросток? – шрам дернуло. Коротко и горячо.
Ну, бывает, что поделаешь, - нож, вновь поймав отблески огней забегаловки, метнулся перед испещренной светлыми метками синей мордашкой. Отвлекая, - и неуловимым движением оказался перекинут в левую руку – а правой Массани толкнул сучку в грудь, броском подобравшись к ней ближе. Ладонью – центру ее стало жарко, словно на нем взорвалась одна из кассет «Инферно». И уперлась во что-то твердое – все гребаную долю секунды заняло. В следующую долю секунды Заид уже сгреб сучку за грудки, встряхнув, как нашкодившую кошку.
- Тихо, - посоветовал он азари. Нож светлой полосой приложился к синей щеке, поперек меток. Слегка надавил лезвием – этого старикана Заид чувствовал ничуть не хуже, чем когда-то – Джесси. И владел им, как продолжением себя. Так что знал, как именно стоит надавить, дабы некоторые зарвавшиеся долгоживущие сучки убедились в однозначности его намерений. Слегка разрезав кожу, чтоб заскрипела – так, чтоб слышно стало внутренним слухом, чтоб ощущения со звуком слились. И в глаза бросились страхом. Осознанием грядущего и неизбежного. С учетом ткнувшегося суке под дых дула штурмовой винтовки.
Попортить личико ей, а позже прикончить. Еще одна дурешка, сожранная Омегой – да подумаешь. Их тысячи тысяч было – сожженных, застреленных, в открытый космос выброшенных, прирезанных, съеденных, или распыленных на атомы. Без разницы. Этой станции все едино – либо ты, либо тебя.
Сейчас было «ее», эту шлюшку. Беда с этой расой – даже ребенок по ихним меркам выглядит спелой красоткой.
- Есть что сказать? – осведомился Массани. Уловил движение кругом – жители Омеги любят смотреть, как убивают не их. Это подогревает их адреналином, дает иллюзорную надежду, уверенность в том, что сегодня умер кто-то другой. И это якобы означает, что их шансы повысились.
Чушь собачья. Все там будем.

Заида тут словно бы и не присутствовало. Кроганишка, чья башка небось едва-едва затянуться успела, с кучкой прихлебателей-ворка, любезно болтал с барышней, которую Массани держал за горло. Барышня же не менее любезно ему отвечала.
С Заидом вот только ведет она себя невежливо, не отвечая на заданный им вопрос. Весомый такой, и прочувствованный. Пафосный, едрить его в корень. Впору стало бы оскорбиться, что Массани и сделал.
- Во как, - голос равнодушно звучал. Утомленно даже как-то, - сам-то небось облажался, шлюхино отродье? – дешевенькая подначка, но кроган взъярился мгновенно. Ворка сдернули из креплений стволы, и бар мигом отреагировал на их движение. Здесь при оружии были все – выставились ответно. И Заид с непоседливой азари, некоторым образом, на прицеле у всех. На пару секунд.
Кроганишка не стал тратить времени на то, чтоб ответно как-нибудь обозвать оскорбившего его человека. Пожалуй, мозгов попросту не хватило, - выставив вперед закрытую темно-коричневой пластиной башку, кроган рванул с места в карьер, явно собираясь впечатать и Заида, и свою знакомую азари в стену. Ему бы это удалось, непременно, если б не та пара мгновений, на которые он замешкался – задние лапы заскребли по полу, забуксовал кроган при разгоне с места.
Нож мигом отнялся от лица азари. Рука, ее за талию приобнявшая, рукояти не выпустила, но на себя синезадую потянула. Ноги переступили, точно в танце – из разряда тех, где партнеры на месте топчутся. Заиду в данном случае было насрать. Он не танцует. Вообще, - но ногами переступил, увлекая азари за собой. Убирая с траектории полета разогнавшегося-таки крогана и себя, и ее.
Стена пошла трещинами, разлетелась обломками покрытия, громкий хруст заглушил возмущенный вопль бармена, и визжащих ворка. Намертво притиснув синезадую к себе, Массани всадил крогану оглушающий выстрел ниже копчика. Под хвостик. На какую-то секунду воцарилась тишина, а затем бар грохнул. Ну, что же – всегда оно весело, тема задниц и дерьма.
