Через шесть, так через шесть, - подхватывая с иссеченного выстрелами, покосившегося столика Джесси, Заид кивнул цыпе, и вышел из кают-компании. Шаги гулко отдавались по коридорчику; защитное поле с упругим потрескиванием исчезло как раз в тот момент, когда дверь в рубку отошла в сторону.
Все, как и говорила Моноган – два трупа зеков, третий – пилота. Смутно припоминая, что одного-двоих заключенных они с цыпой вроде как распихали по камерам – ну, после первой-то атаки, Заид склонился над трупом зека, обшаривая. Идентификационное что-нибудь, так его. Для отчетности, - все-таки, привезти в «Райкерс» полтора калеки, и не иметь никаких объяснений на то, ему не улыбалось.
Идентификационные чипы обнаружились в тюремных браслетах. С одним из них пришлось повозиться – выстрел из штурмовой винтовки прошил запястье заключенного насквозь, опалил плоть, так что мягкий пластик впаялся в кожу. Ну, оторвал с куском мяса, чего уж там, - и выволок тела в коридор. Повернул голову на шум – из кафетерия как раз выходила цыпа, и Заид удивленно вытаращился на нее, не совсем поняв жест. Подмигивает? какого хрена?
Пока он соображал – сквозь алкоголь, и наваливающуюся усталость, цыпа, взмахнув взлохмаченной шевелюрой, словно темным крылом, скрылась в недрах корабля. Хорошая девочка. Пускай спит, - взваливая на плечо одно из тел, Заид хмурился, отгоняя прочь непрошеное ощущение того, что где-то поступил неправильно. Или что-то не так понял.
Тела он свалил в одной из камер. За стеной, услыхав его, видимо, встрепенулся кто-то из зеков, начал стучать. Заид подошел к двери, глянул в экран.
- Эй, штаршой, - позвал зек несмело, сквозь разбитый рот – работа приклада цыпиного дробовика, - а попить вынеши…
- Помочись да попей, - напомнив себе, что покуда есть время, и нет рядом барышни, надо попытать Доусона, хмыкнул Заид.
- Уе8бок шука, - сплюнул зек, и пошел дальше перечислять нехорошести. Усмехнувшись, Массани погасил экран переговорного устройства, и подошел к другой камере. Ее обитатель валялся на полу, и то ли спал, то ли был без сознания – чуть повглядываясь, Заид уловил движение дыхания. Нормально.
- Ну бл8я дай попищь-то, - уныло и приглушенно донеслось из-за двери первого зека.
- Не шуми, - приклад Джесси с удовольствием врезал по дверному косяку. Даже если б Заид доверял хотя бы на пыжачую шерстинку этому куску дерьма, он все равно не смог бы открыть камеру – спасибо, цыпа, запечатала на славу.
Вернувшись в рубку, он занялся пилотом. Не испытывая особого уважения к мертвым в принципе, парню Заид все-таки сочувствовал. Так – на ту же пыжачью шерстинку. Придерживая отваливающуюся голову (кровь не брызгала, успела свернуться), он отволок бедолагу в ту же камеру, куда и тела заключенных. Не все равно ли. Но положил пилота отдельно, и, хрен его ведает, за это ли, оказался вознагражден. Из кармана гражданских брюк пилота выпала прямоугольная пачка. Сигареты, - Заид прям вспомнил, как курила в кают-компании цыпа, и зажмурился – голову чуть повело. Усталость брала верх, мало-помалу. А ему еще шесть часов бодрствовать, без малого.
Сигареты помогут, - в кафетерии он почертыхался над кофемашиной. Стрельбой ее не задело – упала в самом начале. Кажется, Заид же ее и уронил, за барную стойку сигая. Покашляв и поплевавшись, машина все же сдалась. С дымящейся кружкой, и незажженной сигаретой в зубах, он отправился ковырять глушилку – а в кофе, вдобавок ко всему, плеснул перед уходом толику спирта.
Плеснул, похоже, маловато – полчаса прошло, а инженерно-техническая жилка мистера Массани проявиться так и не сподобилась. Эфир был молчалив, как элкор на семейном ужине. Мусор кодов из устройства связи можно было грести виртуальной лопатой. Заид увлекся возней с глушилкой настолько, что первую сигарету он не зажег даже – сгрыз пол-фильтра, прежде чем понял, что-то не так.
Хрен с ним, - вторую сигарету он все-таки зажег, и устало откинулся в продырявленном пилотском кресле, сильно затягиваясь. Отвыкшие от табака легкие сперва чуть заскребло, а потом отпустило. Курил Заид нечасто. Как правило, в минуту тяжелых раздумий. Под неприятные мысли. А мысли одна неприятней другой роились нынче в голове, и горькими были, как остывший кофе.
