- Твою мать, как больно-то, - Джонас матерился сквозь стиснутые зубы, ковыляя в сторону клиники. По его спине горячим красным потоком стекала кровь из разбитого затылка. Судя по всему, приложили его хорошенько на этот раз. - На славу. Качественно так. - И ведь, сволочи, фактически врасплох его застали. Считай, со спущенными штанами. Буквально. - Нет, ну, что за подонок нападает на человека, когда тот готовится поиметь синюю танцовшицу-азари в укромном закутке рядом с мусорными баками? Именно! Никто так не поступает. Должны же быть хоть какие-то понятия о личном пространстве и уважении... - Корбин и сам понимал, что это глупости. Сам же и виноват ведь. Нечего было позволять себе так расслабиться. Но та азари была очаровашкой. Безумные фиолетовые глаза и как она извивалась! Черт, не бывает такой гибкости у человеческих женщин. Конечно же, он не устоял и позволил ей избавить себя от части своей брони. Ее губы на его коже, ее мягкие полушария грудей в его руках. Шум собственного сердца в ушах. Конечно же, он не заметил тех двух батарианцев, что вышли из тени.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2tocN.gif[/AVA]
А ведь знакомые все лица, если бы для Джонаса все батарианцы не были на одну уродливую рожу. Если бы он их различал, то узнал бы в одном из них батаринского пирата, с которым успел поцапаться на той неделе, а во втором наемника, которому плюнул в лицо не далее как вчера. Почему плюнул? А почему бы и нет? Ну, не нравились ему батарианцы. Не складывались у Корбина с ними отношения. Вот никак не складывались, хоть ты тресни. Ненависть к этим четырехглазым мерзавцам слишком глубоко залегла в сердце и никак не желала утихать. И батарианцы отвечали Джонасу взаимностью.

Один из них разбил о голову Корбина бутылку. Азари вскрикнула и, прикрывая тоненькими пальчиками голые груди, поразительно быстро скрылась в неизвестном направлении, пока Джонас оседал на грязный пол станции. Когда тебя застигают врасплох, ты обычно чуть ли не моментально оказываешься в глубокой заднице. Батарианцы не собирались драться честно. Они собирались тихо и подло прикончить человека и закинуть его труп в ближайший мусорный бак. Поэтому они не стали ждать, пока голова Корбина придет в себя после оглушительного удара, и тут же накинулись на него с ножами.

- Чертовы недоумки, - слабо усмехнулся Корбин, оставляя за собой кровавый след на мостовой. Он зажимал руками глубокую рваную рану на животе. Густая кровь сочилась сквозь пальцы, заливала ноги и капала на пол станции. Нагрудник так и остался валяться в проулке.

Нападавшие успели нанести ему несколько ножевых ударов, прежде чем проснулась биотика. И тут-то и выяснилось, что эффект неожиданности всё еще на стороне Джонаса. Один батарианец отлетел к стене. Второй что-то вскрикнул, целясь ножом в грудь Корбина. Тот улыбнулся и ленивым движением сверкавшей синим рукой поднял нападавшего в воздух. Батарианец беспомощно повис вверх ногам, пока Джонас подобирал нож. В итоге именно трупы двух батарианцев оказались в мусорном баке. Но самочувствие Корбина, мягко говоря, оставляло желать лучшего.

Мир вращался. Голова разрывалась от боли. Из затылка торчали осколки бутылочного стекла. А из ран в животе стремительно вытекала вместе с кровью жизнь. Джонас понял, что дела его дрянь, когда выронил весь свой - довольно скудный - имевшийся при себе запас панацелина и не смог его найти. Руки не слушались. Ноги с трудом держали его в вертикальном положении. А сердце надрывалось, качая кровь, которая слишком быстро покидала тело. Пальцы, зажимавшие раны, ощутимо холодели. Мысли путались. Но одна засела в сознании, не давая Корбину его - сознание - потерять: - Надо в клинику. Надо в клинику. Док зашьет всё.