- Ну держись теперь, - коротко пискнул сбоку какой-то долговязый саларианец. Заид и без подсказок знал, что надо делать с кроганом, которому практически отстрелили хвост. Лупил-то он почти в упор, так что мало чего там осталось.
- Присоединишься? – наконец-то таки Заид отпустил синезадую. Тут, впрочем, практически все посетители были готовы присоединиться. Им пофигу было, в кого стрелять, и за кем наблюдать. Сегодня не азари, так этот кроган. Завтра старый человек с мертвым глазом. Все едино.
Стволы взметались, раздались первые выстрелы. Массани дернул свою не случившуюся жертву за опрокинутый стол.

- Никак, первая твоя здравая мысль за сегодня? – оскалился Заид, выжидая, когда перегрев снимается. Движение засветившимся омни-тулом, и по стволам ближайших… хрен с ними, союзников пробежали алые вспышки. Так-то лучше, - оскал застыл кривой, пугающей усмешкой. Покамест без «Инферно» обойдутся – Массани этот бар более или менее нравился. До тех пор, пока туда не наведываются синезадые малолетки, швыряющиеся биотикой куда ни попадя.
И тем не менее, зажигательные патроны свое дело делали. Ощутимо дымом потянуло, небось влепил кто-то не шибко меткий в стену, и пошло-поехало. И горелой ворчатиной резко завоняло. Этот-то запах Заид редко с чем спутает.
Кроган-предводитель, тем временем, прошиваемый очередями, не топтался на месте, а дергался. Потоки оранжевой крови лились, как из зарезанного быка, и занятно – но поспособствовали тому, чтобы залить занимающийся пожар. Наконец, в последний раз взревев и врезавшись в укрывшихся за опрокинутым столом посетителей бара, рухнул, попутно насмерть кого-то придавив. Завизжали немногочисленные оставшиеся в живых ворка, бар наполнился не только их предсмертными воплями. Эти ребята вообще не слишком отличались сообразительностью, а сейчас-то и вовсе с катушек послетали. Природная агрессивность свое брала, ворка даже не думали отступать или сдаваться, а народ, ведущий по ним огонь, только рад стараться был. Как только что – с кроганом.
Та самая гребаная призрачная иллюзия – если сегодня кто-то другой подохнет, то это буду точно не я, - Заид снова криво усмехнулся, искоса глянув на азари. Надевай – не надевай она броню, а сисек все равно нет и не будет. Надо что-то делать с ней… наверное. Может, ей хватило урока – но зато вот подсхлынет сейчас адреналин, и будет охренеть как ожидаемо с ее стороны, если кинется. Знаем, плавали. Обиженная баба хуже галактической войны.
Пальба резко стихла. Бармен ругался на отборнейшей, сочнейшей смеси общегалактического с то ли батарианским, то ли саларианским, и попутно вслух, похоже, убытки подсчитывал. Народ тоже подсчитывал убытки, и потери – чьему-то дружку выстрел ворка башку пробил, второй кровью истек, а третий в лепешку под грузом крогана превратился. Бывает, чего уж там – а вот теперь следовало валить, пока развеселый народец, распаленный бухлом и стрельбой, не вспомнил, из-за кого все это началось.
Массани прихватил синезадую за плечо, заставил пригнуться.
- Иди за ним вот, - и кивком указал на широкоплечего батара, спешно продвигающегося к выходу. К выходу вообще дохрена народу шло, так что особых проблем в том, чтоб с толпой смешаться, не будет. – Щупальки свои только прикрой чем… пошла, - вздернул девку на ноги, толкнул в спину несильно. И сам вклинился в поток, наклонив голову – не, для него на сегодня стрельбы достаточно. А вот с нанимателем придется заново связываться. Если вообще придется. Он то еще дерьмище – увидев, во что бар превратился, в котором Массани его ждал, решит еще, что это его рук дело. А это… ну правда только наполовину.