MASS EFFECT FROM ASHES |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » MASS EFFECT FROM ASHES » События между МE2 и МЕ3 » When is a monster not a monster?
Oh, when you love it.
Сюжет: после случившегося на арене "Армакс", Брай был в ещё более паршивом расположении духа, чем в начале дня, ему нужна была разрядка, и он намерен получить её с помощью Джози;
Место: станция "Цербера", жилой комплекс;
Время: события происходят тем же вечером, сразу после эпизода 6.7;
Участники: Брай Василицкий и Джози Китч.
Отредактировано Bray Vasilicki (12 января, 2015г. 11:40)
Всё было в тумане. Образно выражаясь. Брай не помнил в точности, как добрался до станции "Цербера", не помнил, как прошёл посадку и как сошёл с корабля. Он потирал виски, глаза, лоб, шею. Он только что пережил "фатальную ошибку" на арене, он остался жив. Вдыхая воздух, Брай всё прокручивал и прокручивал эту мысль у себя в голове. Он выжил. Он всё ещё жив. А тот негритос, его напарник, мёртв. Это отрезвляло похлеще всего остального вместе взятого.
Брай испытывал эмоциональный подъём, как бывало ещё на Омеге, когда он дрался не просто за кредиты, а за свою жизнь. Вот тогда в крови вскипал адреналин, сердце колотилось в грудной клетке как бешеное, готовое вот-вот вырваться прямо через рёбра. Василицкий любил это чувство. Чувство, когда ты чувствуешь себя настолько живым, настолько реальным... До дрожи в пальцах, до напряжения в каждом грёбаном нерве, в каждой клетке тела. Брай был на взводе.
- Эй, тебе помочь?
К Василицкому подошёл высоченный мужик.
- Где квартира Джози Китч?
Мужик помедлил, потом расспросил кем он ей приходится. Этот вопрос взбесил Брая. Какое ему дело? Он с ней, что? Спит? Какого хрена он интересуется их отношениями? Парень сделал шаг вперёд, пепеля взглядом "церберовца". В нём взыграла злоба и ревность. В купе с дерьмовым настроением и под стать характером - то была не самая лучшая смесь.
- О, Василицкий, - послышался голос, - я знаю его, Ральф, можешь идти.
Генри Довардс хлопнул Брая по плечу и повёл его по коридору, дальше от доков. Василицкий обернулся, чтобы посмотреть на Ральфа. Тот в ответ фыркнул и пошёл заниматься своими делами. Чёртов упырь. Брай бы быстро выбил из него всё дерьмо.
- Так какими судьбами?
Василицкий перевёл взгляд на Генри. Он бывал здесь, не так часто, но бывал. Комнаты Китч он так и не видел, Джози будто боялась чего-то, что могло последовать за приглашением. Ну что ж, если так посудить, то девчонка-то верно думала.
Брай рассказал во всех красках о том, что с ним произошло на Арене "Армакс", Генри хохотнул и ответил, что рад, что никогда там не участвовал. А потом Василицкий признался, что прилетел к Китч. Это заявление Генри ничуть не удивило. Улыбаясь, он согласился проводить парня до её квартиры. По пути они ещё обсуждали голографические бои, все плюсы и минусы, успели перекинуться парой слов о ксеносах и, наконец, остановились у коричневой двери.
- Прошу, - усмехнувшись, произнёс Генри. Брай кивнул в ответ.
Долго напротив двери Василицкий не стоял. В крови до сих пор бил адреналин. Он и раньше не отличался особой учтивостью и пунктуальностью, а сейчас и подавно. Ему хотелось поскорее со всем покончить. Джози Китч - его девушка. Он мог бы сгинуть на том полигоне или где-нибудь ещё, по заданию "Цербера", по случайности, да по любой дебильной причине! А что у Джози? Какие у них совместные воспоминания? Дурацкие переписки в экстранете, да и только.
Стоило Браю начать думать о том, что он даже толком не касался её, как внутри закипала злость. Он не знал наверняка, на кого злился больше: на себя, что за всё это время ничего не сделал или на неё, за то что вела себя как монашка. Но факт оставался фактом: так больше продолжаться не могло. Генри уже свалил, Брай грубо, требовательно постучал в дверь. Вскоре ему отворила светловолосая девушка, что была ниже его чуть ли не на две с половиной головы. Брай опёрся о косяк:
- Ну привет, - небрежно бросил он и, не дожидаясь приглашения, оттолкнул дверь и прошёл в квартиру.
Маленькое помещение, смежная гостиная, кухня и спальня, а рядом со шкафом - дверь в ванную комнату. Браю хватило секунды, чтобы всё окинуть взглядом. Интерьер, то как Джози кропотливо всё обставила, чтобы обстановка не казалась такой уж тягочаще-отвратной, не интересовало Василицкого совершенно. Он повернулся к Джози. Сейчас он думал, что готов в данную секунду свернуть ей шею. Она слишком долго динамила его, вытирала об него ноги, чтобы продолжать проглатывать всё то дерьмо, которым она его кормит. Надежды-намёки, Василицкий был сыт этим по горло. В данный момент ненависть преобладала над всеми теплыми чувствами, что он испытывал к Джози. И ненависть эта обжигала, и наводила на страшные мысли... В паху заныло. А Китч всё молча стояла перед ним, вся такая хрупкая, миниатюрная, с гладкой нежной кожей. Как же он хотел её...
- Представь себе, - выпалил Брай, расправив руки в разные стороны, - я сейчас с Цитадели. Знаешь, там какая-то хрень вышла, на арене, - начал рассказывать Василицкий, жестикулируя и расхаживая по не слишком-то удобной комнате. - Какой-то технический сбой в системе. Короче, я чуть не сдох там.
Как и ожидалось, Джози охнула, ахнула или издала ещё какой нечленораздельный звук, а потом её тонкие руки сомкнулись на шее Брая. Она его обняла. Проклятая святоша. И, Боже, как же он её хотел... Джози уткнулась ему в плечо и говорила-говорила, что-то, связанное с тем, что он там пережил. По сути, ничего сверх его возможностей, но зато как повлияло это на Китч! Маленькую, беззащитную Китч, которая теперь так близко к нему. Это опьяняло, давило, шептало прямо в ухо: получи её, получи, что хотел, вот она - совсем рядом.
