- Когда про саларианцев говорят, что, мол, они жуткие болтуны и отличные уборщики, то те, кто так выражается, даже не подозревают, насколько правы, - таймер на кофеварке вопросительно, уточняюще пискнул, - наша гиперактивность диктует нам модель поведения, ну а некоторые из нас просто веселятся, глядя на то, как ждут от них окружающие длинного, с Млечный Путь, языка, и танцев со шваброй. Иногда так приятно позволить шаблону треснуть, знаете ли, - гора грязной посуды в засаленной раковине высилась угрожающе и пахла соответствующе. Посудомоечная машина? Какая посудомоечная машина в этом их отделении «Затмения», позвольте спросить, после того, как Микки позаботился о том, чтобы объединить ее, холодильник, и измельчитель мусора? У него получилась великолепная машина смерти, которая вспорола диван, заморозила попытавшихся встать у нее на пути двоих бойцов, сыграла пилкой для ногтей – оную ловко умыкнул Микнарин у напарницы-коммандос – так вот, сыграла пилкой для ногтей на вилке четвертую часть чьей-то там Пятой Симфонии, и феерически взорвалась от удара биотикой в узких коридорах базы. Микки со скорбью за свое детище затрепетал рогами, укрылся за располосованным диваном от гнева коммандос, обиженной за пилочку и машину смерти, и удрал через окно, улучив момент. Новую посудомоечную машину ему предстояло теперь приобретать за свой счет – на жизнерадостное предложение Микнарина, мол, да вы что, зачем комубы то ни было тратить деньги, я вам сам все соберу! – высокое начальство ответило сжатым, оплывающим биотикой кулаком. Потребовало чек и накладную. В пяти экземплярах, плюс копии. В ближайшие двое суток. И, несомненно, саму, собственно, посудомоечную машину.
Учитывая, что Микнарин угрохал все свои сбережения на звуковой циркуль – купил на Иллиуме, соблазнившись татуировками продавщицы-азари, которые ему напоминали рисунок ДНК кольчатого червя, он изрядно поиздержался. На новую посудомойку кредитов не хватало категорически. И, делать нечего – Аррн повязал на тощее брюхо передник. Смерил взглядом сузившихся глаз благоухающую гору. Провел двумя пальцами по плоской морде, оставляя полосы темно-зеленого средства для мытья посуды.
А чем еще заняться деятельному, гиперактивному саларианцу, который честно отоспал свои час пять минут в течение суток, и сейчас готов на что угодно, лишь бы не было скучно? Потому-то его сородичи и убираются сверх меры, и считаются лучшими уборщиками, и моют посуду, и стирают, потому что им нечем заняться, а энергию надо куда-то девать. Вот и Микнарин Аррн, опытный и изобретательный инженер, пока его соратники, медлительные и тормознутые хомосапиенсы, азари, и прочие, тратили время  - буквально, тратили время, занимался делом. Он помыл посуду, подмел кают-компанию, отскреб полы в коридорах и зале совещаний, начистил панельки на дверях, попутно болтая с самочкой ханара по экстранету – она его устраивала, пока она собиралась сказать фразу, или говорила ее, Микки успевал произнести сорок, протанцевал со шваброй интересный человеческий танец, называемый «джигой-дрыгой» и вернулся к кофеварке, сбрасывая передник. Та поприветствовала его зелеными циферками, и напомнила о том, что посудомоечной машины больше нет. Микки посмотрел на пустую чашку из-под кофе, что сиротилась в девственно-чистой раковине – кто-то принес, небось, пока Аррн танцевал в коридорах, и вздохнул.
Им нужна была посудомойка – уточнение, машина, а не личность. И на нее нужны были кредиты – наличность. На личность. То есть, не на личность, а на машину, но звучало, все равно, изящно.
- Джонас, - позвал Микнарин нечто неопределённых очертаний, что гулко сопело и похрапывало в углу на диванчике. Таймер кофеварки подмигивал, мол, давай, самое время!
- Джооонас? – дружелюбно и вопрошающе.
- Джооооонааааас, - уже чуточку обеспокоенно – как это, со второго раза не проснулся. Непорядок!
- Джооооооооонаааааааааас!!... – уже азартней. Это становилось делом принципа.
- ДЖОООООООНАААААААААААС!!!

