1. Имя и фамилия персонажа:
Лоренс Барретт | Lawrence Barrett

2. Внешность:
● рост/вес: 1.91 м 121 кг
● отличия: Майор Барретт... большой. На этой характеристике, в принципе, можно было бы и закончить рассказ: она настолько емко и точно описывает весь образ этого человека, что прочие слова стали бы лишним резонерством. Впрочем, определенного внимания он заслуживает.
Даже без T5-V его огромная фигура, широкоплечая и бугрящаяся рельефными мышцами, вызывает страх и немотивированное желание удалиться подальше; в боевом костюме же Лоренс и вовсе напоминает скорее маленького крогана, нежели человека – и дело не только в габаритах
Барретта нельзя назвать красавцем даже после нескольких литров алкоголя. Его загорелая и обветренная кожа покрыта многочисленными шрамами и гематомами, получаемых если не в бою, то на изнурительных тренировках, правое предплечье с кистью представляет собой биомеханический протез, обтянутый синтетической кожей, а начиная с уровня правого плеча и выше на теле заметны весьма неприятно выглядящие рубцы после комбинированного ожога и последующих операций. 
Суровое лицо буквально изуродовано после близкого взрыва зажигательной гранаты: кожа на правой щеке, виске и области вокруг глаза жесткая, несколько более темная и стянута соединительнотканными рубцами; сам правый глаз представляет собой биомеханический протез, соединенный с остатками сожженного зрительного нерва – на первый взгляд, впрочем, его сложно отличить от настоящего. Широкая нижняя челюсть также искусственная, как и часть гортани, и языка: Лоренс плохо различает вкус пищи, а его голос стал чрезмерно низким, хриплым и кашляющим. Повреждению подвергся и ряд ветвей нервов, управляющих мимическими мышцами – в результате чего выражение лица Барретта представляет собой весьма малоподвижную маску, а попытка улыбнуться всегда завершается чем-то средним между звериным оскалом и кривой ухмылкой. Добавьте к этому многократно переломанный и посеченный нос, хмурый взгляд исподлобья, по-военному короткую прическу-ежик и отвратительный характер –  и образ бывалого солдата, не знавшего ничего кроме войны и потому чем-то похожего на бешеного пса в приличном обществе, будет полным.

3. Бой:
● класс персонажа: разрушитель
● умения персонажа:  пусковая установка, опустошитель, огнемет
● способности: Даже после перенесенного девять лет назад крайне тяжелого ранения Барретт находится в превосходной физической форме. Довольно вынослив, очень силен, хоть и не слишком подвижен и ловок, особенно в силовом костюме. Благодаря своим габаритам – грозен и опасен в рукопашной, не столько из-за техники и стиля боя, сколько из-за грубой силы: даже самый заурядный технически удар трудно перенести, если в него вкладывается достаточная масса. Особенно – усиленная сервомоторами силовой брони. Истинный тяжелоатлет, поднимает довольно большие веса без особенных проблем, а в T5-V и вовсе чем-то напоминает небольшой подъемный кран.
Приучен к выживанию в неблагоприятных условиях – сначала в городских трущобах, а после и в казармах сил Альянса. Не прошла даром и подготовка по программе N. При своем уже не совсем молодом возрасте, впрочем, способен выживать и в более комфортных условиях.
Все там же обучен обращению практически со всеми видами стрелкового оружия, а учитывая прошлое в составе космической пехоты – еще и управлению десантным шаттлом (может уронить его на брюхо так, чтобы не выпустить мозги десанта через уши) и бортовыми системами вооружения. Ну и, конечно, легкой гражданской техникой. На что-то более сложное в техническом плане надеяться не приходится.
Имеет определенные способности к тактике и боевому контролю. До недавнего времени под его руководством выступает небольшая десантно-штурмовая группа, состоящая из ветеранов проекта «Разрушитель».
● оружие: М-76 "Призрак", N7 "Ураган", "Дротик", N7 "Крестоносец" 
● инвентарь: 1. Силовая броня T5-Va*
*Альфа-версия T5-V, первый стабильный прототип. Отличия от основной серии T5-V: - более громоздкая и тяжелая штука, требующая большей физической силы Разрушителя для адекватного применения и еще сильнее ограничивающая подвижность бойца.
- дополнительные листы абляционной брони, выдерживающих несколько прямых попаданий зарядов среднего калибра.
- покрытие, поглощающее излучение – теоретически должно снижать заметность для технических средств обнаружения и выдерживать попадание из лучевого оружия малой энергии, на практике работает слабо. Зато красиво выглядит: абсолютно черное покрытие, без всяких опознавательных знаков. 
- небольшой встроенный огнемет, оптимизированный под управление уни-инструментом. 
2. Уни-инструмент с боевой модификацией («резотрон»)
3. Парадная форма офицера космической пехоты Альянса, сшита по спецзаказу
4. Личный жетон, зажигалка, сигареты, фляжка с виски и много прочих бытовых мелочей