Брай опустил руку на спину Джози, ладонь скользнула к талии, потом ниже... Василицкий принялся целовать девушку в шею, в ухо, в плечо. Он хаотично осыпал её кожу поцелуями, просто для того, чтобы настроить её. Очень скоро Брай почувствовал как её руки упёрлись ему в грудь. Она пыталась оттолкнуть его, но не слишком успешно, это его только сильнее распалило. И Джози могла сама это почувствовать. Парень стал надвигаться на неё, он подталкивал её к кровати, пока её ноги не подкосились и ему не удалось завалить её.
Он хотел её, до безумия. И он столько сдерживал в себе это, что теперь не смог бы остановиться даже если бы захотел. Но он и не думал об этом. Он пресекал все попытки Джози сопротивляться и еле сдерживался, чтобы не гаркнуть на неё. Так и подмывало схватить её запястья, завести за голову и крикнуть ей в лицо, чтобы перестала играть в целку. Вместо этого Брай закрывал себе рот, целуя Джози то в шею, то в грудь, то в губы. Он дотронулся пальцами до бедра Китч и быстро переместил руку на внутреннюю его часть, чтобы поскорее добраться до её нижнего белья. Джози дёрнулась. Но Брай не придал этому значения. Он вообще сейчас не мог трезво соображать. Он был движим одним вожделением. И ему это доставляло отвратное удовольствие.
Вечер был еще относительно ранний, но Джози уже успела переодеться в пижаму и неспешно готовилась ко сну. Точнее к тихому спокойному вечеру за компом до двух ночи. Она как раз открыла себе банку газировки, когда в дверь постучали. Громко и внезапно. Джози невольно вздрогнула и расплескала газировку. Пальцы окатило сладкой, липкой шипящей жидкостью. Гостей она не ждала. Никогда. Да и не приглашала к себе никого. Ее маленькая комната с завешанными плакатами стенами, вечно занавешенным тяжелыми шторами окном, привычным беспорядком из скинутой на стульях одежды, свалкой всякой полезной мелочевки на столе и с десятком мягких игрушек на кровати, была ее личным безопасным мирком, в который она никого не пускала. Так ей было спокойнее. Так ей было безопаснее. Ведь люди - это всегда утомительно. Это взаимодействия. Это напряжение. Это необходимость соответствовать и быть кем-то... Джози уставала от этого. От мыслей о том, какое впечатление она производит, правильные ли она слова произносит, не пахнет ли у нее изо рта съеденным на ланч буррито. И всегда ожидать какого-то выпада. Всегда ожидать чего-то внезапного и непредсказуемого. Ведь люди - это непредсказуемость. Люди - это опасность. Особенно, когда встречаешься с ними лицом к лицу. А вот в экстранете - это совсем другое дело. В сети было легче. В сети было безопаснее. В сети она ориентировалась хорошо. В сети Джози была дома. А ведь дома даже стены помогают.
Всё это пулей пронеслось в мозгу, пока она, чуть замешкавшись, двинулась к двери. На тревожный этот стук, по пути отставив банку на край компьютерного стола. - Может, если я не буду открывать, то они уйдут? - первым делом возникла привычная трусливая мысль. - А вдруг что-то важное? Да и Брай ведь учил... - Брай учил не трусить. Брай учил быть сильной и не отлынивать. А ведь Джози так часто именно этого и хотелось - спрятаться, сбежать, притворится мертвой, чтобы не нашли, чтобы оставили в покое... Глупые мысли. Глупые желание. Тут же привычно стало стыдно за них. За свою слабость. Она ведь биотик! Она ведь могла силой мысли предметами швыряться! От этого легче не становилось. Скорее еще хуже. А стук упрямо повторился. Громче и настойчивее.
Джози выдохнула, стараясь накопить биотическую силу, как ее учили, и, плотнее закутавшись в свою белую толстовку, распахнула дверь. На пороге стоял Брай. И при виде его Джози испытывала целую бурю эмоций - от банальной и чистой радости, до волнения и легкого испуга. - Я ведь лохматая, в дурацких фланелевых пижамных штанах... Не накрашена, не причесана...
Наверное, она, как последняя дурочка, распахнула глаза и приоткрыла рот, глядя на него. А Брай выглядел отлично. И хоть его поза казалась расслабленной, сам он в это же время был напряжен, как натянутая пружина. Джози даже не успела ответить на его небрежно кинутое приветствие. Она даже с мыслями толком собраться не успела. А ей всегда требовалось время, чтобы собраться, когда он был рядом. Кажется, она лишь растерянно улыбнулась и сделала шаг в сторону, пропуская его внутрь. Василицкий прошмыгнул мимо, совсем рядом, слегка задев плечом и обдав свойственными ему запахом. Джози так и не могла понять, чем именно от него пахло. Ей казалось, что он пах адреналином. Беспокойством. И опасностью. Всегда. Даже когда сам он находился в покое. Впрочем, Брай никогда не был в покое. В нем всегда что-то бурливо, кипело и зрело, менялась лишь интенсивность. Он всегда искрил. Поэтому малейшее его прикосновение, самое случайное, било током. И это тоже пугало.
Джози закрыла дверь и повернулась. Весь ее маленький, так тщательно оберегаемый мирок был как на ладони. Только теперь, когда посреди комнаты остановился Брай, занимая поразительно много место и возвышаясь посреди ковра, как гора, Джози первые заметила, насколько маленькая у нее квартирка. Слишком тесная, слишком захламленная, слишком крохотная. Под взглядом Василицкого весь ее мир скомкался, будто бы обветшал. Ей стало неловко. Опять. И снова. Лицо обдало жаром стремительно заливавшего щеки румянца.
А Брай повернулся и уставился на нее этими своими пронзительными глазами, на дне которых всегда плясал опасный огонек. Джози почувствовала себя недостаточно одетой, несмотря на весь фланель. И это было такое странное ощущение, пугавшее и в то же время приятное. Вот как у него так получалось? Как он мог всегда так ее потрясать? Одним своим присутствием.