Саларианский доктор был местной достопримечательностью. Никто не говорил так быстро как он и никто не мог с тем же успехом вылечить тебя, или же прибить, если ты ему чем-то не угодишь. Мордин Солус мало походил на врача, с этим его отрубленным рогом на голове и боевыми шрамами на лице. Он казался больше солдатом, чем медиком. Джонас мало что знал о нем, кроме того, чтоэтот безумный сукин сын уже не раз спасал его непутевую шкуру. И полагал, что когда-то он мог быть военным врачом в саларианских войсках. Крутости ему точно было не занимать. Еще во время их первой встрече, после того, как Мордин наложил ему швы на левую бровь, разбитую в драке, он сам же отлупил его датападом за попытку заигрывание с медсестрой. Ну да, хлопок по заднице в глазах Корбина был именно заигрыванием, а не каким-то там "сексуальным домогательством".

Несмотря на всё, Джонас проникся глубоким и искренним уважением к саларианцу. Ему всегда нравились в людях профессионализм и знание своего дела. А у Мордина этих качеств имелось с избытком. К тому же он, при всей своей суровости, был забавнейшем парнем, который мог напевать во время сложной операции какой-нибудь веселенький мотивчик. Да и ведь до его появления нормальной медицинской помощи на Омеге было днем с огнем от отыскать. А теперь - сервис фактически как на Цитадели. Если не лучше.

Мысль о том, что нужно добраться до доктора, заставляла Корбина не терять сознание и переставлять ноги. Каждый последующий шаг давался всё с большим трудом. Холодный пот вместе с кровью стекал по вискам и шее. Движения были обрывочными и неуверенными. Фактически он держался на ногах одной лишь силой воли. Лицо Джонаса заметно посерело. Он истекал кровью. Прохожие шарахались от него, но он даже не замечал их. - Надо в клинику.

Автоматические двери в клинику распахнулись перед ним и Корбин, спотыкаясь, переступил порог, за ним тянулся темный кровавый след. Батарианцы успели всадить в него лезвия ножей до самых рукояток. И это не говоря уже о разбитом затылке с торчавшими осколками стекла. Но Джонас Корбин был упрямым ублюдком и наотрез отказывался помирать. Уж точно не от рук каких-то гребаных батарианцев.

- Док, - обескровленные губы еле шевелились. Язык не ощущался совсем. Сделав еще один шаг, Джонас полетел лицом вниз на пол, оставшись лежать в разраставшейся вокруг него луже крови. Боль он не чувствовал уже несколько кварталов. Только сил больше не было. И мир вокруг погрузился в темноту.

Джонас пришел в себя под писк медицинских приборов и чьи-то взволнованные голоса. Слов он не разобрал, но ему это было и не нужно. Так как сейчас его больше занимала жуткая боль, обрушившаяся на него, стоило ему только очнуться. Первым порывом было сорваться с места и куда-нибудь бежать. Куда угодно, лишь бы подальше от этой боли, что разрывала его на части.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2tocN.gif[/AVA]
- Что за нахрен? - выдохнул Корбин, пытаясь подняться с жесткой поверхности, на которой он лежал. Тело отозвалось усилившейся до невыносимости болью. - Черт. Уж лучше бы сдохнул... - Встать никак не получалось. Мышцы отказывались подчиняться. - Да и эта гребаная боль... У меня же все кишки наружу... - Боль мешала думать. Мешала двигаться. Мешала дышать. Каждый удар сердца отзывался ослепительной, парализовавшей вспышкой боли. Кто-то настоятельно прижал его обратно на операционный стол, возвращая в горизонтальное положение. От боли на миг потемнело перед глазами. Не то, чтобы у Джонаса хватило сил подняться, скорее всего он бы просто позорно свалился на пол... Так что даже хорошо, что его вернули обратно в лежачее состояние. Правда, его страдания это не особо уменьшило.

