Насекомые. На свете нет ничего отвратительнее, ужаснее насекомых. Люди боятся их, не отдавая себе отчёт в том, что страх перед инсектоидами зародился ещё в ту тёмную пору, когда вида Homo sapiens ещё не было даже в проекте. Да что там, продвинутые млекопитающие ещё не появились. Рахни были воплощением ужаса для всего, что шло по другому эволюционному циклу. Хэфстер отдавал себе отчёт в том, что рахни - абсолютное зло. Хуже кроганов, хуже батарианцев - потому что они чужды всем гуманоидным расам. Они - Другие. "Во тьме холодного космоса никто не услышит твой крик" - инженер вспомнил эти строки из старого фильма времён зари космической эры. И чёрт, глядя на кричащих друг на друга церберовцев, глядя на шумно сглатывающих от страха учёных становилось понятно что имелось в виду в том старом хорроре.
Они подлежали уничтожению. Любой ценой. Хэфстер верил - это в интересах человечества. Это будет меньшим злом.
Дочь Вавилона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!
В этих ксеносах было нечто большее чем, чем арсенал жвал и едкая кислота. За ними была сила могущественнейшего коллективного разума. Сила, которую нельзя было игнорировать после одной из самых разрушительных войн в истории галактики.
Андерс не хотел повторения. Не хотел брать на себя вину за гибель ещё нескольких миллиардов жизней.
А пожертовать данными "Цербера" и контингетом базы - вполне. И чувствовал что сделать это вскоре придётся.
-В укрытие!
Наёмники ждали их у лифта. Андерс чуть было ни был застигнут врасплох, благо, для противника появление церберовцев тоже было неожиданностью. Команда заняла оборонительные позиции с оперативностью, достойной спецназа, и даже лучше чем спецназ. Хэфстер всё чаще замечал что "Цербер" готовит людей куда лучше Альянса. Ученые спрятались от огня в одном из ответвлений коридора - Гаррет яростно подавал знаки, значение которых было предельно ясно - "Продолжать движение, вперёд, наступать" - но Андерс не мог позволить себе высунуться. Было слишком мало пространства и слишком много огня.
-Прикройте!
-Ахтыж, прок... - Хэфстер совершил неуклюжий прыжок к другому укрытию, поймав в щиты снаряд. Это выиграло время. Команда продолжала стрелять в наёмников, а Гаррет проявил чудеса сообразительности - газ пошёл прям в шахту лифта. И не только.
Он заполнял коридор. Перестрелка прекратилась.
-Гаррет! Что за хрень?! - последнее было произнесено уже почти фальцетом. Умирать от ядовитого газа совершенно не хотелось.
Хэфстер уже задержал дыхание, но Гаррет помахал рукой и крикнул:
-Не надо. Тем, кто принимал антидот, яд не страшен.
Наверное, не у одного Андерса пропало ощущение, будто ещё секунду назад к его горлу был приставлен кинжал.
-О таких вещах предупреждают заранее. Но... Хватит пререканий, поднимаемся.
Хорошо что командир всегда идёт первым. Хорошо что командир внимателен.
И просто чудо что командир - инженер. Иначе этот упреждающий крик раздался бы слишком поздно.
-Растяжка!
Жёлтая мгла рассеивалась медленно, открывая взглядам тонкую чёрную нить и трупы наёмников, лежащих неподалёку. Хэфстер присел, произвёл несколько магических пассов рукой - инструментрон заработал. Теперь нужно было аккуратно разорвать растяжку, чтоб не спровоцировать детонацию. Рука плавным движением опустила оранжевый клинок - и верёвка спала на на пол.
Взрыва не произошло. Можно было подниматься.
-Благодарю всех за спокойствие и тишину в эти трудные несколько секунд.
Лифт поднимал их вместе с трупами наёмников. На каждом из уровней базы слышались стрельба, крики и мельтешение рахни. Творился хаос. Все в лифте понимали что случилось и чем это кончится. Даже слишком хорошо понимали. Нужно было поспешить к монорельсу и встретиться с остальными оперативниками.
Монорельс встретил церберовцев холодом и повреждённой панелью управления. Гаррет и Аманда возились с ней, пытаясь вызвать состав, бойцы нервно потирали руки, а компьютер надрывался и давил Хэфстеру на уши громкостью напоминаний о том, что скоро будет включена система очистки.