- Что ты здесь делаешь? - хотелось спросить. Нужно было спросить. Но Джози так и не произнесла ни слова. Она всё продолжала глупо молчать, в то время как Брай вдруг начал свой рассказ. Сумбурный, эмоциональный. Как и всё, что он рассказывал. Он никогда не было хорошим оратором. Такое ощущение, будто бы его язык никак не поспевал за шквалом его эмоций и переживаний. Когда Брай что-то рассказывал, это было похоже на стихийное бедствие. На ураган, который подхватывает тебя и уносит прямиком в его рассказ. В его переживания. Или это только Джози так казалось? Но вот и сейчас, слушая его сбивчивые слова, она буквально кожей ощущала всё, что ему пришлось пережить. Близость гибели. Опасность. Ему и говорить не пришлось почти ничего. Ее воображение сделало всё за него. Джози испуганно охнула и похолодела, рывком подалась вперед и крепко обняла его. Вот тут-то, уткнувшись ему носом в ключицу, ее и прорвало. Она и сама не понимала, что несла. Что-то успокоительное, что-то испуганное, что-то невнятное. Что-то о том, что всё хорошо. О том, что всё будет хорошо. Что он в безопасности. Что он всегда будет в безопасности. Что с ним никогда ничего не сможет случиться. Что-то о том, что она рядом. О том, что ей жаль, что ее не было рядом тогда. Хоть она и не знала, был ли от нее какой-либо прок. Хотелось успокоить, то ли его, то ли себя. И слова, бормотание, шепот, всё лились и лились. А он был такой теплый, такой живой. Он и был самой жизнью. Он всегда был буквально переполнен жизнью. От одной лишь мысли о том, что это могло измениться, становилось до тошноты страшно.
Джози не заметила, когда его настроение изменилось. Да и изменилось ли оно вообще. Просто его руки стали настойчивее, прикосновения грубее. Но она не сразу это заметила. Он целовал ее шею, оставляя крохотные очаги пламени на кожи. Маленькие ожоги. Его губы бились током. Электричеством. И это было приятно и чуть-чуть страшно. И заставляло сердце биться сильнее и где-то внизу живота натягиваться какой-то неведомой струне. Его поцелуи действовали на нее сильнее любого дурмана. Она до сих пор помнила тот самый первый. Тот неожиданный и отчаянный поцелуй в затопленном метрополитене на Земле. Ее первый поцелуй. Их первый поцелуй. Его руки коснулись ее кожи, толстовка задралась и спадала с плеч. Мысли путались. Воспоминания о всех их, таких редких на самом деле, поцелуях. Джози запнулась на полуслове, когда он опрокинул ее на кровать. Голова ее приземлилась между двумя плюшевыми мишками, пластмассовый нос ощутимо впился в затылок. Брай повалился вместе с ней. Он был тяжелый и буквально вдавил ее в матрас. В ее бедро уперлось что-то твердое. Джози испуганно распахнула глаза и запаниковала. Нет, она знала... она слышала... она читала... она видела картинки... Но... Надо было что-то сказать. И она открыла рот, но Брай тут же заткнул ее требовательным, влажным поцелуем. Она уперлась ему ладонями в грудь, попыталась оттолкнуть от себя. Но с тем же успехом она могла пытаться сдвинуть с места каменную глыбу. Джози почувствовала, что задыхалась. Что ее сейчас раздавит - Брай просто раздавит ее своим весом, своей настойчивости, своей требовательностью. Он продолжал ее целовать. Его ладони, казалось, были везде. Сжимали. Давили. Оставляли синяки. Джози испуганно дернулась, когда его рука коснулась внутренней стороны ее бедра. - Нет! Стой! Прекрати! Брай! - хотелось кричать, хотелось орать. Но голос не слушался, лишь какой-то странный затравленный хрип срывался с губ. Ужас буквально захлестнул ее с головой. Стало трудно дышать. Стало невозможно думать. Паника мешала адекватно реагировать. Возбуждение, которое неизменно вызывали его прикосновения, исчезло, оставив после себя лишь панику и какое-то странное отчаяние. И бессилие. И страх. И невозможно было понять, что же именно ее пугало. Пугало всё. Само происходящее. Пугало собственное бессилие. Пугал Брай, такой чужой и такой тяжелый. Такой невыносимо тяжелый. - Он меня раздавит... Он меня просто раздавит... - Джози почувствовала, как она застывала. Всё в ней застыло от ужаса. Она буквально окаменела, уставившись куда-то в потолок своей комнаты. Знакомый такой светлый потолок. Недостижимо далекий. Чужой. Не потолок. А поверхность чужой планеты. Брай тяжело дышал, его горячее дыхание обжигало ее ухо. Руки не слушались, неловко пытаясь спихнуть с себя того, кого она не знала. И в то же время до ужаса боялась разочаровать.
Хотелось кричать. И плакать. Но ничего не получалось. Ничего не выходило. Всё было не так. Всё было исковеркано. Всё было испорчено. Всё было поломано. Джози будто бы даже почувствовала, как пижамные штаны куда-то исчезли. Вместе с нижним бельем. Как голой груди коснулись горячие губы, как зубы на миг царапнули напрягшийся сосок. Но всё это она ощущала как бы со стороны. Будто бы это происходило вовсе не с ней. Будто бы она смотрела фильм. Читала книгу о происходящем. А она настоящая куда-то падала. Где-то исчезала. Пальцы дотронулись до нее... там. Внизу. Где она и сама-то себя никогда не касалась. По спине пробежал холодок. Дыхание сперло. Брай уставился на нее безумными, одержимыми, совершенно незнакомыми глазами. И она не смогла вспомнить, что она чувствовала к нему. Она вообще забыла как чувствовать. А потом была боль. Острая, неожиданная, рвущая ее изнутри и пополам. Джози казалось, что она всё-таки закричала. Хотя на самом деле она лишь тихонько пискнула, а слезы щипали глаза.
[AVA]http://sh.uploads.ru/oktMg.png[/AVA]
Каждый когда-нибудь потакает своему помешательству, у каждого когда-нибудь будет такой час, когда безумство возьмёт вверх над сдержанностью или хотя бы над здравым рассудком. Но будьте осторожны, покуда таких дней не стало больше, чем следует. Безумство захлёстывает, безумство поглощает, оно пожирает. Пожирает мозг и душу. И самое опасное в этом то, что страдают, в общем-то, другие...
Брай сглатывает. Целует девичью шею, ключицу, слюнявит кожу, обжигает её своим мерзким, уродски горячим дыханием. И ничего не замечает, кроме своего помешательства: секунды слабости, переросшей с пугающей скоростью в настоящее безумство. Он дал себе волю и теперь не был способен остановиться.