Подытожим, так скаать-с. Частная тюрьма нанимает троих «вольных стрелков» для конвоирования полутора десятка заключенных плюс один, особо опасный. За каким-то хером зеки, при помощи одного из наемников, казачка заср… засланного, устраивают бунт и восстание, и едва не берут хренову Бастилию, «Ацтек», то бишь, штурмом. Лишь героическими усилиями оставшихся двоих конвоиров корабль отбит, но болтается, как уже ранее сравнивалось, долбаным дерьмом в долбаной проруби. Без связи.
И непонятно, за каким лядом зеками был взят курс на Новерию. Это не давало покоя едва ли не меньше, чем несокрушимая глушилка.
Расспросить Графа, что ли, - сказано – сделано. Сильно смяв окурок, Заид раздавил его о подлокотник кресла, отщелкнул в сторону, и отправился к камерам. Молчаливый интерком ехидно поблескивал ему вслед.
… - Ш-ш-шу-ка-а-а-а, - в лучших традициях давешнего зека стонал маньяк, цедя кровавую слюну пополам с желчью. Заид, потративший не меньше двух ведер воды – на приведение Графа в чувство, и сам порядком взмокший, нетерпеливо двинул его по почкам.
- Говори бл8я, - лезвие армейского ножа блеснуло в тусклом свете потолочной лампы. Уловив блеск, глаза Графа, заплывшие, красные от побоев и дыма, загорелись.
- Но-но, - еще разок по почкам. Зек съежился, подтягивая колени к груди, зажимая пах. Тут же вонь, а вслед за ней растекшаяся лужа прояснили ситуацию.
- Ну вот, - присев на нары, так, чтобы не вляпаться, и небрежно поигрывая ножом, заметил Заид, - почки тебе теперь и не нужны. Говори давай, зачем на Новерию курс брали.
- Не шкажу!
- Да што ты, - мрачно передразнил его Массани, резко ударяя валяющегося на полу зека ногой под ребра. Сухо хрустнуло, Граф истошно заверещал, закашлялся, давясь кровью.
- Ты ж у нас гребаный знаток анатомии. Так и скажи мне, сколько у человека ребер, а то я не помню. Потому что я тебе сломаю каждое. Подержу тебя на панацелине, чтоб не откинулся раньше времени. Шары тебе вырежу, как ты их своим «клиентам» резал, - добавил Заид. – Но ты мне все скажешь.
«Все-все», - оставив зека валяться в моче и крови, он вышел из камеры. Щелкнул замком, потянул воздух носом, и скривился – тьфу ты дьявол, несет от него. Остается надеяться, что запасы воды на корабле они не прикончили, - потопал в душ, отмываться.
То ли кофе все же сработал, то ли сигареты, то ли душ, но усталость, помявшись, отступила. В отчищенной броне Заид выбрался в коридор. Постоял, прислушался. Стук какой-то отдаленный – насторожился. «Зек тот опять, что ли», - собрался было уже пойти проверить, как другой звук отвлек. Стон, или что-то вроде того – но явно не мужской. Тонкий, почти детский. Жалобный.
Взгляд сам собой уперся в задвинутую дверь, за которой спала цыпа. Досадуя себя за нелепое сочувствие – хотя, в самом деле, мало кому он бы пожелал в эдакой бойне поучаствовать, как здесь была давеча, Заид пресек в себе желание заглянуть в каюту. Проверить, как там цыпа. Некстати вспомнилась округлая задница под его рукой, когда он тащил Моноган, бесчувственную, на плече, и то ее подмигивание. Да уж, дьявол, «со вступлением в профессию»…
Каждый создает себе свой собственный ад. Иными словами, выбирает то дерьмо, в которое попадает, или в котором барахтается. Заид никогда не стал бы говорить кому бы то ни было, что, мол, не тем занимаешься. Да и цыпа уж точно не была кисейной барышней. Выжившая на Торфане же. И то, как вела себя здесь, на «Ацтеке», тоже о многом свидетельствовало. Так что…
Он постоял под дверью, усмехнулся, и пошел за новой порцией кофе.
Его не касалось. А цыпа точно не нуждалась ни в его сочувствии-заботе, ни в нем самом.
… Интерком пискнул, крякнул и зашуршал эфиром.
- Ох ты ж гребаный ты нах8уй! – сипло воскликнул Заид, запрокидывая башку к потолку, переводя дыхание. Перед глазами плыли круги, правую сторону головы сковало тянущей болью. Глазной имплантат ныл, словно больной зуб. Но Массани все-таки удалось сломить глушилкино сопротивление – одна беда, он от усталости ни черта не соображал, и все, что сейчас мог, так это сказать что-нибудь матом.
«Кофе», - кружка скатилась с приборной доски. Подобрав ее, и, потирая ноющий правый висок ладонью, он направился в кафетерий, где завис в дверях, таращась на склонившуюся темноволосую голову. Что-то цыпа чистила, что – отсюда не видно.
- Доброе утро, - прохрипел Массани, отлипая от дверного косяка. – Рано ты что-то.
Отредактировано Zaeed Massani (4 сентября, 2014г. 01:47)
