Новенькая фирменная экипировка "Затмения", желто-черно-белая с рисунком черного перечеркнутого солнца на почти всех частях брони, сидела непривычно и немного неудобно. Она не стесняла движений и была куда качественней того хлама, который Джонас Корбин носил последние годы. Но сам факт того, что он вновь надел форму, пусть и не военную, но тем не менее форму, ясно говорящую о его принадлежности к определенной группировке, заставлял Джонаса нервничать. Он чувствовал свою причастность. А это давно забытое чувство рождало в нем противоположные эмоции.

Он пробыл на Омеге чуть меньше недели. За это время он успел обосноваться на съемной квартире средней паршивости с двумя другими бойцами "Затмения" и познакомиться с неопределенным количеством своих коллег, чьи лица и имена пролетели мимо него, как в цветные стекляшки в детском калейдоскопе. А вот реального дела для него пока что не нашлось. Тернер, чернокожий любитель азиатской лапши, который встретился Джонасу первым на станции и которого явно пристроили к нему в качестве наставника на первое время, пояснил, что Джарот еще приглядывается к новичку, и что работа будет, когда будет.

Оставалось лишь гулять по станции, вдыхая ее ни с чем не сравнимые ароматы всеобщей свалки и бесконечно переработанного воздуха. Уже на второй или третий день Корбин привык к смраду и перестал его замечать. Да и среди бесконечных запутанных и грязных коридорах, в которых за каждым углом можно было наткнуться на оборванца с ножом, он ориентировался уже чуть лучше. Не намного, конечно, но уже не сверялся больше с картой инструментрона на каждой крупной развилке. Подобное поведение заставило бы его выглядеть как туриста, легкую добычу, и никак не вязалось с его сверкающей новизной броней.

Открывать Омегу заново было не так волнительно, как могло бы показаться. Тем более, что примкнув к "Затмению", Джонас будто бы перенесся из одного агрегатного состояния - чужак на станции, грех такого не обдурить - в другое - потенциально опасный парень. Обычная уличная шпана больше не лезла под ноги, не предлагала ему на каждому углу красный песок и поддельные инструментроны. Но зато на него недобро косились другие товарищи - бойцы конкурентных группировок, "Синих Светил" и "Кровавой Стае". Открыто на него нападали еще только один раз. Но тогда он сам был виноват, что случайно забрел в проулок, в котором "беседовали" с каким-то бедолагой два крогана из "Кровавой стаи". Тогда вооруженного конфликта избежать не удалось. Не выжил ни бедолага, ни один из кроганов. Да и охранников Арии, местной королевы улья, какой она себя считает, тоже не стоит сбрасывать со счетов. Те тоже смотрели на Джонаса волком.

Однако в остальном эти несколько дней прошли довольно спокойно. Работы не было. Но была крыша над головой и это странное чувства принадлежности. Принадлежности, но бесцельности, так как работы-то не было. Сидеть без дела, да еще и на трезвую голову, Корбину не нравилось. Он чувствовал себя бесполезным и немного потерянным. Так как не разбирался в местных законах и взаимоотношениях. Он попытался расспросить о тонкостях здешней социальной структуры Тернера, но тот лишь принялся полчаса вещать о том, какой славный парень их босс Джарот и какая сучка эта азари Ария. Это не сильно прояснило ситуацию.

Остальные парни из "Затмения" ограничились лишь тем, что на Омеге всё решают деньги. Что всё поголовно норовят тебя облапошить, обокрасть и убить. Что доверять здесь нельзя даже шлюхам из "Загробной жизни". - Особенно шлюхам из "Загробной жизни"! - подчеркнул один саларианец, поведав Корбину душещипательную историю о том, как одна из танцовщиц-азари стянуло у него все жалование и любимую пушку. Джонас поразился, как такого идиота не уволили после этого, но, находясь в слишком добродушном настроении, промолчал.

Все сходились на том, что сердцем станции является "Загробная жизнь". Именно в ночной клуб Арии стекается вся информация. Именно там можно встретить тех немногих людей на Омеги, с которыми можно иметь дело. Но оглядываться лишний раз, всё равно не мешало.

Так что, получалось, что все дороги на этой богом забытой станции вели в "Загробную жизнь". Корбин избегал этого места как огня, потому что оно манило его с первой же минуты пребывания на Омеге. Выпивка, громкая музыка и синие сиськи - как можно было устоять? Однако, Джонас искренне пытался держаться подальше от соблазнов. От баров, ночных клубов и любых других мест, где наливали спиртные напитки.

Последний раз он пил полтора месяца тому назад. Крогановское пойло, которое чуть не выжгло ему все внутренности. Но, черт, с какой нездоровой ностальгией он сейчас вспоминал об этом. На вкус как верблюжья моча с перцем чили, но башку сносило от одной рюмки.