Руки Василицкого блуждают по телу девушки, той, что сводила его с ума своими ясными глазами, светлыми волосами, своей хрупкостью и беззащитностью столько времени! Гормоны бушуют вместе с адреналином, разгоняя кровь по жилам, и заставляя его словно пылать, "от собственных чувств безумства".
Внутри всё сжималось от одной мысли, сколько он терпел... Сколько сдерживал себя и ждал. Не было ещё у него девушки, ради которой он бы смог так долго удерживать себя. Привыкший добиваться всего, чего хотел, да сразу, Брай в отместку Китч спал с другими. Он себя виноватым не чувствовал, равно как и удовлетворённым. Джози поразила его мозг, как злокачественная раковая опухоль. Она и стала его Безумием.
- Как же я хочу тебя, - бормочет теперь по-русски Брай, нагло лапая Джози.
Тормоза были отпущены, поздно было оглядываться или хотя бы обращать внимание на то, как Джози зажимается от каждого его прикосновения. Если бы желание не застелило пеленой ему глаза, Василицкий, быть может, заметил как Джози вжимается в матрац, как зажмуривается при каждом его грубом, неотёсанном поцелуе... Быть может он бы заметил, не будь сейчас абсолютно слеп.
Её чёртова пижама летит в сторону. Брай задирает ей кофту, чтобы добраться до груди. Он жадно впивается в неё и мнёт, напрочь позабыв о том с кем он в данный момент. Китч делала его лучше на протяжении всего их знакомства, по крупицам, но фундамент всё же закладывался. Но сегодня он был снова сломан, резко и неожиданно: Брай превратился в того, кем и был всегда, до Джози. Он превратился в монстра.
Становится жарко и душно. Продолжая зажимать своим телом девушку, Василицкий снимает с себя толстовку и тут же возвращается к девичьей груди. Пальцы одной руки он занимает лапаньем её тела, пальцы другой пристраивает в её трусиках. И вот раздаётся звук расстёгивающейся ширинки. Брай поспешно устраивается между её ног; она - тонкая, миниатюрная, слабая, подчинившаяся, и он - глухой, слепой, обезумевший зверь. Альтернативный сюжет сказки о Красавице и Чудовище. Только с более реалистичным концом.
Обладание Джози представлялась целью, мечтой, заданным курсом. Теперь он ею обладает. Она полностью принадлежит ему. Эта мысль новым потоком безумства вбилась ему в голову, а от неё ниже. Брай убыстряет свои движения. Он становится ещё грубее и резче и не замечает ни малейшего "тревожного" сигнала. Джози плотно обхватывает его там, и каждый его удар телом дрожью в ней отдаётся; этого достаточно.
Браю хватает ещё нескольких толчков, чтобы всё для Китч закончилось. То ли из-за её "узкости", то ли из-за его долгого ожидания этого момента. В любом случае, помутнение постепенно проходит. Парень тяжело дышит в шею Джози, потом вдруг сам себе, наверное, привиделся со стороны, потому что после дёргается и отстраняется от Китч. Он поднимается, приходит в себя и не сморит в сторону Джози. Его дыхание всё ещё сбивчиво, но душит его не стыд и в тем более не сожаление. Брай застёгивает джинсы и поворачивается к Китч.
Она лежит на кровати, но Василицкий не замечает ни её позы, ни выражения её лица. Его начинает трясти. Простынь испачкана в крови. Комната идёт кругом. Какой же он конченный мудак... Брай схватился за голову:
- Бл*ть! - кричит Василицкий, и его башню снова срывает.
Она была натянута как струна, всегда такая податливая на его поцелуи и прикосновения, была оцепеневшей под ним, а он, тупой кретин, ничерта не заметил. Брай резким движением сбивает всё барахло с комода, стоящего ближе всего к нему:
- СУКА-А! - орёт он, взбешённый и трясущийся от гнева, либо на себя, либо на Джози.
Обращение в любом случае не было обращено к Китч. Он просто выкрикнул о своём мнении насчёт всей этой херни. Брай облажался. Он начинает хреначить всё, что попадает ему под руку.
Джози! Он пнул какую-то корзину, вроде из неё посыпалось бельё. Лживая дура! Брай разбил лампу. Какого чёрта она вела себя так, словно уже с кем-то трахалась?! Брай был уверен, что его динамили из-за какой-то сучной бабской натуры, но никак не...
- Чёрт!
Со всей дури Василицкий, сжав руку в кулак, вдаряет по стене. В этот же момент раздаётся хлопок двери. Брай напрочь забывает о вспышке злости. Он оборачивается, Джози в помещении нет. Она сбежала в ванную комнату. Брай подбегает к ней, но попытки открыть дверь оказываются безрезультатными.
- Джози, - выдыхает Брай, кладя ладонь на дверь и прижимаясь лбом. Он пытается сделать свой голос мягче, но плохо как-то выходит. - Открой дверь.
Он злился теперь не на неё. Брай её не просто обидел... Подумав о том, что он сделал, Василицкий морщится, его подташнивает, в горле ком, его не протолкнуть. А она - там - за дверью, и Бог знает, что у неё в голове. Брай себя не сможет простить.
То единственно хорошее, что появилось у него за долгое-долгое время, он бросил в грязь. Он унизил Джози, подчинил, нет... Опять не то слово. Он её изнасиловал. Браю снова начинают крутить кишки невидимые руки. Но её поведение... Василицкий бы никогда с ней так не поступил...
- Я не знал, - слабо хлопнув ладонью по двери, произносит Брай. - Я не знал, Джози... Поверь мне.
Если б он знал, то ни за что бы и пальцем не тронул в подобном своём состоянии Джози. Страх, что он навсегда потерял для себя Джози, до боли в грудной клетке зажимает внутренние органы Василицкого. Незнание не оправдывает его действия, грубость и всё остальное. Брай дышит через рот, воздуха ему явно не хватает. Он готов уже убраться отсюда, но ноги не слушаются. Мозг кричит, чтобы он сваливал к дьяволу из её квартиры, а тело не подчиняется, будто хочет загладить нанесённое им оскорбление.
Я не знал, бл*ть. Открой дверь, Джози, открой.