4. Личное дело:
● герой/отступник: 30:70
● дата рождения: 19 июля 2147 (38 лет)
● раса: человек
● деятельность: ВКС Альянса, космическая пехота, майор ПВК B6/N2, проект «Разрушитель»
● биография:
Рожденный в трущобах, заранее обреченный на бессмысленную и жалкую жизнь, Лоренс Барретт ничем не отличался от тысяч подобных ему жителей голодных рабочих кварталов Детройта, представляющих кошмарно-неприглядную оборотную сторону сверкающей огнями космодромов планеты-флагмана новой космической расы. 
Крохотная квартирка в загаженном и пропитанном химическими испарениями доме, больше похожем на улей, в которой ютилась многодетная – помимо Лоренса Барреттам приходилось кормить еще двоих сыновей и маленькую дочку – семья, стала для нашего героя первым окном в большой мир. Точнее, маленькой зарешеченной форточкой в глубь огромного коллектора с отборным дерьмом, стекающимся со всей округи. В те годы весь город, штат, вся страна – да что там, вся гребаная голубая планета пребывали в глубокой наркотической эйфории от скачка на освоении космоса, сравнимого с изобретением колеса и воплощением в жизнь Манхэттенского проекта. Конечно, все они нуждались в производственных мощностях, как насквозь проторчавшийся нарк нуждается в источнике дохода – и нужно ли говорить, что львиная доля усилий для блага будущего человеческой расы обрушилась вовсе не на чиновников и пропагандистов сраного Альянса? 
Денег не хватало хронически. Родители работали по двенадцать часов в день, чтобы прокормить детей и платить по государственному кредиту за их обучение в средней школе. Хотя какое обучение – скорее просиживание штанов наряду с вовлечением неблагополучных детишек в совсем незаконные дела. 
Особенно паршиво стало после того, как экспедиция Альянса столкнулась – вот она, сбывшаяся мечта миллионов идиотов – с инопланетянами. Уже после первых недель контакта, переросшего в кровавую бойню, вся Земля буквально кипела: панический декаданс предвоенной паранойи, столь знакомый столетия назад, разом умножился на несколько тысяч и породил коллективный ужас, сравнимый с очередным приближением конца света – только на этот раз куда более реальный. Планета готовилась к самой страшной и самой последней войне, перед которой меркнут даже две мировые мясорубки. И вновь вся тяжесть подготовки обрушивается совсем не на тех, кто с голубых экранов картинно призывает записываться в ряды Альянса и защищать весь человеческий род. 
Такое детство очень трудно назвать счастливым, но оно по крайней мере было... и закончилось очень скоро.
Десятилетнему Лоренсу никто не объяснял, почему папа, которого и ранее доводилось видеть лишь пару раз в день в полусумрачном состоянии, теперь и вовсе исчез, а лицо мамы, приходящей домой все позже, стало тусклым и бледным, тенью от тени прежней себя, и ранее не хвастающей особенным здоровьем и радостью. Не объясняли ему и позже, через несколько месяцев – когда посреди ночи в их квартирку ворвались вооруженные полицейские и разгромили в клочья маленький островок импровизированного домашнего уюта. А после, с каким-то извращенным удовольствием разбив красивую вазочку с живыми цветами и вынув оттуда пакет с белым порошком, принялись методично избивать усталую от жизни женщину и требовать каких-то показаний. Даже сейчас Лоренс с трудом вспоминает подробности той ночи – маленький мальчик, не понимавший ничего из происходящего, бросился защищать маму и получил тяжелый, хорошо поставленный удар прямо в голову, отбросивший его изнуренное недоеданием тельце на несколько метров назад и погрузивший в спасительное забвение. 
Когда он очнулся, поблизости не было никого и ничего хотя бы приблизительно знакомого. Лишь алебастрово-белые стены, тусклый рассеянный свет и тонкие провода капельниц, идущих к его рукам... И боль, разрывающая сознание даже при попытке быстро повернуть глаза, не говоря уже и обо всех остальных движениях. 
Как оказалось позже, Лоренсу сильно повезло, если это слово вообще применимо к его ситуации. Лишь божественным провидением можно объяснить тот факт, что известный сенатор от Демократической партии решил набрать побольше рейтинга именно в те дни, и именно тогда принял личное участие в открытии нового интерната для сирот и обездоленных, не позволив новоназначенному директору разворовать весь бюджет заведения в первые же дни. Именно туда и попал маленький Барретт после того, как его мать была арестована той злополучной ночью, а чуть позже, по обвинению в хранении и распространении наркотиков, приговорена к двенадцати годам заключения в федеральной тюрьме. Братьев и сестру раскидали по приютам по всему штату, а о судьбе отца, погибшего при облаве на наркопритон, в котором ему приходилось зарабатывать на еду и питание детям, Лоренс так и не узнал.