Нет, ему нельзя было в "Загробную жизнь". Он говорил себе это все четыре дня, что находился на станции. Но Омега будто бы сама направляла его в одну и ту же точку. "Нет лучшего места, чтобы узнать местные сплетни и новости". "Там всегда можно встретить нужных людей". "Только следи за своими карманами". Вывеска ночного клуба игриво подмигивала. В очереди перед входом какой-то парень спорил с кроганом-вышибалой.

- Мне же совсем не обязательно пить, - говорил себе Джонас, задумчиво потирая нос. - Закажу себе газировки. На меня посмотрят как на психа, но ведь я такой и есть. - Он усмехнулся своим мыслям, и тихонько посмеиваясь, миновал очередь у входа. Вышибала лишь глянул на него искоса и вновь вернулся к скандалившему парню. Судя по всему кроган с превеликим удовольствием применил бы свой самый веский аргумент и боднул бы спорщика бронированным лбом.

"Загробная жизнь" встретила Корбина приглушенными басами музыки и вечным ночным полумраком. Голографические языки пламени, плясавшие на стенах темной входной зоны клуба, настраивали на инфернальный лад. Джонас оценил задумку декоратора. Соответствует названию. Ему понравилось. Глазам потребовалось секунда-другая, чтобы привыкнуть к скудному освещению. После чего он разглядел диваны вдоль стен, на которых расслабленно отдыхали посетители, и двери, ведущие в основной зал, откуда, как раз и доносилась музыка.

Мне же совсем не обязательно пить, - повторил про себя Джонас. - Возьму газировку. Лимонад. Сок. Воду, на худой конец! - Он всё еще убеждал себя в этом, когда вошел в основной зал. На него сразу же обрушились давящие по ушам электронные ритмы и тяжелый воздух, наполненный табачным дымом и запахом алкоголя и пота самых различных рас. Народу было на самом деле много. Все вокруг дрыгались, танцевали, смеялись, пили, беседовали, ругались, отдыхали и отлично проводили время. Корбин даже замер на мгновение, впитывая эту полную жизни атмосферу.

Танцовщицы азари, демонстрируя свои синие прелести, изящно извивались на столиках и специальных подиумах. Одна из них, ближайшая к входу, заметив упавший на нее взгляд Джонаса, растянула губы в призывной улыбке и игриво подмигнула ему. В неверном свете клуба ее кожа казалась лиловой. Хотя, быть может, она и была лиловой. Корбин прикинул, сколько у него с собой кредитов. - На приватный танец должно хватить, - решил он, сделал шаг к лиловой азари, которая уже манила его тонким пальчиком с ярко-малиновым - в тон крохотных полосок на ее висках - ноготком, но тут Джонас увидел то, что находилось прямо напротив входа - бар.

Бармен-турианец бодро жонглировал шейкером с разноцветной жидкостью. Перед барной стойкой скопилась очередь из мучимых жаждой инопланетян и людей. Внезапно Корбин тоже почувствовал, что буквально умирает от жажды. - Ничего же плохого не будет от одного стакана... - даже не додумав эту мысль до конца, он уже понимал, что обманывает себя. Еще как будет. Много плохого. Потому что одним стаканом это не ограничиться. - Твою ж мать. - Музыка оглушала и заставляла внутренности вибрировать. Гребаный турианец за баром всё разливал и разливал напитки с мастерским изяществом. Полная дикой жизни атмосфера клуба показалась Джонасу в разы менее захватывающей. Потому что... Черт, ну нельзя же так! Поставить стакан перед носом у умирающего от жажды человека и запретить к нему прикасаться! Загробная жизнь! Чистилище и адские муки. Он заставил себя оторвать взгляд от бутылки в руке бармена и вновь уставился на лиловую азари. Та уже не смотрела в его сторону, соблазнительно выгибая спину.

Приватный танец заказывать уже расхотелось. Хотелось напиться. В хлам. Но нельзя же. Ты ж теперь принадлежишь к "Затмению". У тебя ж теперь обязательства. Но почему же тогда он чувствовал себя так потеряно на этом чертовом празднике жизни? Потому что никого здесь не знал? Потому что не знал куда податься и с кем поговорить? Потому что он отвык от принадлежности к чему-либо и просто не знал больше, как ему быть? Джонас полагал, что если бы для него нашлась наконец работа в "Затмении", это бы всё разрешилось, но пока что он просто застыл посреди ночного клуба, среди веселящейся толпы, в своей новенькой броне и не знал куда деться.

Отредактировано Jonas Corbin (21 февраля, 2014г. 10:59)