В поле зрения появилось лицо саларианского врача. Рыжая кожа над белой одеждой и темные миндалевидные глаза. На какой-то краткий безумный миг Джонас вспомнил о тех смехотворных карикатурных инопланетян, которыми люди представляли пришельцев несколько столетий тому назад. Такие же черные огромные глаза. - И ведь по легендам эти пришельцы похищали людей для своих странных опытов... Стояли небось с точно таким же выражением лица над своими жертвами на борту НЛО... - Мысль была бредовой и исчезла из сознание столь же стремительно и бесследно, как и появилась.

- Док? - прокряхтел Корбин. - Значит, до клиники я добрался. Уже хорошо. Уже фактически отлично. Если бы не было надежды, Мордин не стал бы тратить на меня свое время. - Джонас с трудом улыбнулся. Он смутно помнил дорогу до клиники. Но последние несколько кварталов совершенно исчезли из его памяти. Зато откуда-то из самых глубин сознания, как воспоминание о давним сне, рассеивающимся утром после пробуждения, всплыл характерный голос Мордина, произнесший: - Корбин. Шестой раз. Наркоза не получишь.

Джонас с трудом поднял отяжелевшую руку и коснулся кровавой раны на животе. - Твою мать. И правда кишки наружу... - Он скосил глаза и увидел собственные окровавленные пальцы. Кто-то схватил его за руку и прижал запястье к операционному столу.

- Что, правда, без наркоза? - облизнув пересохшие губы, спросил Корбин, стараясь поймать взгляд доктора. Но он не был уверен, что произнес эти слова вслух и достаточно громко. - Жестокий ты сукин сын, док... - Но я тебе верю, - хотелось ему добавить, но как назло именно в этот момент врач что-то сделал, мир взорвался в боли. Джонас хрипло заорал, даже не осознавая, что кричит, и вновь потерял сознание.

В следующий раз он проснулся вновь под мерный писк приборов и какого-то странного урчащего звука. Первым делом Джонас ощутил запах. Пахло не просто дезинфекцией и лекарствами - такие запахи были привычными для любой больнице. Пахло кофе. Не тем растворимым дерьмом, которое даже запаха как такого не имело, а натуральным, насыщенным, ароматным кофе. Разрозненному сознанию Корбина потребовалось некоторое время, чтобы осознать связь между запахом и урчащим звуком - кофеварка... Кто-то варит кофе.

Чуть пошевелившись на своем жестком ложе, Джонас обнаружил, что не теряет сознание от боли. Тело все еще ощущалось как чужое, как груда сломанного хлама, которое почему-то завернули в его кожу и выдали за него, и больно было все еще до чертиков, но уже не до смерти. Джонас повернул голову и увидел капельницу, подвешенную справа от себя. Из прозрачного пластикового пакета по прозрачной трубке и через иглу, воткнутую в его правую руку, в него вливалась красная жидкость, смахивавшая на кровь. - Надеюсь, человеческая, а не каких-нибудь там ханаров... - лениво подумалось ему, хоть Корбин и знал, что скорее всего это обычная синтетическая кровь, которая повсеместно применялась там, где не находилось достаточно доноров-людей. Дешево и сердито, но все нужные компоненты содержит и помереть от потери крови не дает.

Спиной к нему стоял саларианец с отрубленным рожком на голове. Кажется, он смотрел на кофеварку, по крайней мере запах кофе шел именно оттуда. Джонас вспомнил, что Мордин без ума от земного кофе. Заказывал его контрабандой и не жалел никаких денег. - У каждого должны быть свои слабости, - слабо усмехнулся Корбин. Он и сам было таскал доку пачку-другую арабики, когда требовалось задобрить ученого. И вот. Окупилось же. Тот факт, что Джонас очнулся не на том свете, а все еще на этой дрянной станции, уже говорил о том, что не зря он обращался именно к саларианцу.