Новая жизнь, ворвавшаяся к плохо знакомому со счастьем ребенку, не принесла ни грамма надежды. Да, теперь ему не приходилось голодать в ожидании, пока изнуренная мать вернется с работы, подработок и еще бездна ведает откуда – но за каждую порцию безвкусной еды, швыряемой на грязные тарелки в общей столовой, приходилось чуть ли не сражаться уже после раздачи. Избирательная кампания сенатора Уилсона, курировавшего интернат, закончилась слишком быстро – и администрация предсказуемо занялась своим любимым делом – распилами и откатами бюджетных средств, полностью устранившись от воспитания детей, ограничиваясь вводом строгого контрольного режима и наймом хмурых охранников, совершенно не понимающих шуток. Нужно ли говорить, что при таком раскладе в интернате сложились едва ли не тюремные порядки?
Барретт не нашел друзей. Неудивительно, учитывая компанию, собравшуюся в интернате: полный срез со всех неблагополучных районов Детройта, помноженный на детскую жестокость. С ранних лет он научился главному: не доверять никому и всеми силами защищать себя, каким бы сильным ни был противостоящий противник. Эти уроки нанесли ему немало травм, физических и душевных, но не убили – а что не убивает, как говорил один древний философ, делает только сильнее. 
Он стал сильным – не из-за моды и не ради денег, а только лишь потому, что не представлял себя другим. К концу школьного обучения его боялись многие – не уважали, нет, этой иллюзией Лоренс себя не тешил – но боялись. И старались не трогать – особенно после того, как самые ретивые несколько раз просыпались на больничной койке с раздробленными арматурой костями: уже тогда понятие о «честной схватке» для нашего героя было бесконечно чуждым, как крайне вредное для собственной жизни и здоровья в уличных условиях. Школьные же уроки его почти не интересовали: в бесконечной борьбе за выживание на них просто не хватало времени, что не помешало, впрочем, научиться основам, необходимым для жизни в современном обществе. Лоренс был не глуп, совсем не глуп.
В таких местах редко вырастают достойные люди – и Барретт не стал счастливым исключением. Свое первое убийство он совершил в шестнадцать лет: мерзкий, крикливый мексиканский слизняк, якшающийся с компанией русских переселенцев и от того чувствовавший себя бессмертным, уже давно нарывался на неиллюзорные, отпуская шуточки в адрес многих, но в тот день он ошибся. Казалось бы, назвать оппонента пассивным педерастом, его мать шлюхой, а отца транссексуалом – обычная практика, и ничего особенного в этом нет – вот только ярость обычно невозмутимого Барретта оказалась слишком бурной. Позднее он и сам не мог объяснить, почему так поступил – но незабываемое в своем ощущение тонкого черепа, хрустящего и раскалываюшегося в руках, как спелый арбуз, запомнилось ему надолго. 
Он остался безнаказанным – как и тысячи других убийств в трущобах, никто не обратил на произошедшее внимания – но вкус страданий с каждым днем стал радовать его все сильнее. Барретту понравилось владеть чужой судьбой. Он не стал маньяком или психопатом – просто его понятие о собственном благополучии обрело новый уровень.
Он рано начал игнорировать закон: фактически, в этой изнанке мира у него, как и у его сверстников, не было иного пути. Просвещенное человечество уже во всю заселяло Галактику, знакомясь с причудливыми высокоразвитыми существами – здесь же, на дне мира, среди отбросов общества царила совсем другая жизнь. 
Едва достигший совершеннолетия и с удовольствием вышвырнутый администрацией интерната на улицу, совсем один – редкие интернатские товарищи растворились в этом бесконечном городе в течении нескольких недель – он продолжил тем же, чем занимался и ранее. Наркотики, рэкет, грабежи. Его главным оружием были его тело и его решимость – и он знал это, и не стеснялся совершенствовать и то, и другое. Одна за  другой банды, в которые принимали молодого накачанного пацана, крепко подсевшего на стероиды и психостимуляторы, гибли в кровавых уличных разборках, в столкновениях с полицией и федералами, вливались в более крупные организации и дробились на осколки. За те несколько лет Барретт так и не вылез в крупные шишки – вполне возможно от того, что не особенно стремился. О нет, преступная жизнь не была ему противна – хотя бы потому, что он не знал другой жизни – но где-то в глубине темной души теплилось незримое чувство, что этот путь, путь обреченного на бессмысленный порок и не менее бессмысленную смерть – не то, чего следует стремиться. Он продолжал совершенствовать свое тело, обкалываясь стероидами и не отрывая рук от грифа штанги в те краткие минуты, когда его время действительно оказывалось свободным. Он занимался боями, выходя на подпольные арены и яростно проливая свою и чужую кровь. Ему довелось даже служить в полулегальной частной охранной компании, больше похожей на очередную банду головорезов – а по сути и ей являющейся, и нет нужды описывать все подробности грязных дел, творимых в эти несколько лихих лет, незаметно сопровождавших период возвышения Альянса, предшествующий новому Золотому Веку Земли.