Каждый когда-нибудь потакает своему помешательству. У каждого есть опасность встретиться с этим "мигом" лицом к лицу - с этой секундой, требующейся для того, чтобы безумие захлестнуло с головой. Никто не в безопасности. Можно потакать ей, а можно пытаться подавить её. Но эта секунда всё равно будет преследовать... И самое печальное, что всякий раз от этой вспышки безумия остаётся премерзкий, горький привкус сожаления.
Отредактировано Bray Vasilicki (10 февраля, 2015г. 13:29)
Потолок над головой ходил ходуном в такт движений Брая. Слезы застилали обзор, то и дело стекая из уголков глаз, солью катясь по вискам в уши. Джози застыла. Ей казалось, что она превратилась в камень. В куклу. Неодушевленный предмет. Он выжимал из нее весь воздух. Он разрывал ее на части. Ей казалось, что он ее убивал. Навалившись на нее и пыхтя. Больно. Страшно. Тяжело. Оно длилось недолго. Бесконечно долго. Джози застыла. Замерла. Не дышала. И не чувствовала ничего. Всё было чужим. Комната была чужой. Кровать была чужой. Ее собственное тело было чужим. И самым чужим был Брай. Он хоть и был похож на себя прежнего, но Джози его не узнавала.
Когда он замер, сделавшись вмиг еще тяжелее, всем своим весом прижав ее напоследок к постели, горячо и влажно дыша ей в шею, Джози всё еще ничего не чувствовала. Боли уже не было, только внутри всё ныло, не было даже ужаса, только отупение, охватившее ее с головы до ног. Она не чувствовала своего тела и никак не могла сообразить, что же происходило в ее голове. Пусто. Ничего там не происходило.
А потом Брай скатился с нее, отдышался, заворочался на кровати, встрепенулся и принялся ругаться, орать и сметать все с тумбочки. И тут в ее голове что-то щелкнуло, перегорело, и тело пронзило льдом и страхом. По спине пробежали мурашки. Джози, не соображая ничего, поспешно соскочила с постели и мышью юркнула в ванную, быстро захлопнув и заперев за собой дверь, и отшатнулась от двери к раковине. Из зеркала на нее смотрела худая и бледная девчонка с заплаканными перепуганными глазами. Сердце глухо колотилось в груди, как у зажатой в руке песчанки, быстро-быстро и будто бы совсем под кожей. Хотелось в душ. Хотелось смыть с себя чужой пот, чужой запах, чужие руки и губы, которые они считала знакомыми, но что так внезапно вновь сделались совсем не тем, чем казались.
Мысли всё еще никак не желали упорядочиться. Эмоции были будто бы приглушённые, но казалось, что там под этой невнятной пеленой таилось что-то жуткое. И если позволить себе прочувствовать, осознать, то будет беда. Джози знала толк в бедах. Она привыкла, что всё и всегда сулило беду. Люди сулили беду. Цербер. Все. Кругом. Вот и теперь. Опять. Она расслабилась, она забыла, что люди - это беда. Опасность. И всё раскололось вдребезги.
Слезы струились по щекам, пальцы чуть дрожали, когда она включала воду в душе. Поток с перестуком обрушился на дно душевой кабинки. Трубы тихонько взвыли где-то в стене.
Из-за двери слышался голос Брая. Джози беззвучно плакала, пробуя ладонью воду. Горячая. Пар наполнял комнату. Она не спешила шагнуть под воду, убрала руку и смотрела на то, как вода утекает в сток у нее под ногами. Брай постучал в дверь и что-то сказал. Она расслышала слова и неслышно шмыгнула носом. Пар оседал на зеркале и стенах. Он не знал... Она намекала ему пару раз, не решаясь сказать открыто. Она никогда не умела говорить на подобные темы. Стеснялась. Смущалась. Робела. Дура.
По внутренней стороне бедра медленно стекала кровь, капая в воду и размытой красноватой нитью стекая по спирали в сток. Всё внутри казалось оголенным и раненным. Но хуже всего было разочарование, что пришло как-то моментально вместе со словами Брая. Разочарование во всем. В себе. В Брае. В самом процессе... Это любовь? Вот так оно происходит? Вот об этом столько песен спето и романов написано? Вот об этом? Всё было больно, мерзко и пусто. И от этого разочарования слезы текли сами собой. Джози прислонилась спиной к стенке душе и медленно пустилась на пол, струя горячей воды падала на ее голые ноги, стуча по коленям. Мелкие капли долетали до лица.
- Уходи, - проговорила Джози, не поворачиваясь к двери. Было сложно вспомнить, что она чувствовала раньше. Было сложно вспомнить, как она ощущала себя раньше. До того, как разочарование разорвало ее в клочья. Он чувствовала себя жертвой и ненавидела это ощущение. Она чувствовала себя слабой. Она всегда себя так чувствовала с чужими. Но не с Браем. С ним она уже преодолела это. С ним она уже могла быть собой. Или не могла? Не могла. Раз теперь всё вновь откатилось на исходную позицию. На точку "опасность". Как всё неправильно и нелепо получилось. Как всё... Это я виновата. Он не знал, а я не сказала. Надо было сказать. Он ведь не понимает намеков. Или я не умею намекать? Разочарование глодало изнутри. Чувство вины и ощущение неправильности своих действий. Она же явно что-то сделала не так. Она всё сделала не так, поэтому всё так и получилось. Потому что она всё испортила. Поэтому он и разозлился так. Поэтому он и стал таким чужим.
Слезы все еще щипали глаза, стекая с по щекам. Веки болели. Вода ошпаривала покрасневшие ноги и колени. Пар наполнял ванную комнату.
Джози не знала, что можно было сделать, чтобы всё исправить. Она всё испортила. Она его разочаровала. Потому-то всё и было так мерзко и пусто и больно. Ведь в песнях об этом пелось совсем иначе, и в книгах писалось иначе. И сама она думала, что всё будет иначе, когда будет. Но она всё испортила. И теперь Брай злился на нее. Она вспомнила, как он ругался и разбрасывал вещи по комнате. Внизу живота всё ныло и побаливало. Горячая вода обжигала кожу. Кровь с бедер уже почти смылась.
[AVA]http://sh.uploads.ru/oktMg.png[/AVA]
Брай ненавидел себя в этот момент. Ненавидел до того сильно, что белели костяшки пальцев, когда он зажал кулаки. Он ненавидел себя настолько, что из ладоней прыснула кровь. Он ненавидел себя настолько, что не мог отсюда сбежать.