Яйцеголовые были в отчаянии. Андерс смутно понимал их, но то что происходило сейчас, наверное, вполне логичный ход событий после увиденного внутри. Хэфстер очень хотел промолчать, когда говорили о протоколе. Очень хотел отдать жребий в руки тех, кто работал на этой базе. Но слова почему-то вырвались сами, удивив и разозлив всех вокруг.
-"Если я забуду тебя, Иерусалим, — забудь меня десница моя, прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего." Запустите, Гаррет. Запустите. Ради человечества.
Это, пожалуй, единственное что следовало сказать.

Отредактировано Anders Hafster (22 июня, 2015г. 21:18)

Короткий коридор с несколькими дверями тянулся словно бесконечность. Сознание Гидеона краткими вспышками ненадолго возвращалось к нему. В эти секунды он ясно различал стальные холодные стены лаборатории, тусклое освещение коридора, идущих рядом напарников. Гул от тяжелых шагов бронированного солдата эхом раздавался по пустующей научной станции. И все же время, на которое лейтенант приходил в себя, находился в сознании было очень коротким. Большую часть недолго пути оперативник шел словно через густое прозрачное желе. Звуки были приглушенными, все вокруг расплывалось, мелькали огромные темные пятна перед глазами.
В затуманенном сознании Сэма всплывали картины из ранней юности. Огромная комната битком набитая подростками. Громкая музыка орет из динамиков. Повсюду виднелись следы праздника в исполнении молодняка. Одна из комнаты была из окон, что начинались от самого пола и поднимались до потолка. За ними находился обширный балкон с шезлонгами. На них, окружив кальян, сидела стайка ребятни. Гидеон словно со стороны наблюдал за своими подростковыми выходками. Это была одна из тех многочисленных вечеринок, на которых он в хлам укуривался и бродил как в тумане.
- Гиииидеоооон... - словно сквозь кисель прорвался голос церберши до слуха солдата. - Нннааажмиии нааа кнооопку...
Лейтенант повернул голову к напарнице. Стекло шлема закрывало его лицо, и, если бы оно было хотя бы полупрозрачным, то Мейнем увидела бы лишь пустой взгляд солдата и безразличное ко всему лицо. Александра, стоящая напротив и придерживающая женщину-ученого, что-то требовала от лейтенанта. Её силуэт расплывался перед глазами, и все же Сэм смог рассмотреть руку протянутую вперед и на что-то указывающую. Он проследил взглядом куда указывала напарница. Взгляд уперся в в панель вызова лифта, которая мягко переливалась зеленым цветом. И просто следуя какому-то внутреннему голосу Гидеон нажал её, проваливаясь в темноту бессознательного.
Сознание снова прояснилось лишь когда команда покинула лифт. Замутненным взглядом Сэм наблюдал, как толстячок ученный, которого лейтенанту пришлось тащить из комнатушки этажом ниже, скрылся за дверью. Кто-то ушел вместе с ним, но все настолько расплывалось перед глазами, что Гидеон не смог понять, кто это был. Да ему и не хотелось. Сознание, словно корабль на волнах, то проваливалось носом в морскую пучину, погружаясь в темноту, то вздымалось на гребне волны, стремясь к свету. Внутренний голос всячески стремился вытолкнуть лейтенанта на очередную волну, увести из шторма, но силы воли для этого было мало. Уникальные легкие, гордость Сэма, сыграли с ним дурную шутку. Химикат, разработанный против насекомых и распыленный в воздухе, слишком быстро растворился в крови Гидеона. Крепкий молодой организм и физическая закалка не позволили церберовцу умереть прямо во после боя с рахни. Однако воздействие на нервную систему произошло очень быстро, а антидот, который должен был усвоиться кровью через желудок, еще не успел в полной мере нейтрализовать токсин. Он просто не успевал впитаться в необходимом количестве и нейтрализовать опасность в крови лейтенанта. И последнего не на шутку штормило, рассудок снова скатывался вниз по волне.