Все могло бы на этом и закончиться, если бы роковой случай, по прошествии лет все-таки оказавшийся счастливым. 
Заказ на «изъятие» груза – для компании «Тиран», в которой работал Лоренс, такое дело было вполне рядовым и будничным. Быстро прибыть на место, покрошить в капусту сопровождение конвоя, забрать цель и сжечь термитом все, что осталось: все они проделывали подобные операции уже не однажды. За одним исключением: никогда ранее целью не становились поставщики Альянса Систем, а а самим товаром – груз нулевого элемента. Обычно услуги мичиганских наемников интересовали лишь ушлых «бизнесменов», уставших от деловых переговоров, да представителей производственных корпораций местного значения, стремящихся показать свою любовь к заклятым друзьям по сфере деятельности. 
Впрочем, подвоха не заметил никто. Какая разница, кто – торгаши или космонавты? Тираны были на своей земле, и они были профессионалами. 
А еще они ошиблись. 
Но поняли это лишь в тот момент, когда небеса раскололись на части, обрушив на их неразумные головы море огня и стали...
...Барретт уцелел – древний инстинкт «беги или бейся» сработал в нужном направлении – он бежал, бросая умирающих «товарищей», бежал прочь из проклятого каньона, ставшего филиалом ада на земле и могилой для нерасторопных. «Тиранам» грозило недовольство заказчика – но ему было наплевать. На кону стояла собственная жизнь, и благоразумнее всего было бы прикинуться мертвым. На всякий случай. Почему-то тогда он считал, что чертовы космонавты серьезно возьмутся за расследование нападения на их поставщиков – а учитывая, что нулевой элемент, о котором он тогда слышал лишь краем уха, являлся стратегическим ресурсом посерьезнее, чем уран лет шестьдесят назад – на подходе были огромные проблемы. С федералами, АНБ и армией.
Он бросил все, распродав свое нехитрое имущество и бежал, покуда хватало сил. 
Судьба благоволила ему, позволив убраться достаточно далеко до тех пор, пока за преступными элементами в Штатах еще не успела открыться настоящая охота. Но ничто не могло продолжаться вечно – и в один день он понял, что находится на грани. 
В тюрьму Барретт совсем не стремился. Особенно не стремился он в камеру смертников, куда обычно отправляют виновных в преступлениях против государственной безопасности. А шанс того, что однажды он будет опознан и слит федералам, с каждым днем все нарастал... Так нужно ли говорить, что Барретт с удовольствием ухватился за первую соломинку, которая пообещала ему спасение как можно дальше от Штатов?
Объявление о наборе добровольцев на колонизацию очередной отдаленной планетки трудно было не заметить: пропаганда Альянса глубоко засела во всех уровнях массовой информации любого государства, и Штаты не были исключением. Другой вопрос, что бросать все и улетать в глубокий космос спешил далеко не каждый – еще свежа была память Первого Контакта, и слишком неуверенной была грядущая перспектива. Так что скучающий офицер-кадровик в вербовочном центре Альянса в Вашингтоне совсем не раздумывал, увидев перед собой первого за несколько дней добровольца, готового записаться в ряды колониальных сил. И спустя несколько дней, ушедших на формальности, Лоренс Барретт впервые в жизни покидал родную планету, лишившись всего, что имел, и не видя впереди ничего, кроме густого мрака неизвестности.
Судьба славна причудами. Бывший бандит стал на удивление хорошим солдатом. Не сразу: что в учебном центре, что в колониальной милиции хватало забот, с которыми было трудно справляться привыкшему к легкой наживе эгоистичному головорезу – но стремление избавиться или хотя бы замаскировать свое прошлое постепенно взяло свое. Жизнь в замкнутом пространстве, посреди бесконечно недружелюбной и бесконечно чуждой планеты – жизнь, как две капли воды похожая и при этом на удивление сильно отличающаяся от существования в трущобах Детройта, очень скоро перестала удивлять Барретта. Нельзя сказать, что его характер сильно изменился – но некоторые изменения определенно произошли. 