А как было бы всё просто! Как легко бы всё закончилось! Просто уйти прочь, и пусть глупая девчонка остаётся одна. Отличное наказание за её идиотское молчание. Сколько она его динамила? Сколько было моментов, когда она могла бы сказать ему об этом. Сколько.. Блять! Она пыталась ему намекнуть! Брай схватился за голову и с силой пришёлся лбом на дверь. Вот дура! Какие намёки? О каких намёках может идти речь, когда он не понимает и прямого обращения. Джози сама виновата. Но почему тогда от этого ему не становилось легче? Почему попытки хоть немного разозлиться на Джози отзывались ещё большей ненавистью к себе?
Брай не знал, не знал, что она еще ни разу... Он не догадывался. Думал, что она просто над ним издевалась, пусть и таким странным образом. В сети экстранета Китч была раскрепощённой, нередко говорила так, словно у неё уже был опыт. И она знала, как сильно этого хочет Брай. Чёртова девственница! Василицкий не был конченным козлом, чтобы в нём ничего не отозвалось. Если б он знал, то сделал бы всё иначе... Наверное. Брай пусть и не был романтиком, но хотя бы её "первый раз" не смахивал на изнасилование.
- Открой мне, - сдавлено попросил Василицкий.
Он готов был выбить дверь, но боялся задеть Джози. Даже если она всё же откроет, то вряд ли Брай сможет хоть как-то отреагировать. Он даже толком не знал, что хочет ей сказать. Или что вообще говорят в таких случаях? Он уже не мог ничего исправить. Его тошнило от собственной грубости, а ещё больше его тошнило от её хрупкости и нежности. Всё-таки к подобному он так и не привык. То, что приносило ему наслаждение, причиняло ей боль.
- Уходи, - едва расслышалось в шуме льющейся воды. Брай стиснул зубы до тупой боли в челюстях.
Василицкий ударил кулаком в дверь, развернулся и пошел прочь. Проходя мимо кровати, парень схватил простынь, скомкал её и отшвырнул в сторону. Он вышел из квартиры и стремглав двинулся к докам. К горлу подкатывал ком, Брай хотел орать и драться. За физической болью очень легко было спрятаться. В доках он ходил, возвращался, метался, бродил, сходил с ума, бесился, скрежетал зубами, паниковал. В башке крутились тысячи мыслей, внизу приятно ныло, и Василицкий ненавидел себя за это ещё сильнее. Ему понравилось. Ещё бы нет! Если бы он знал, что она девственница, он растянул бы момент... Брай потёр пальцами глаза.
Первым порывом было убраться со станции. Взять, да и уехать, испортив отношения с Китч вконец. Пусть так, Брай был согласен, но чем дольше он медлил, тем больше сомневался. Он так и не смог сесть на транспортное судно. Вместо этого он долгое время бродил по станции и думал. В этом деле Василицкий не был мастаком, что доказывало его поведение с Джози... Но, успокоившись, Брай решил, чего он всё-таки на самом деле хочет. Он вспомнил Ким, и ту азари, что крутила своей соблазнительной задницей у него перед носом, и множество других вариантов, красивых и доступных, не прикидывающихся теми, кем они не являются. А ещё он думал о Джози, о солёном привкусе, который оставался у него во рту после того, как он целовал её щёки и шею. Вспомнил ее "уходи", и это отозвалось волной злобы и обиды. С первым же доступным кораблём, он покинул станцию.
Что думала Джози, Брай не догадывался и зазря забивать себе голову не хотел. Он облажался, серьёзно облажался, а Василицкий не умел исправлять свои ошибки. Ему удавалось отлично так сбегать от проблем, но никак не сталкиваться с ними лицом к лицу. Если в нём и было что-то хорошее, то Омега давно всё сожрала. Не надо было ему знакомиться с Китч. Дерьмовая затея, у них бы всё равно ничего не вышло, Василицкому надо было наплевать на притяжение. Но у него не получалось... Его как безумного тянуло к Джози, и Брай мог забить на всех остальных. Это были отношения. Василицкий мало что о них знал, только то, что где-то как-то от кого-то слышал. У Софии и Андерса были отношения, и Брай помнил, что за них нужно бороться. Василицкий хотел бороться за Джози. Она была в его голове. И в крови. Эту девчонку так просто теперь не выбить из него.
Но у Ким ведь и не такое получалось... Ким помогала ему забыться. На следующий день, Брай стоял у дверей квартиры. Он позвонил. Он ждал. Когда девушка открыла, Брай протянул ей букет красных роз. Ещё ни разу ни одна из его "подружек" не дожидалась и меньшего подарка от него. Василицкий сконфуженно стоял перед Джози, когда он шёл по коридору, то уже сгорал от стыда. Цветы и подобная пустозвонная романтика ему были непонятны и пугали. А Китч ещё медлила и не принимала букет. Наверное, надо сейчас попросить прощения? Язык не поворачивался. Он стоял столбом перед миниатюрной девушкой, и снова всё внутри перевернулось от мысли, что он причинил ей боль.
- Я никогда тебе не наврежу, - тихо произнёс Брай. Извинения ему никогда не давались. Он ни перед кем не оправдывался, и каждое слово странно озывалось в голове. Правильно ли он приносит прощения? Хоть что-нибудь его слово стоит? Поверит она ему?
- Если бы я знал... - начал было Василицкий, но замолк. Он подумал, что не стоит возвращаться к этой теме. - Прости меня.
Джози просидела в душе, пока горячая вода не стала совсем невыносимой. Потом она включила холодную и простояла под струями душа, пока не продрогла. Из-за двери после того жуткого удара, который заставил Джози вздрогнуть, не доносилось больше ни звука. И она не знала, хорошо ли это, или наоборот плохо. Она выбралась из ванной, замерзшая и покрасневшая, обмотавшаяся в банный халат. Сердце билось в груди, болезненно колотясь о ребра. Джози огляделась, но комната была пуста. На полу валялись сброшенные с тумбочки вещи, постельное белье с кровати тоже лежало скомканное в углу рядом со шкафом. Брая нигде не было видно. Настольная лампа давала мало света, комната тонула в тени. Кровать походила на перерытое военной техникой поле боя. Руины поселений - сброшенные на пол вещи. Было холодно и как-то пусто. Джози шмыгнула носом, замоталась сильнее в халат и принялась перестилать кровать. Руки дрожали. И колени тоже чуток. А в груди ныла пустота и мерзкое чувство вины. Хотелось позвонить Браю, просить прощения. Но она не стала. Вместо этого она улеглась в чистую постель, закуталась одеялом, стараясь согреться, и прикрыла болевшие глаза. Чистая наволочка пахла стиральным порошком и свежестью. Она холодило щеку. Джози заснула моментально и свои кошмары на утро она не помнила.