Отредактировано Micky Arrn (26 сентября, 2014г. 10:20)

- Хосспадибожемой!!! – воздев лапы к потолку, возопил Микнарин человеческим выражением, коих знал немерено, когда его слуховых отверстий достигло долгожданное и вечное, как Галактика, «От8бись…», набрал воздуха во впалую грудь, и продолжил, крещендо:
- ДЖООООООНААААААСС!!!
Звук зевка хомосапиенса эффектно влился в концовку его вопля; нечто на диванчике зашевелилось, завозилось, завздыхало, дрыгнуло верхней конечностью, отмахиваясь – Микки отпрыгнул на добрых, замечательных полтора метра – он мог отскочить и дальше, зря, что ли, у него такие длинные сильные ноги? – чем Аррн и занялся, скача по помещению, словно молодой представитель вида Cervus elaphus*, обитающего, как ему известно было, на родной планете утыкающегося ныне в диван человека, и восклицая на все лады, но в строго привычной тональности, все то же самое «ДЖООООООНАААААС!!!»
- Джооооонаааас! вставай немедленно, медленно даже не думай, думать станешь, когда проснешься, а чтобы думать, тебе надо проснуться, во сне не думают, по крайней мере, люди для этого не приспособлены, не способны, нет способа, спо-со-ба, - слово так и брямкалось, звучно и с удовольствием, и Микки немедленно преисполнился к нему восхищения.
- Нет спо-со-ба, Джооооонааааас, так что немедленно… ДЖООООООНАААААС!!!
Хомосапиенс заворочался – видать, проняло, тронуло и достало – и повернулся, негодуя, ненавидя и восклицая, демонстрируя помятую физиономию в отпечаток диванного рубчика:
- Какого черта, Микки?! На кой ты меня тормошишь?! Тебе, что, опять нужно пропылесосить диван? Который час? Черт! Ты вообще знаешь, сколько времени?! Ты зачем меня разбудил?
- Знаю ли я, который час? О, спасибо, что спросил, старина, я знаю, который час! – радостно возгласил Микнарин, отпуливаясь сковородкой, словно теннисной ракеткой – невероятно интересный и древний земной вид спорта! – от пущенного в него биотического сгустка – сковородочку он прихватил во время скачков-прыганья по кают-компании, так, чтобы была. Биотика заколыхалась, задрожала и развеялась.
- Отстань от меня! Иди займись какой-нибудь своей херней! – протестовал хомосапиенс, пытаясь, очевидно, завернуться в самый диван. Микки сузил мерцающие глаза, одним скачком оказываясь подле; занес над Корбином сковороду.
- Блинчиков хочешь? – и застучал по металлу тем самым звуковым циркулем, купленным на Иллиуме – звук, по мнению Микнарина, разносился просто дивный.
- Корбин, нам нужны кредиты, - радостно улыбнулся Аррн ненавидящей его небритой физиономии, - ты просто не представляешь, насколько сильно они нам нужны, - он-то понимал, что этим хомосапиенсом лучше всего манипулировать, когда тот спросонья – авось не вспомнит, что посудомойка приказала долго жить именно по вине Микки, но, в любом случае – кому не нужны кредиты? – Нам невероятно нужны кредиты. У меня есть дело, я все продумал, все будет в лучшем виде, нам нужны кредиты, - гипнотизировал человека, мерцая глазами, - нужны-нужны, а блинчиков будешь, да?

_______
* Благородный олень

Отредактировано Micky Arrn (22 сентября, 2014г. 08:26)

