Зак продрал глаза. Навязчивое, но уже становящееся привычным ощущение боли иглами вонзилось в мозг. Шоу застонал и поморщился.
- Еще живой!? Подстава!...
Слипшиеся от крови, воспаленные веки лениво раскрылись. Мужчина тут же прислушался, понимая, что на глаза сейчас положиться нельзя. В комнате было пусто.
Когда все это началось? Зак потерялся во времени. Казалось, что прошла вечность с того времени, как он попал в плен. Может год, может больше. Хотя, Шоу бы не удивился, если кто-нибудь ему сказал, что это произошло только дней пять назад. Боль, голод, жажда и мучительное ощущение беспомощности отнимали огромное количество сил и времени. Что хотели от него батарианцы? Сложный вопрос. Если поначалу еще и делались попытки выяснить планы каких-то совершенно неизвестных Заку людей (складывалось такое впечатление, что если Шоу человек, он должен знать все планы Альянса. Видимо, для четырехглазых люди  все на одно лицо). А после нескольких дней или месяцев, вопросы поутихли.  Либо батарианцы смирились, что Зак – крепкий орешек и его просто так не сломать, либо поняли наконец, что взяли не того. И теперь человечек был чем-то на подобии боксерской груши или забавной триста D приставки (настолько реалистичной, что дальше некуда).
Зак сонным взглядом изучал измазанный сюрреалистичными багровыми подтеками пол. Тело, как таковое, уже не ощущалось и не воспринималось Шоу, как неотъемлемая часть его бытия. Из спины торчало два железных штыря, от которых к потолку тянулись толстые цепи. Зак на своей шкуре впрямую ощутил, что такое подвешенное состояние. Эти штыри тянулись параллельно хребту с двух сторон, оканчиваясь острыми крючками где-то на уровне поясницы. Шоу первое время казалось, что и в аду не смогут придумать таких извращенных приспособлений, хотя впоследствии решил для себя, что все равно еще предстоит увидеть, как там пляшут черти, вот и сравнит. Поначалу боль была нестерпимой. Кожа, раздираемая крюками под весом тела, ручейками стекающая кровь. Зак не думал пережить это, но оказался сильнее, чем думал. Позже батарианцы провести по штырям ток, пускать человеку кровь или оставлять его на длительное время под воздействием ультразвука. Ведь он так забавно извивался, кричал, блювал от боли и терял сознание!
Однажды один из мучителей потянулся к кольцу, висящему на шее у Зака. Тот истощенный и исхудавший, представлявший из себя жалкое зрелище, в упор смотрел на своего обидчика. Сложно что-то было прочитать по взгляду человека, но сломленным и раболепным его явно назвать нельзя было. Только пальцы батарианца сомкнулись на золотистой безделушке, как тут же человеческие зубы с такой же силой сжались на коже ксеноса. Откуда взялись силы, ответить бы Шоу не смог, но кроме этой вещи у мужчины не осталось ничего ценного, даже его жизнь была ему ни к чему. Послышался глухой звук ломающейся кости, батарианец истерично взвыл, задергавшись и свободной рукой упиревшись в лицо человека. А Зак, уже даже если бы захотел остановиться, то не смог бы. Все сильнее и сильнее сжимались челюсти, почувствовался горьковатый привкус батарианской крови. И если бы не приклад, прилетевший чуть выше виска Зака, он бы откусил мучителю палец. Но все же сознание покинуло тело, а когда Шоу вернулся в реальность, кольца уже не было. Он взвыл, проклиная все, что только мог проклясть.
Через какое-то время Зак очнулся, лежащим на полу. Либо ксеносам надоело это весящее тело, на котором не осталось практически ни одного живого места, но которое не хотел почему-то покидать дух, то ли кто-то придумал более извращенные методы издевательств. Поэтому надежды в голове Шоу не возникло, когда он нашел себя лежащим на горизонтальной поверхности. Спины как будто и не существовало вовсе. И несколько недель Шоу лежал на боку не двигавшись, мучаясь от пролежней и практически ничего не ев. Раны стали затягиваться. Кто-то обрабатывал их, когда человек спал. Или ему так казалось. Но потихоньку стали возвращаться силы и аппетит. Хотя с этим возвращались и избиения и какие-то жалкие попытки вызнать неактуальную уже информацию. Хотя было очевидно, что кроме удовольствия от пыток ксеносами более ничего не движет. И только поэтому они держали Зака еще живым и тратили на него продукты и воду.
Пока Зак лежал неподвижно, он развлекал себя тем, что развозил пальцами пятна своей же не запекшейся крови по полу, тем самым вырисовывая чьи-то силуэты, или же просто абстракции. Через какое-то неопределенное время Шоу мог уже стоять на ногах и даже ходить. Кто-то явно хлопотал за него, потому как избиения стали реже, а еда - более питательной.
Но психически Зак не сможет оправиться уже никогда. Для него совершенно стерлось понятия добра и зла, а уж тем более справедливости или отсутствие ее. Зак и раньше не отличался примерным поведением, убив на своем пути стольких, что многим даже и не снилось, но теперь окончательно крыша его поехала, обнажив перед космосом всю ненависть, жажду крови и бешенство, которые накопились в этом человеке.