На утро всё казалось иначе, будто бы даже проще. И Джози уже почти что заставила себя набрать Брая, когда в дверь постучали. И этот звук почему-то вновь заставил ее вздрогнуть. За порогом обнаружился букет кроваво-красных роз. Джози опешила. Ей никогда никто не дарил роз. И вообще цветов. И уж точно она не ожидала получить букет от Брая. Не после того, что она вчера ему устроила. Надо же было быть такой дурой. Так всё запустить, так отреагировать... И почему он вообще решил вернуться? Брай молчал. И она тоже молчала, чувствуя как колени опять дрожали и в груди болезненно бился клубок страха. Вот сейчас он мне этот букет в лицо кинет и скажет, что глаза его меня больше не видели... Но зачем ему было ради этого возвращаться к ее двери, да еще и с букетом роз, Джози не совсем понимала. Она вообще мало что сейчас понимала. И уж точно не понимала она, что ей теперь нужно было делать. Что говорить. И как себя вообще вести, чтобы не усугубить ситуацию, которую она накануне уже испортила до предела.
Джози подняла взгляд с роз на лицо Брая. Тот выглядел странно. Растерянно, наверное. В смятении. И вновь Джози почувствовала себя виноватой. А потом он заговорил. Тихо, и будто бы через силу. Но каждое слово отдавалось в груди Джози, становясь тут же значительнее и весомее. И в то же время с каждым словом страх таял. Он не злиться на меня!
- И ты меня прости, - пискнула она, чувствуя как улыбка расползается по лицу. Стало вдруг так легко. Так хорошо. Светло и тепло. Потому что он не злился! И она не испортила всё окончательно и бесповоротно, хоть ей так и казалось уже. Но нет, Брай вернулся и он не причинит ей вреда! Никогда! Потому что он так сказал. И так ведь и было всегда. А вчера она чуть было всё не испортила. Но он ее простил! Джози шагнула за порог, обнимая Брая и комкая розовый букет между ними. Красные лепестки, как капли крови, посыпались на пол. Розы пахли сладковато. Джози лишь короткий миг ощутила испуганное волнение, обхватив шею Брая руками. Но это моментально прошло. Потому что он ведь простил ее! И значит, можно забыть то, что было вчера. Он не разочаровался в ней. И значит, вчера ничего и не было. Запах роз был приятен, но приятнее пахло от Брая. Он пах привычно и собой. И Джози верила каждому его слову. И страха не было. И она вспомнила все, что забыла вчера. Всё, что чувствовала к нему, всё, о чем мечтала. И не было никаких кошмаров этой ночью. И не было холода. И поля боя. Был только Брай, который не даст ее в обиду никогда.
- Ой, - вдруг спохватилась Джози, чуть отстраняясь. - Я раздавила цветы...
[AVA]http://sh.uploads.ru/oktMg.png[/AVA]
Она обвила его шею своими тонкими руками, сердце у Василицкого сбило ровный ход. Джози была ниже, намного ниже его, и он по привычке немного согнулся, чтобы ей было легче его обнять. К такой нежности Брай не привык, но Китч не уставала ею одаривать, и постепенно терпеть эту обжигающую чуткость стало легче. Раньше его никто никогда не обнимал. Раньше никто ему не радовался на пороге дома. Раньше у него никогда не было подружки. Джози - его девушка. От одних этих мыслей гусиной становилась кожа. Но Василицкий не отстранялся несмотря на то, что он плохо понимал, как нужно реагировать на подобное.
От неё пахло жасмином и душистым мылом. Она успела стереть с себя его запах... Тут вдруг Джози смутилась и отстранилась, вспомнив о цветах. Чего? - не понял Брай. Потом посмотрел на чуть смятый букет у себя в руках. Джози правда не понимала, что ему плевать на цветы? Он купил их только потому, что хотел сделать приятное Джози. Василицкий часто слышал о том, что девушкам нравятся эти пахучие сборища лепестков на обрезанном стебле. Это или шоколад, но жратва даже Браю показалась не совсем романтичным подарком... Он просто нёс их для неё, а теперь она переживала, что смяла букет. Дурёха. Василицкий подался вперёд и поцеловал девушку в лоб.
Может, Китч всё-таки отстранилась в сторону, а может Брай уже по-свойски сам дал себе приглашение, в любом случае парень прошёл в квартиру, и Джози закрыла за ним дверь. Брай передал ей цветы и осмотрел комнату. Мало что изменилось. Он только не увидел окровавленную простынь, которую в порыве злобы швыранул куда-то к стене. Пока Джози занималась букетом, наливала воду и проводила какие-то махинации со стеблями, Брай поднимал разбросанные вещи. Китч вскоре присоединилась к уборке. Переступая через себя, Василицкий пытался быть весёлым. Но вскоре всё и правда встало на свои места.
Брай, разбирая вещи, наткнулся на диванную подушку из тех, что покупают специально для того, чтобы разбавить серость комнаты. Взяв эту подушку, он кинул ею в Джози. Девушка в долгу не осталась. Она схватила спальную и ударила по спине Браю, Василицкий попытался перехватить подушку, но Джози сумела с лёгкостью увернуться. Она вскочила на кровать и рассмеялась. Её искренний тихий смех действовал как самое верное лекарство... Брай поймал её и после недолгой борьбы, Китч сдалась. Он завалил её на спину и навис над ней. Улыбка медленно спадала с лица. Растрёпанные волосы Джози, её чуть приоткрытые губы и вздымающаяся грудь от тяжёлого дыхания. Господи, как она его возбуждала... Брай отвернулся и встал с кровати.
- Комод сломан, - вдруг заметил Василицкий. Поняв, что с его голосом что-то не так, он прочистил горло. У комода чуть отвисал нижний ящик. Наверное, это Брай вчера доломал его. - У тебя есть какие инструменты? Я починю.