Когда звуковой циркуль вырвало из лапы Микнарина биотическим броском, он довольно сощурился – не циркуль, и не бросок, разумеется, а сам Микнарин – вот теперь этот хомосапиенс ему и должен – циркуль стоил как раз столько, сколько посудомойка – машина, не гуманоид!
- Мой циркуль! – но трагического вопля требовал момент. Момент потребовал, потоптался, и закончился, а Микки с придыханием погладил сковородку, и попрыгал к часам, под которые вонзился, словно ракета «Дротик», его драгоценный циркуль. – О, мой благозвучнейший! Оуч! – звуковой циркуль, в функциональном назначении которого Аррн сам еще до конца не разобрался, чувствительно шибанул его током, заискрив синевой, совсем как Корбин – своей биотикой. О, эта его биотика! Надо будет проверить изображения с камер в сортире, вдруг хомосапиенс ею, пардон, и газы выпускает?
- Кофе? – выдирая циркуль из стеновой панели, обернулся Микки. – Кофе нет, какой кофе в этом нашем штабе, как ты мог забыть, у нас нет кофе, нет кофе, все пропало, Корбин! Теперь нам нужны кредиты еще и на кофе! – вещал он в ссутуленную спину хомосапиенса., ковылявшего к выходу из помещения. – Какой еще кофе в это время года, да с нашими финансами, нет-нет, мы не можем себе этого позволить, уж что-что, но только не кофе, - страстно убеждал саларианец закрывшуюся дверь, вначале, а потом светящуюся красную лампочку кофеварки; та пыхнула, вздохнула паром – кофеварка, а не лампочка! и тихо загудела.
- Какой еще кофе, я тебя спрашиваю? Ты на него заработал? Я тебя спрашиваю, Корбин, что ты сделал для того, чтобы в организации был кофе? – хлопнула дверца холодильника. – Ты его все время пьешь, вы только и знаете, Корбин, что пить кофе, - незаметно для себя он зачем-то перешел на «вы», но так было даже увлекательней, - вы все время пьете кофе, Корбин, уже сил никаких нет! Вы все пьете и пьете, пьете и пьете! – энергично взбивая то, чему вскоре надлежало стать блинчиками, мешалкой, приговаривал саларианец. – Нам нужны кредиты и на кофе – теперь уже и на кофе! Все выпито, Корбин, вами! – по столику брякнула, колыхнувшись пенкой, чашка.
Запасов кофе в «Затмении» хватило бы с лихвой, чтоб окофеинить одну пятую Цитадели, сиречь, одну из ее створок, но кому какое дело до этих самых запасов, когда есть хомосапиенс, которого если не довел до синего свечения хотя бы десять раз на дню, то почитай, день тот прожит зря!
- А я – саларианец! Я не могу позволить себе прожить зря ни одного дня! – все больше распаляясь, тараторил Микки, голосом, уже похожим на отцовский. – Ни одного дня! – поддакивая ему, зашипел на сковородке блин, замешанный из ооцитов животных туманного происхождения (в буквальном, смысле, туманного, ибо на родной планете этих существ постоянно царил туман), и еще кое-каких специальных ингредиентов, секрет которых из Микки было вытащить так же невозможно, как заставить его замолчать – в смысле, надолго.
- Кредиты мы добудем так, я все продумал, - позади колдующего у плиты Микки открылась дверь уборной, - нам они жизненно необходимы – у нас ведь кончился кофе, ты в курсе, да? Так вот, я прикинусь твоей бабушкой, а ты – моим внуком, на чье имя я собираюсь сделать вклад, мы с тобой отправимся в банк, и ограбим его, - даром, что банки на Омеге существовали какие угодно, но только не финансовые, но как же отказать себе в удовольствии спороть откровенную чушь и посмотреть на реакцию хомосапиенса? – Микки ловко перевернул шкворчащий блинчик, который в считанные секунды подрумянился, и метнул его в сторону тарелки, что стояла рядом  с чашкой с кофе.

Отредактировано Micky Arrn (26 сентября, 2014г. 10:10)