Дела колонии не заладились очень скоро – неверная организация, проблемы со снабжением, межличностные конфликты вносили свой вклад, но апогей наступил лишь через несколько лет, когда рядом с колонией приземлился небольшой неопознанный корабль. Барретт, к тому моменту ставший сержантом местного ополчения, каким-то разбойничьим чутьем осознал, что сейчас произойдет – но было уже слишком поздно.
...Когда патруль Альянса добрался до колонии, бойцы обнаружили лишь горящие руины, обломки техники и десятки хаотично разбросанных окровавленных тел. А среди них – сержанта  Барретта, лежащего над тремя растерзанными, обгорелыми четырехглазыми трупами и окруженного последними из уцелевших ополченцев, едва живых от ран. 
А потом колония была закрыта. Проект и без того был убыточным, а после разрушения инфраструктуры бросить все стало куда выгоднее, чем начинать сначала. 
Немногочисленные выжившие были перераспределены по другим колониям или вернулись на Землю – а сержант Барретт, после двухмесячного курса лечения в госпитале, подал заявку на зачисление в регулярные части космической пехоты. Он не умел практически ничего, кроме как воевать, а Альянс нуждался в солдатах. 
Принимая во внимания отличную подготовку и боевой опыт в колониальной милиции, командование назначило Барретта в действующие войска, особенно не раздумывая. Так началась новая веха в его жизни.
Хмурый, мрачный и жестокий, он вновь не стал своим и в войсках. Слишком многие из космопехов были вчерашними школьниками, отправившимися «покорять Галактику» прямо из-под родительского крыла, а то и вовсе в добровольно-принудительном порядке по приказу руководства страны, отчего в казармах формировались ограниченные и очень агрессивные диаспоры – этим особенно «славились» русские и ближневосточные новобранцы: в те годы интернациональный Альянс еще не успел сформироваться как единый организм человеческой расы. Могло ли быть что-то общее у этих сопляков, погнавшихся за красивой жизнью, с выросшим на самом дне головорезом, к тому же успевшим побывать на грани смерти? Ответ очевиден. 
Барретт был зол – и его злоба находила ежедневный выход на тренировочных площадках, но не утихала ни на миг. Как и прежде, он каждый день истязал свое тело тяжелыми физическими нагрузками, ставшими для него смыслом жизни – а взвод, в который он был назначен, очень скоро стал первым в роте по сдаваемым нормативам. Безжалостного сержанта не остановили ни уговоры, ни угрозы – и трудно сказать, что мотивировало его сильнее: желание вновь воспользоваться своей властью над чужими судьбами или же подготовить солдат ко встрече с настоящим врагом, дабы не повторилось то, что произошло на отделенной колонии. Но ничего не повторялось. Для регулярных сил флота Альянса были сравнительно мирные времена.
Так или иначе, за несколько лет службы сержант Барретт успел заработать немало поощрений, получить ряд повышений и даже обучиться в школе офицеров, получив лейтенантское звание и должность командира десантной роты. 
А потом наступил Элизиум. 
Их было немного, космопехов, переведенных на базу в процветающей колонии, жемчужине Скиллианского предела. Четыре роты десанта плюс местные силы самообороны. Люди вообще не располагали многочисленной армией, справедливо надеясь на техническое превосходство – но в этот раз они ошиблись.
...Волна за волной неопознанные машины заполоняли небеса, десятками раскалываясь на части под редким зенитным огнем – как и спустя много лет на Горизонте, большинство батарей системы ПОИСК не успели подключить к сети – и сотнями достигая поверхности. Большинство узловых оборонных точек и центров дальней связи были испепелены с орбиты вместе с многочисленными жилыми кварталами в первые же часы этого адского налета, оставив защитников Элизиума посреди дымящихся руин наедине с ордами вооруженного до зубов отребья со всей Галактики, и не думавшего брать пленных. 
Брошенные всеми, разделенные, без связи и тяжелого вооружения, солдаты сил Альянса отчетливо понимали, что не имеют другого выхода, кроме как держаться, отбиваясь от многократно превосходящего врага и надеяться неизвестно на что. Многим довелось наблюдать, как группу ополченцев, попытавшихся сдаться банидтам, со смехом окружили, раздели, а потом медленно и жестоко прикончили – после чего транслировали запись издевательской расправы через захваченную телевизионную станцию во все уголки планеты, где еще сохранялось электроснабжение. Нападавшие не были людьми – несмотря на то, что в их рядах было немало представителей человеческой расы. Они не вели переговоров и не заслуживали снисхождения.