- Физподготовка - основа основ вашего обучения! - ворвался в поток мыслей голос сурового сержанта. - В бою вас может подставить разведка, могут не помочь товарищи, может подвести оружие, но ваше тело... - сержант Фаррелл сжал кулак и с торжеством в глазах взглянул на него. - Ваше тело, бойцы, оно никогда не предаст вас во время сражения. Ведь неважно, какие грехи вы несли за собой в битву. Она очистит вас и искупит ваши пригрешения. А потому и физически подготовленный боец сможет все! Вы с чем-то не согласны, рядовой Гидеон?! - лицо инструктора почти прижалось к лицу Сэма.
- Гидеон? Лейтенант, вы в порядке? - церберовца словно током шибануло. Он дернулся, а суровое лицо сержанта сменилось обеспокоенным лицом Блэкфорда.
- Да, - неуверенно, но все же твердо ответил Сэм. - Да, все нормально.
Лейтенанта резко выбросило из мира грез и воспоминаний обратно в суровую и холодную реальность. Они все еще были в небольшом холле, но видимо ученый уже успел вернуться обратно из помещения, в которое уходил. Сэм все это время сидел на кушетке напротив двери. Слева Мейнем о чем-то беседовала с женщиной-ученым, а еще два бойца стояли неподалеку. Солдат потянулся за сигаретами и закурил одну, выпуская струйку дыма в воздух. В голове было пусто, как после похмелья. Только пить не хотелось. А курить да, и даже очень. Вот Гидеон и курил, пока отряд не двинулся дальше.
Церберовцы прошли очередную дверь. Судя по карте, за ней располагался офис охраны, на что к тому же не двусмысленно намекала обстановка. Под ногами шуршали какие-то бумаги, вдоль стен стояли шкафчики, весьма похожие на солдатские и было что-то еще. Сэм не разглядел этого. Он, впрочем, и не старался, его больше беспокоило мерцание света. Перед глазами становилось то темнее, то светлее, и лейтенанту оставалось гадать - глюки это или же обычное мерцание света.
И ответ не заставил себя ждать. Стоило открыться еще одной двери, как Гидеон увидел за ней силуэты. Их обволакивали какие-то тени, словно эти некто были черными кляксами. Лейтенант пытался их рассмотреть, но они спрятались за ближайшими ящиками, а до слуха церберовца донеслись звуки стрельбы. Послышался привычный треск щитов, и через секунду Гидеон услышал очень знакомый голос:
- Не стой столбом! Или ты сдохнуть хочешь?! – и солдат оказался опрокинутым на пол. Руки сами лениво взялись за винтовку, а темнота снова постепенно начала поглощать сознание Сэма.
- Так значит, где ты был – говорить нельзя. Что там делал – тоже. Ну и чем тебя траванули ты конечно тоже не знаешь, - врач совмещала допрос лейтенанта с проверкой реакции его зрачков. Еще на подлете к базе после задания его рапорт отправили начальству, и сразу по возвращению на базу Цербера Гидеона отправили в медотсек. Даже дебрифинг проводить не стали, но Сэм и так все сам знал, не даром лейтенантом ходит.
- Аманда, ты сама знаешь протокол. Мы все его подписывали. И хватит светить мне этой штукой в глаз. Меня травили, а не слепили.
- Сэм, не говори мне как тебя лечить, а я не скажу куда тебе катиться! – прервала Гидеона девушка и резким толчком повалила его на кушетку. – В докладе сказано, что у тебя были проблемы со зрением, слухом и прочее. Короче со всей нервной системой, а ты мне тут права качаешь. Может, я твоя галлюцинация, а сам ты где-то валяешься и слюни пускаешь, - врач подкатила какой-то шкафчик и стала пичкать солдата датчиками. – Ты, кстати, не проверял? Может ты свою мужскую силу там на задании растерял? – ехидная улыбка растянулась на женском лице. – Мне будет не в радость, если ты больше не сможешь участвовать в нашем пари. Хотя с другой стороны, теперь все девочки на базе окажутся в моем распоряжении.
- Куда ты там меня послать хотела? Сама туда отправиться не хочешь? Работай давай! – поставил точку в разговоре лейтенант, давая понять, что разговор окончен.
Ему неприятно было вспоминать, что было с ним на таинственной базе на холодной планете. Да и какой мужик в здравом уме захочет вспоминать, внезапно возникших из зеленого тумана розовых пони, в тот момент когда тебе помогают добраться до лифта через поле боя. Гидеон дернул головой, прогоняя воспоминания, и постарался расслабиться, как потребовала его врач.