- Оу, если тебя не устраивают банк и бабушка, то пускай это будет ювелирная лавка и дедушка. Или девушка. Или что угодно, но кредиты, Корбин, - Микки страдальчески задрожал нижними веками, - кредиты нам необходимы, - он проскакал от плиты до выхода из кают-компании, захлопывая дверь – сейчас непременно, привлеченные запахами его стряпни, сюда потянутся прочие члены отделения, а вот уж их Микки не собирался ни кормить, ни посвящать в свои, безо всякого сомнения, блистательные и гениальные планы. Прыжком, достойного упомянутого выше Cervus elaphus, саларианец метнулся к плите, и подбросил сковородку, на которой закувыркался, переворачиваясь, очередной блинчик, зашипел-зашкворчал, и в шикарном броске, достойным чемпиона по метанию дисков, оказался на корбиновской тарелке. Разумеется, шипел-шкворчал, и бросался на тарелку не Микнарин, а блинчик.
- Идеи, идеи, идеи, идеи, - подхватил Микки, совершая сковородкой над плитой парочку движений, похожие на выпады фехтовальщика, - безусловно, у меня есть идеи, ты что, сомневался в моей способности придумать нам способ заработать кредитов? О, эта ваша узколобость хомосапиенсов меня поистине умиляет! Чего ради ты здесь спрашивается? Чего ради здесь я, спрашивается? Чего ради здесь Тернер, спрашивается? – Микки тем же рефреном и в том же паттерне продолжал и продолжал бы, если бы не тонкий островатый запах подгоревшего блина, остро-сизым уголком коснувшийся его обоняния.
- О-о-о-о! мой кулинарный шедевр! – с придыханием возопил Микнарин, подбрасывая блин на вибрирующей сковородке. – Такой блин получается один на миллион, – не сказать, что на миллиард, а то заметит же хомосапиенс несоответствие в реплике – так что, классически, на миллион оно, - и он чертовски вкусен, - намотав блин на вилку, саларианец сунул блин Корбину, едва ли не под растущую у него под носом щетину, под звучное чавканье хомосапиенса, и, наливая следующую порцию теста на сковородку, безмятежно продолжил:
- Я тут навел справки, четырнадцать ящиков с лучшим кофе с Уотсона плывут себе на маршруте до Беннинга, двенадцать батарианских рабовладельческих судов с Армстронга везут сам-знаешь-что, и тонна красного песка трепыхается в трюме некоего фрегата аж с самой Цитадели. У нас остались, как варианты, бабушка и дедушка, банк и ювелирная лавка, еще я прокачал триста восемнадцать персонажей на одной онлайн-игре, мне за них перечислили кредиты, хватит, чтобы улучшить экипировку, но точно, не на кофе, - и Микки состроил крайне серьезную мину.

Хомосапиенс уплетал испеченные Микки блины за обе щеки, и постепенно умиротворялся – о, великая сила саларианских трав, в сочетании с должным образом приготовленным кофе она поистине творила чудеса! «Спокойствие, только спокойствие!» - кажется, так говорил какой-то персонаж земного фольклора, тучный хомосапиенс с летательным приспособлением, таким, лопастями, за спиной? И здесь Микки был с ним исключительно согласен – по части спокойствия, ясное дело, а не лопастей.
Между тем, саларианские травы действовали – недовольный доселе, злющий, как сотня разъяренных кроганов, невыспавшийся хомосапиенс стремительно добрел и расслаблялся – это-то коварному Микнарину и требовалось, о да. Чтобы начал уточнять и переспрашивать, а тут уж наставало время такой словесной пурги, что самые страшные метели Новерии в сравнении с ней становились легоньким сквознячком, пыжачьим пусканием ветров.
- С Уотсона, Корбин, с Уотсона! Это же элементарно – Уотсон! Элементарно, Корбин! – белые от муки саларианские лапы взметнулись к потолку в негодующем жесте – одна из них сжимала ручку сковороды, которая от жеста дернулась – и блин, подлетев в воздух, шлепнулся обратно не подрумянившейся стороной, и сердито зашкворчал. – Что тут непонятного, зачем ты переспрашиваешь? – горка блинов на тарелке росла и росла, аппетитно дымясь.
- Кофе с Уотсона обеспечит нас запасами на ближайший хотя бы месяц, - лапы снова взметнулись к потолку, но уже жестом античной плакальщицы из классической трагедии, - но это только в том случае, если ты – ты, да, ты, именно ты, Корбин! – сей же час оторвешь свою задницу от стула и займешься работой. Ра-бо-той! – с удовольствием отчеканил Микки, шлепая остатки теста на сковороду – тремя короткими меткими бросками. Получилась саларианская морда – с глазами-каплями, то есть, аккуратными каплевидными прорехами, нечто совершенно турианских очертаний, и продолговатый блинчик с исключительно характерными азарийскими гребнями.
- Лопай! – испеченный с добавлением особых трав Совет Цитадели плюхнулся на тарелку хомосапиенса, а Микки продолжил, убирая сковородку и миску из-под теста в мойку:
- Триста восемнадцать, ни много, ни мало, персонажей в одной симпатичнейшей компьютерной игре – видишь, я даже здесь приношу нам пользу и кредиты, а чем занят ты? Ты только поглощаешь приготовленные мной блины с бешеной скоростью. Ешь-ешь, а то сейчас остальные придут, все слопают, - в дверь кухни уже кто-то стучал. Микки стрелой метнулся к выходу, вручил заспанной азари тарелку с порцией блинов, состроил угрожающую саларианскую физиномию – тессийка едва не лопнула со смеху, чуть не выронив тарелку – и закрыл дверь. Утро, определенно, начиналось прекрасно.
- Оу, в этой игре, между прочим, мне попадались персонажи вашего фольклора – Человек-Летучая-Мышь – клянусь гори-травой, какое идиотское название, это ведь оттуда? Ясное дело, что туда, откуда еще может быть человек? То ли дело Бласто,   - глаза Микки восторженно замерцали, - живая легенда!