В крепость был превращен каждый полуразрушенный дом, каждый подвал, каждая заваленная грудами щебня улица, по всей планете, захваченной врагом, бои не прекращались ни на минуту – но всем было ясно, что защитники обречены.
Лоренс был в эпицентре схватки, высвобождая на волю всю свою ярость и ненависть, накопившуюся с самого исполненного несправедливостью детства и неплохо подкормленную в давние годы своего первого боя. Его люди держали позиции на левом фланге условной линии фронта, отражая атаку за атакой и погибая десятками за каждую отброшенную волну четырехглазых выродков, чья численность казалась бесконечной. Часы шли один за другим, в живых оставалось все меньше – и однажды все-таки наступил момент, решающий главное: жить или умереть.  Под гортанный рев торжествующего врагов и ураганные залпы их орудий почти безумный от ярости, ранений, усталости и жажды мести штаб-лейтенант Барретт приказал остаткам своей сильно поредевшей роты отступать – а сам, с горсткой раненых добровольцев, уже неспособных передвигаться самостоятельно и не желающих задерживать товарищей, призраком неотвратимого возмездия остался на покинутых позициях лицом к лицу с наступающей ордой.
Темная ночь вновь разорвалась многоголосыми воплями, сливающимися с ревом пулемета и стонами терзаемых на части бандитов, совсем не готовых к бою за, казалось бы, покинутые позиции. А потом среди сверкающих трассеров и разлетающихся кровавых фрагментов блеснула ослепительная вспышка, резкий запах горелого мяса ударил едва не синхронно с гулким грохотом ударной волны – и наступила темнота.
...Его все-таки нашли. Элизиум недолго был беззащитным: уже через двенадцать часов после начала атаки прибыл флот, и орда космического отребья попала между молотом и наковальней. 
Его состояние было ужасным: несколько пулевых ранений по всему телу; лицо, больше похожее на изорванную тряпку; раздробленная горящими осколками нижняя челюсть и обожженная гортань; большинство костей, переломанных в нескольких местах, начисто оторванное взрывом правое предплечье и обгоревшая на месте перелома плечевая кость... ему чертовски повезло остаться в живых – взрыв термического детонатора оплавил ряд разорванных крупных сосудов и каким-то чудом уменьшил кровопотерю, а прибывшие десантники   сумели извлечь едва живого офицера из-под завала, накачать панацеллином и с первым же шаттлом, еще не закончив зачистку местности, доставить на «Азенкур».
Последствия ранений проходили долго. Больше года Барретту пришлось провести в госпитале: месяц – в тяжелой коме, три – прикованным к постели после многократных операций по пересадке кожи, ряда внутренних органов и подгонке биомеханических протезов, а после – в борьбе с собственным разумом, отказывающимся признавать произошедшее. Например, тот факт, что отныне он – никому не нужный инвалид. Ведь он действительно не был нужен абсолютно никому: вся его семья, затерявшаяся десятилетия назад в Америке, откуда он бежал при страхе перед законом, потеряла все нити о самом его существовании, а другой с его образом жизни не было и не могло появиться. 
Посттравматическое стрессовое расстройство продолжает его беспокоить даже спустя  долгое время, когда прочие соматические боли уже исчезли. Даже несмотря на то, что Альянсу потребовались свои герои, и его вовсе не списали в отставку – а наоборот, представив к внеочередному званию за умелое управление войсками в бою и наградив медалью за храбрость, восстановили на службе. 
В его характере что-то сломалось. Он стал даже более жестоким, мрачным и немногословным, чем раньше. Он практически утратил способность радоваться жизни, в его жизнь плотно вошел алкоголь – но на службе он оставался все таким же собранным и исполненным профессионализма. И лишь при боевых столкновениях в системах Терминус его опасались даже свои: к столь отъявленной жестокости даже по отношению к врагам привыкли немногие. 
В последние несколько лет Барретт одним из первых записался добровольцем в проект «Разрушитель», вполне предсказуемо не испугавшись опасности, сопряженной с тестированием силовой брони в боевых и приближенных к ним условиях. Сказать, что тестирование пришлось ему по душе – ничего не сказать: мало кто из Разрушителей ощущал себя столь комфортно в громоздком силовом костюме, как Лоренс. Во многом благодаря его результатам проект успешно прошел испытания, а сам он получил приглашение на тренировку по программе N – где и успешно добрался до второй ступени... но это уже совсем другая история.