- Можно и мне кружку? - прокряхтел Корбин, обращаясь к спине доктора. - Я пью черный с одной ложкой сахара. - Он хотел было рассмеяться, но закашлялся, поперхнулся внезапно усилившейся болью и охнув уронил голову обратно на стол. Комната крутилась. - Ладно, лучше без сахара, наверное, - глухо, морщась от боли, прошептал Джонас, уставившись в потолок. - Сахар - это белая смерть. - Мысли путались.

Отредактировано Jonas Corbin (7 марта, 2014г. 11:00)

- Высказывание ложно. Сахар - порошок радости. Соль? Белая смерть. Странные пословицы.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2tocN.gif[/AVA]
- Как скажешь, док, - отозвался Корбин, прикрыв глаза. Болтовня саларианского доктора всегда действовала на него успокаивающе. Быть может, кому-то его быстрая речь действовала на нервы, но Джонас находил эту манеру занятной. Боль отступала, но он все равно чувствовал себя так, будто бы его пережевал и выплюнул варрен. Корбин заставил себя принять чуть более вертикальное положение и принял из рук Мордина кружку с дымящимся кофе. Аромат приятно щекотал ноздри. Твою ж мать, пахнет обалденно. Джонас вдохнул теплый кофейный пар. По крайней мере, с обонянием у меня всё в порядке, значит. Осторожно сделал первый глоток и почувствовал, что жизнь-то налаживается. И на вкус обалденно. Хоть и без сахара-таки... Пожалел док своего порошка радости. Терпкий, горьковатый вкус кофе разливался по языку и по всему телу теплой волной. Жизнь явно налаживается. Ведь я жив. И пью дорогущий контрабандый кофе. Боль в корпусе была вполне терпимой. Быстро сыпавшиеся слова саларианца воспринимались как фоновый шум, успокаивающий фоновый шум, куда приятней писка медицинских приборов, наполнявших помещение. Но одна фраза-таки заставила Джонаса поднять голову от своей кружки и встретиться взглядом с черными глазами ученого.

- Пятый раз - не ходи в бордель без большой пушки. Или напарника. Да. Который поможет справится, если не получится.

Лицо Мордина буквально светилось весельем. Он еще и издевается. Я чуть не подох, а он смеется. Не то, чтобы он ожидал чего-либо иного. Да и он явно заслужил, чтобы над ним посмеялись. Так глупо попасться со спущенными штанами... Глупо, Корбин, очень глупо. Так что не обида и даже не стремление к правде, а лишь робкое стремление оправдаться, скорее даже в своих собственных глазах, чем в глазах саларианца, заставили его возразить:

- Эй, док, это совсем не правда. Я не был в борделе. Всего лишь в баре. И девица была не шлюхой... - Тут он замолчал, поняв, что вообще-то она была именно, что проституткой, пусть и называла себя танцовщицей. Но с этими азари ведь никогда не знаешь. Джонас пожал плечами и тут же дико пожалел об этом жесте, так как все свежие раны тут же дали о себе знать несколькими яркими приступами боли. Сжав в руках кофе, как спасательный круг, Корбин стиснул зубы. Черт. И слабо улыбнулся Мордину, как только отпустило.

- Да и вообще я всегда справляюсь, - добавил Джонас, глотнув кофе. Пусть эти его слова и были явно не совсем правдивыми в свете недавних событий, но ведь он до сих пор жив, так что явно справляется. Если бы нет, то давно бы его кости где-нибудь на свалке гнили.

Башка болела, будто бы с перепоя. Битье затылком бутылок - никогда не кончается хорошо. Судя по молчанию Мордина, затянувшегося аж больше чем на целую минуту, саларианец что-то обдумывал. И Корбина мучили смутные сомнения, будто бы ему в итоге совсем не понравятся умозаключения ученого. Уж больно опасно у дока сверкали глаза. Не, что, чтобы Джонасу сейчас было куда деться. Пусть он и ощущал себя уже почти что живым, но не тешил себя обманчивой надеждой. Его дела были плохи. Он явно провалялся не один час на операционном столе, а отсутствие боли при каждом вдохе было явно заслугой той капельницы, иголка которой торчала из его руки. Ну а относительная бодрость - это от кофеина. Так что бежать он сейчас явно никуда не был в состоянии. Так что он покорно глотнул кофе и принялся выслушивать деловое предложение, о которого невозможно отказаться.

