Чашка кофе, большая такая, «пузатая», на столе, рядом с терминалом, приятно грела руку. В течении семи минут Наая совершенно бездумно смотрела на экран и лениво проползающую поверх открытых документов и незаконченного отчета, строку сводок подходящего к концу дня, прогоняя воспоминания о самых важных его моментах по кругу. Насыщенные событиями сутки, как и всегда, на такой живой, шумной, редко когда спокойной, Цитадели.
Два новых мелких дела о кражах, от торопливого торговца волуса и нервной азари, это какое-то наваждение, в папку текущих и одно старое, от турианца, чью квартиру разгромили неизвестные, спустя столько времени только и сдвинувшееся с мертвой точки. Что-то могло оказаться упущено, не внесено в протоколы и рапорт, который еще и требовалось дописать. А идеальная память даже на самые незначительные детали и мелочи, солипсизм, восстанавливающий картинки этих историй, играл только на руку.
Утомительно, но крайне полезно.
Откинувшись на спинку кресла, Берн устало вздохнула, потирая рукой лоб. Из незаконченных на сегодня дел было и еще кое что, не менее важное, среди ее новых обязанностей. И это не менее важное как раз сейчас сидело за несколько метров от нее, за столом, с усердием изучая все те датапады с материалами дела о нехитром мошенничестве одной кварианки, что сама Наая и подкинула Коляту несколько часов назад.
Не сказать, что изначально Берн нравилась вся эта затея капитана с перевоспитанием мальчишки, но после беседы с начальством, столкнувшись в коридорах с Криосом старшим и оказавшись посвященной во все те проблемы между ним и его сыном, Берн пришлось пересмотреть свои взгляды на сложившуюся ситуацию.
Пареньку откровенно повезло, что Талид был слишком перепуган за свою шкуру, да и не менее благодарен за ее спасение для того, чтобы выносить весь этот сор или заводить дело. И вместо срока его ожидало всего то приписание к эдаким «исправительным работам», которые было решено, в силу данного Нааей обещания, проводить под ее же и присмотром, на радость Бейли.
Но разве можно было «решить» такие проблемы всего разговором, да еще при таких обстоятельствах? В этом то и заключалось главное задание Берн - следить за порывами сына Криоса, пытаться держать под контролем его гнев, направляя эту силу в более безобидные и даже полезные русла, да временами, в перерывах между дерзостью паренька, влезать со своими советами по поводу семейных отношений, опыта в которых, после не самого радужного расставания с семьей и Кахье, а сейчас и бесполезных попыток хотя бы тоже наладить общение, у нее было довольно достаточно.
Он был однозначно смышленым парнем, со всеми задатками даже для СБЦ, и по долгу своей службы Наая, научившаяся читать людей, прекрасно это видела, но в силу его чрезвычайной вспыльчивости, работать становилось уже намного сложнее. Во многом, в Коляте сейчас, Наая видела и себя, некогда такую же девчонку, лишенную элементарных нравственных устоев, привычно лгавшую, дерзившую и впадающую в неподдельную ярость от критики и обвинений, но как с эти бороться было уже определено на собственном опыте и задача стояла лишь в количестве терпения.
Да, все шло не так гладко, как хотелось бы, но, определенно, продвижения в этой обязанности все же уже были. Переход к принятию и пониманию продвинулся лишь на несколько маленьких шагов, но то, что, если верить установленной Нааей на инструментрон Колята программе слежения, дрелл оставил в черновиках почты несколько вариантов ответа на многочисленные письма отца, было уже маленькой победой, заставившей Берн, удовлетворенно хмыкнув, пододвинутся назад к своему терминалу и остывающему кофе.
Сначала рапорт, а потом она обязательно черкнет пару строчек сообщения для Тейна с хорошими новостями. И напоминанием, что он будет конкретно должен ей за все это.