- Глубокоуважаемому советнику Доннелу Удине не хватило теста. И места, - отмахнулся Микки, энергично намывая грязную посуду, так, что пузырьки и клочья пены летели во все стороны. Деликатную тему присоединения человечества к Совету Цитадели он предпочитал обходить стороной, искренне считая, что хомосапиенс, несомненно, невероятно интересные и занимательные объекты для изучения, но по сути дела, недалеко ушли от своих волосатых предков – обезьян. А обезьяны, как известно, родственники пыжаков. Итак, что мы имеем? Мы имеем в Совете крупных безволосых пыжаков, познавших эффект массы и сверхускорители, но в остатке, в остатке-то что? В сущности? Обезьяны. И потому в том, что Микки периодически «забывал» о том, что в Совете уже не тройка, а четверка главных фигур, не было ничего необычного. Почти вся Галактика периодически об этом «забывала».
Но незачем было знать об этом хомосапиенсу по имени Джонас Корбин – у него и своих проблем хватает, особенно сейчас, когда слуховых отверстий Микнарина коснулись его возмущенные вопли относительно того, что какой-то Ватман (гори-трава, что за название!), видите ли, оказывается круче, чем великий Бласто. Круче? Да тьфу на вас всеми водопадами Сур’Кеша!
- Твой Ватман – ужас, летящий на чем попало по страницам книжонок, а Бласто – реально существующих ханар! Желе? А ты когда-нибудь сражался с желе? Со стремительным, молниеносным желе, щупальца которого смертельно ядовиты, а стреляет он со сверхсветовой скоростью? – Микки носился по кухне, воздевая лапы к потолку, периодически боксируя с невидимым противником, бешено вращая глазами, тараторя, с приплямкиванием губами.  – Бласто – кумир миллиардов, блистательный, несокрушимый Бласто, а кто такой твой Ватман? Или, про которого я тоже читал в твоих загашниках, Челопук? Генномодифицированный хомоарахнид? Лучше Бласто может быть только новый фильм про Бласто, - и, затормозив у стола, за которым поглощал блины хомосапиенс, Микки в обвиняющем жесте наставил на него палец. Не на стол, ясное дело, а на хомосапиенса. Он негодовал и развлекался одновременно – круче Бласто, поистине, мог быть только новый фильм про Бласто, и здесь, чтобы переспорить Микки, нужно было быть саларианцем. Еще более болтливым саларианцем, чем Микнарин Аррн.
- Но на новый фильм про Бласто нужны деньги, - загнусавил непревзойденный, самый разговорчивый в мире саларианец, - нужны кредиты, Корбин, кре-ди-ты, а что ты сделал для того, чтобы они у нас были? Ты наелся? Взбодрился? Пора за работу! – и Микки неуловимо посерьезнел, не сгоняя с серой физиономии широкой улыбки. - Кое-что надо переправить кое-куда. Кое-что – красное, кое-куда – скажу только что там прекрасные пляжи. Прекрасный песок, пре-пре-прекрасный песок. В конце концов, нам необходима новая кофеварка! И кофе. И новый фильм про Бласто!