Слова врача о помощи при контрабанде его не сильно удивили. Корбину не впервой было заниматься таким. На самом деле, это было даже просто. Тем более, что вряд ли док захочет затариться красным песком, запрещенными оружием и нелегальными секс-рабынями. Хотя, насчет оружия... Кто его знает. Джонас задумчиво повел губами. Если ему потребуются какие-нибудь органы для трансплантации с черного рынка, тоже придется попотеть.

Ученый, приняв задумчивость Корбина за несогласие, тут же подкинул плюшек:

- Раз в месяц разрешу шлёпать медсестру. Нет. Никаких половых контактов. Заигрывания тоже отменены. Да. Кара - за тобой. Отсечь очередь? Скорпионом раз? О. Геотермальная кастрационно-анальгетическая кастрация!

Уронив от неожиданности кружку, Джонас, как раз сделавший очередной глоток кофе, выплюнул все содержимое на пол. Кастрация?! Он пораженно уставился на Мордина, даже не найдя что бы такого нематерного ответить на это. Только смотрел на саларианца округлившимися глазами, не веря своим ушам. Хотя от Солуса и не такого можно было ожидать.

- Док, обижаете, - наконец проговорил он, слегка качнув болевшей головой. - За кого вы меня принимаете вообще? По расписанию, раз в месяц, медсестричек по задницу шлепать? Это же не так работает. Это ведь порыв души. Как и заигрывания... А возможную кару он вообще решил не комментировать. От греха подальше. Да уж. Придешь сюда с пробитой башкой, а уйдешь с отрезанными яйцами. Он взял вторую порцию кофе из рук саларианца и хмыкнул.

- Насчет помощи с лекарствами, да без проблем, - отозвался Джонас, прикидывая, что об этом скажет Джарот и нужно ли начальству вообще об этом знать. Не, не нужно. Меньше знают, крепче спят. - Обойдемся без покушений на мои гениталии, и я с вами, док. - Он широко улыбнулся и отсалютовал ученому кружкой.

Тут какие-то звуки из приемной привлекли внимание Солуса, и саларианец быстро покинул помещение.

- И вообще я не расист, - флегматично поведал пустой комнате Корбин, попивая кофе. Опять без сахара. - Просто некоторых ксеносов не люблю. Да и вообще есть за что их не любить ведь. Из приемной слышались голоса, но слов Джонас не разобрал. - Туриашек тех же. С этими их жвалами как у жуков.

Его монолог прервало стремительное появление Мордина, привычно не затыкавшегося ни на секунду:

- Переход на генератор и свою систему вентиляции. Активных роботов выставить у всех дверей. О. Сделайте мне кофе, как вы умеете. Корбин - сидеть. Слишком много для крыши. Кхм. Точно. Пришли мстить? Возможно, не так поняли. Дико, странно. Безумные наёмники. Дикость.

- Что? - Джонас удивленно встрепенулся, пытаясь подняться на ноги. Тело тут же отозвалось очередным приступом боли, буквально во всех органах. И тут же откинулся обратно, услышав категоричное "Корбин - сидеть" от саларианца. Как собаке же приказывает. Сидеть. Место. Вот ведь гад. Но вновь не было ни обидны, ни даже злости, так как в клинике явно происходило что-то важное. Что-то, что заставило Мордина вооружиться. Нервная помощница Сьюзи заспешила к кофеварке.

- Безумные наемники? Док? - Джонас встретился взглядом с сосредоточенными салариансками глазами. Но док не ответил, а лишь забрался на какую-то лестницу, в глубине комнаты и исчез в потолочном люке.