5. Психологический портрет:
● Тип темперамента: ближе к холерику
● Характер:
Во всем флоте Альянса трудно найти более мрачного, самовлюбленного, немногословного и злобного бойца – что среди солдат, что среди офицеров. Майор Барретт не ищет друзей, и те отвечают ему взаимностью; ну а те же, кто все-таки продолжит лезть к нему со своими глупыми вопросами, в зависимости от настроения вероятнее всего получат либо порцию едкого сарказма, либо грубый посыл по адресу, либо кулаком в нос. Он редко лезет в чужую душу и никогда не пропускает никого в свою. 
Его лицо либо вечно хмуро и сердито, либо искажено в издевательски-ухмыляющейся гримасе – и дело не только в поражении ветвей лицевого нерва. Критическое восприятие кого и чего угодно – основа его жизни, а среди людей, как и любых других рас, он до сих пор так и не нашел кого-нибудь, кто не был бы значительно лучше его самого. Да и вряд ли встретит. Иногда, впрочем, Лоренс пребывает в приподнятом расположении духа – и тогда он становится почти похож на стереотипного здоровяка-добряка из многочисленных комедий, смотрящего на окружающих хоть и сверху вниз во всех смыслах, но беззлобно и даже покровительственно. Ключевое слово здесь – почти, поскольку такое состояние весьма кратковременно и ничуть не отражает его истинного характера. 
Кстати, о других расах. Спектр отношения к этим ребятам весьма узок: от презрительного безразличия или хищного интереса к саларианцам или азари, до лютой ненависти к заклятым четырехглазым друзьям всего человечества. Барретт – расист и не скрывает этого, и его отношение к целой расе никогда не изменится вне зависимости от того, как будут поступать отдельные ее представители. 
Один из немногих людей, что до сих пор воспринимает человечество разделенным на нации и расы, чем порой и руководствуется в отношении к людям. Как настоящий сын Штатов, хоть и с британской кровью в жилах, недолюбливает латиносов, арабов и азиатов в принципе. А вот русских, как ни странно, терпит. 
Периодически склонен впадать в состояние временно контролируемой ярости – как правило, в бою с превосходящими силами противника. Кровь – его наркотик, и в адреналиновом угаре Разрушитель способен остановиться лишь по прямому приказу или лишь тогда, когда последний враг падет растерзанным. Причем во втором случае – намного охотнее. 
Любит выпить, а напившись – часто становится «слегка» неуправляемым. Ну, насколько неуправляемой бывает пьяная стодвадцатикилограммовая туша. Поэтому пьет только будучи в отпуске – Барретт вполне способен расставлять приоритеты и вовсе не глуп, как может показаться по внешнему виду. 
Глобальными проблемами Галактики не озабочен, старается ставить перед собой реальные задачи. 
Не религиозен, не обременен особой моралью и кодексом чести. Характер скверный. Не женат.