Инструментов, естественно, у Китч не оказалось. Она предлагала изоленту и ножницы, но после того, как поймала взгляд Брая, отказалась от своей идеи. Инструменты Василицкий нашёл у местного завхоза. Вернувшись в квартиру, Брай починил комод, а заодно подкрутил все краны и разобрался с засором на кухне, на который пожаловалась Джози. День прошёл. У Василицкого оставались ещё дни увольнительной, и он намекнул, что может пока пожить у неё.
- Я буду спать на диване, - предупредил он, думая, что этот факт сыграет в его сторону. Джози предложила пожить с ней и даже попыталась уговорить спать в одной постели, но Брай наотрез отказался.
Дни проходили быстро, и это было первый (а может и последний - кто знает) временной промежуток, в который они были только вдвоём. Они разговаривали обо всём, в основном, правда, болтала Джози, а Брай улыбался и кивал. Он наслаждался. Ею, моментом, каждым диалогом, её квартирой, которая стала для него каким-то особенным местом. Он не хотел, чтобы это заканчивалось, но часы тикали... И вот у них остался всего один день, одна ночь. Они сидели на кровати, и Джози робко целовала парня, который опять по новообретённой привычке чуть сгорбился - чтобы она не тянулась. Джози дотронулась до его кожи, и на Василицкого это прикосновение подействовало обжигом. Она целовала его всё смелее, и Брай уже сам начал давить.
- Я не сдержусь, - предупредил парень, у которого уже всё внутри сжималось и рвалось. Джози выдохнула, и это пьянило хлеще вискаря...
- И не надо, - прошептала она в ответ.
Повторять Браю не надо было. Он притянул Джози к себе и жадно поцеловал её в губы. Он повалил её на кровать и задёрнул ей кофту. Джози едва заметно выгнулась, отвечая ему. Брай прикрыл глаза. Он хотел жёстко и грубо оттрахать её, всю такую нежную и хрупкую... Он приподнялся и снял с себя футболку, потом джинсы. В кармане у него лежал презерватив, позже Брай им воспользуется. На секунду его поразила мысль, что в первый раз он не надевал, но тут же эта мысль потонула в пучине эмоций, захлестнувших его. Задёрнутая кофта обнажала плоский живот Джози, и Василицкий припал к нему, целуя и ставя на нём засос. Брай стащил с Джози шорты, зацепив сразу и нижнее бельё. Проведя ладонями по ногам, он поставил ещё одну свою "метку", только теперь на внутренней части её бедра.
Брай направился дальше, оставляя влажный след от бедра к её лону. Запах Джози действовал сильнейшим дурманом. Двигаясь от низа живота вверх, Брай захватил кофту и, наконец, избавил её от одежды. С лифчиком было легче, сняв его, парень поставил ещё один засос - под левой грудью. Подхватив девушку, Василицкий, приподнял её на одной руке и придвинул её ближе к подушкам. Вошёл в Джози он старательно медленно, хотя в голове всё било в бешеном темпе. Брай сдерживался как мог, боясь облажаться во второй раз.
- Будь сверху, - сказал Василицкий. Положив ей руку на спину, он перевернулся. Джози тут же зажалась, прикрыв руками грудь. Брай взял ее руки в свои и, стараясь всё делать неспешно, но с нажимом, отстранил их. Он приблизил ее руки к своему лицу и поцеловал сначала одно ее тонкое запястье, а потом второе, и положил ладонями себе на грудь. Специально, чтобы Джози почувствовала как стучит его сердце, бешено рвавшееся к ней. У Брая вся кровь в жилах бурлила, а сердце било отбойным молотком, и Джози должна знать, что всё это из-за неё. Только она так на него действует, только она заставляет всё внутри метаться и пульсировать.
Китч плохо понимала, что делать. И такому существу Брай причинил вред. Василицкий на секунду зажмурился.
- Просто найди точку, - сказал парень, положив руки Джози на бёдра и подтолкнул сначала назад, а после притянул на себя. Она сама должна была понять, какой наклон или какой ритм приносит ей больше удовольствия. А Брай подстроится.
Вскоре Джози стала увереннее, каждое её движение стискивало и отдавало безумным наслаждением. Смотреть на неё снизу вверх, смотреть как её тело изгибается, как она прикрывает глаза и чувствовать её жар... Василицкий тяжело дышал, а при одном её зажиме глухо простонал. Его руки всё ещё были на её бёдрах, и Василицкий, чуть отстранив их, пустил биотику через кончики пальцев. Он провёл этой блеклой дымкой по её ногам, к животу, пробивая её кожу слабыми импульсами. Джози издала такой стон, что Брай не смог сдержаться. Он резко сел и обхватил левой рукой Джози. Впившись в её губы, Василицкий начал двигаться, пытаясь глубже проникнуть в девушку. Всё его тело вспыхнуло синеватым свечением, ощущения обострились в сотню раз. Он кончил, сдавленно выдохнув оставшийся кислород из лёгких. Биотическая дымка постепенно погасла. Джози замерла.
- Продолжай, - едва слышно приказал он. Китч возобновила свои движения. Брай смотрел Джози в глаза до тех пор, как она не изогнулась. По её телу прошла лёгкая судорога, она вцепилась в плечи Брая, она было уткнулась носом ему в шею, но парень пальцами развернул её лицо и накрыл её раскрывшийся рот губами. Вырвавшийся у неё стон был подавлен. Брай стал перетягивать воздух в себя, пока Джози не перестала нервно содрогаться. Он отстранился, и она смогла вдохнуть.
Когда Василицкий лежал, подперев голову рукой, он водил пальцами по телу Джози и посылал короткие биотические импульсы. Иногда она забавно дёргалась, будто это её щекотало. Василицкий предложил ей попробовать. Китч улыбнулась и качнула головой.
- Я - слабый биотик.
- Ты просто не знаешь, чего можешь, - усмехнулся Брай, переворачиваясь с бока на живот. - Я научу, - пообещал он.
Он научит её всему, что знает сам, он сделает её сильной, чтобы она больше никогда не боялась. И чтобы никто не мог её больше обидеть, даже он.
Вы здесь » MASS EFFECT FROM ASHES » События между МE2 и МЕ3 » When is a monster not a monster?