- Вот черт, - прорычал Корбин, услышав выстрелы. - Вот черт. - Он с трудом слез со стола, зацепившись за капельницу и потянув ее за собой. Голова пульсировала болью, а кишки, судя по ощущениям, так и норовили вывалиться наружу. - Вот черт, - сквозь боль повторил он, вытаскивая иголку капельницу из руки.

- Нет! Доктор Солус велел вам оставаться лежать! - засуетилась Сьюзи, позабыв о кофе и пытаясь вернуть наемника в  горизонтальное положение.

- Ох, женщина, отстань, - поморщился Джонас, отталкивая ее руки, и заковылял к своим сваленными в кучу пожитками. Броня была в крови, нагрудника так вообще не хватало. Но зато пистолеты были на месте.

- Доктору Солусу это не понравится, - недовольно предостерегла Сьюзи, пока Корбин, превозмогая боль, надевал свою экипировку. Каждое движение сопровождалось этой гребаной болью.

- Ага, не понравится, - проворчал он, скривившись, когда металл задел швы. - И он в следующем месяце не позволит шлепнуть тебя по попке. - Проверив термозаряды в оружии, Корбин криво улыбнулся хмурой Сьюзи. - Поверь, дорогуша, это будет самым страшным наказанием для меня. - Его взгляд упал на баночку с обезболивающим на столе. - О, то что нужно, спасибо, дорогуша. - Под неодобрительным взглядом помощницы он закинул несколько таблеток в рот, а баночку за пазуху. Иначе же точно сдохну.

Лезть по лестнице вслед за ученым Джонас не рискнул, опасаясь, как бы не разошлись по пути швы и он не оставил свои внутренности на ступеньках. Он заковылял к заднему входу. Роботу, сторожившему дверь, явно не был дан приказ никого не выпускать. Не впускать - да. А вот выйти он Корбину позволил без единого возражения. Вот все бы так, а то "Доктору это не понравится".

Спрятавшись за грудой коробок, Джонас огляделся. Мордин находился на крыше. Наемники его окружили. Твою мать. На кой черт им это сдалось-то? Поморщившись, Корбин проглотил еще две таблетки. Раны заныли чуть тише. Он знал, что клиника саларианца всем группировкам Омеги была как застрявшая в горле кость. Мешала, раздражала и от нее нужно было избавиться. Бывший спецназовец ученый, который не желал платить никому за свою безопасность, да еще и с вооруженными роботами. Конечно, он бесил наемников. Если "Кровавая стая" просто тупо раз за разом шла напролом, а "Синие Светила" тоже не упускали возможность напакостить, то "Затмение" просто ждало удобного случая. Причины, повода. Джарот бы не стал нападать просто так. Он прекрасно понимал, что Мордин не раз уже спасал его собственных бойцов от смерти.

Увидев мертвую азари в броне "Затмения" Джонас выругался. Тендрис. Эта синяя сучка всегда играла против правил. Она была дурой. И больше остальных хотела смерти саларианца. Черт знает почему. Вот шваль. Небось, опять без приказа действовала. Притащила свой отряд на гибель. Но хотя бы первой сдохла. Значит, есть еще в мире справедливость.

Чуть поодаль в укрытие виднелись бойцы "Затмения". Корбин коснулся инструментрона и вышел на связь:

- Какого хрена вы придурки тут делаете?!

- Корбин? Ты в порядке? Нам сказали, что саларианец тебя для опытов забрал.

- Дай угадаю, Тендрис сказала? А вы безмозглые идиоты всякой херне верите, - Джонас коротко и болезненно рассмеялся. - Так, парни, Мордина не трогать. Под его огонь не лезть. Снимаем Светил и Кровавых.

- Принято.

Ну вот. Теперь уже совсем другое дело и силы почти равны. Корбин довольно усмехнулся, проглотил еще две таблетки обезболивавшего и кинул сингулярность в двух ворка "Кровавой Стаи". Только, Док, не стреляй больше в наших, окей?

Отредактировано Jonas Corbin (7 мая, 2014г. 18:10)