6. Пробный пост:

– Топаз, это Ворон! Топаз, прием! Прием! Топаз, как слышите? Нам нужна срочная поддержка, Топаз! Прием...
Тяжелый свист и ужасающий грохот, сотрясший капитальные стены до самого фундамента, в очередной раз заглушили монотонно бубнящего радиста, тщетно пытающегося связаться с командованием. Последняя тусклая лампа на потолке, несколько раз обреченно моргнув, решительно погасла, погружая кучку и без того совсем не радостных людей в густой сумрак.

– Жопа. Полная. Как мамаша лейтенанта.
– Больше. Из нее-то хотя бы можно выбраться.

В нервных смешках нет уже ни намека на веселье. Уставшие и потрясенные обрушившимся на их головы событиями, эти люди почти интуитивно пытались адаптироваться к крушению привычного мира. Получалось плохо.

– Допиздитесь когда-нибудь, парни. Барретт оторвет ваши головы двумя пальцами.
– Не успеет. Всем нам осталось жить от силы пару часов. Слышишь, Эдди, как глазастики лупят?
–  Еще бы.
– Минометы. Армейские. Это не налет за рабами и даже не вторжение. Это война, Эдди. А кто мы?
– Но солдаты. Альянс...
– Дерьмо. Ты когда-нибудь держал в руках что-нибудь сложнее швабры? Вот и я – нет. А тут вдруг – солдаты. Ополчение. Оружие. Дерьмо. На нас идет армия. Их не испугаешь, не отгонишь выстрелами в воздух. Помяни мое слово, скоро им надоест тратить снаряды – и тогда они прибегут сюда всей толпой. А потом к нам придет... 
– Пиздец любит приходить к болтливым. – ополченцы встрепенулись и вскочили, едва не наложив в штаны: появившийся из-за спины злобный голос командира, штаб-лейтенанта Барретта, двигавшегося поразительно тихо для его габаритов, действовал безотказно. – А сдающихся они ловят, вырывают их печень и скармливают кроганам вместо фуа-гра. И это серьезно. Так что даже не думай...

Очередной взрыв сотряс здание до основания. С потолка,  держащего на себе перемолотые руины верхних этажей, посыпались струйки песка.

– Сэр, замечено движение на северо-западе сектора «Дельта». – вбежавший в комнату солдат – в отличии от ополченцев, носящий знаки различия и новенький «Крестоносец» – похоже, вовсе не был  испуган.  Кадровых военных готовят к встрече с врагом – а этот боец был не из новичков.

Впрочем, его донесение слегка запоздало. Совсем немного: серия взрывов, пошатнувших стены и дикий, почти звериный клич сотен луженых глоток, раздающийся откуда-то снаружи, вполне предсказуемо намекали о приближающейся развязке.

– Проклятье! Все на позиции! Третий взвод, к орудиям! А вы, засранцы, сидите и не высовывайтесь, скоро они придут и сюда. – ополченцы могли вздохнуть спокойно: грозному лейтенанту было уже не до того, чтобы распинать их за трусость. Могли бы. Если бы не крайне неприятная перспектива, прямо сейчас с диким воем бегущая к их расположению.
Еще минута – и рев выстрелов, сливающийся с воплями, кличами и громкой агонией разрываемых на части известил об очередном эпизоде бесконечного кровавого представления на подмостках исполинского провинциального театра под названием «Элизиум».

– Что я тебе говорил, Эдди? Пиздец.

7. Данные игрока:
● Читали ли Вы правила? и не один раз
● связь: пока только ЛС, старого скайпа больше нет
● ознакомление с каноном: все игры + парагон лост + ряд комиксов + вики

Отредактировано Lawrence Barrett (20 ноября, 2014г. 18:34)