После злополучной Игры именно это событие стало переломным, и, признаться, Никс даже не ждала такого сюрприза. Поскольку им всем дали отлежаться, а сама турианка ещё очень неважно себя чувствовала, только-только осваивая новые безделушки в своём теле, то она думала, стоит ли вообще куда-то выбираться. И что в итоге? Одно сообщение от Неё, той самой неизвестной, которая в инструментроне была помечена конечно же не как Касуми Гото... и вот Никс уже собирается и вылетает на место встречи. Собственно говоря, она находилась недалеко, и это позволило ей прокрутить в голове ещё один такой своеобразный, не лишённый экспрессии план. Никс захотелось не столько работать, сколько отдыхать в обществе Касуми. Да, она не могла спорить с тем, что ей понравилось дурачить, а потом и способствовать смерти того самого толстосума и по совместительству директора приюта, откуда они спасли кроганчика, но куда больше ей понравилось просто гулять с Касуми. И чёрта с два, если сейчас какая-то кража сможет помешать этому.
Вообще, место встречи уже говорило о многом - рядом располагался самый крупный и известный музей. Никс, правда, не шибко разбиралась в азарийских ценностях и кому они вдруг могут понадобиться, но... но при этом была готова даже на подобный розыгрыш щупальцеголовых.
Только-только прибыв на планету и ежечасно принимая таблетки и делая себе инъекции, Никс разузнала всё о музее и первым делом подумала, что Аери, если узнает обо всём этом, точно убьёт её. Это ж сколько всего в одном сейчас было - тут и измены, и оскорбление её как азари и... да какая разница? Она бы придумала ещё множество причин, а вот Никс, как только увидела здание музея, уже не могла сдерживаться. Ей овладел азарт и даже не картины совместного времяпрепровождения с японкой занимали разум турианки, а картины успешного ограбления. Конечно, подчищать до нитки этот музей она бы не стала, но...
В первый день Никс походила-посмотрела, где что лежит, с видом знатока поинтересовалась о системе охраны, на следующий день она предпочла не показываться в музее, создавая иллюзию того, что находится она уже далеко отсюда и интересуют её местные побрякушки в последнюю очередь, но на самом деле Никс волновало алиби. С этим пришлось повозиться куда дольше, однако результатом турианка осталась довольна. На вид представительная азари, которая пообещала, что всё будет в лучшем виде, в снятом турианкой номере попыталась доказать это не только словами, но и делом, однако Никс галантно отказалась, поскольку времени у неё оставалось всё меньше. Пока работало алиби, следовало ещё раз свериться спланом музей и, минуя все системы защиты, влезть и дерзко обокрасть их.
Разумеется, в музее был чёрный ход, вот через него, взломав дверь и камеру, Никс и решила проникнуть. Записи с камер, поставленные на цикличный повтор - первое, что она сделала, и после этого оставалось только следить за поползновениями охраны, однако музей был огромен и пара охранниц из азари смотрелась по меньшей мере нелепо. Все экспонаты были укрыты специальными покрывалами - завтра их должны были повезти на реставрацию, однако в той темноте, в которой Никс смотрела на драгоценности, прежде чем убрать их в заплечную сумку, они всё равно казались ей прекрасными. Азарт плескался в её крови уже вместе с адреналином и давно забытое чувство хорошего, тихого, и, самое главное, успешного грабежа только-только начало возвращаться.
- По крайней мере, - думала Никс, притаившись за одним из стеллажей и сдерживая кашель, пока мимо сновали азари - Если Касуми захочет ограбить что-то ещё, всегда можно это устроить, только с нуля, чтобы шансы у нас были равными. А получилось бы так, что я выглядела белой вороной. И к тому же, больной.
Турианка вынесла всё, что нужно, за один присест. Картины удалось отделить от рамок и свернуть в трубочки так, чтобы древняя краска не пошла трещинами и не потрескалась вся. Помимо картин, у Никс было огромное число драгоценностей, которые смотрелись очень внушительно даже в самой сумке, весящей теперь целую Галактику с созвездием плеяд в придачу.
Уставшая, но довольная, Никс вернулась в совершенно другой номер, о котором никто не знал и переждала там чуть меньше суток - именно столько времени оставалось до встречи с воровкой. Турианка уснула, на заботясь о том, что может проспать назначенное время, и в итоге так всё и вышло. Довольно торопливо Никс вышла из дома, прихватив одно из украшений, которое могло послужить всем азари рядом с тем музеем как красная тряпка для быка. Однако, реставрация прошла успешно, и теперь в запасе у воров было ещё несколько часов, поскольку все накрытые экспонаты (где теперь могло ничего и не быть) были доставлены на реставрацию, а заняться ею должны были начать уже завтра. Так что...
Это было колье со вставкой из слабо светящегося синего камня, и уж как редко Никс вообще держала в руках подобные вещи с намерением кому-то подарить (никогда!), но всё-таки решила, что сделает то, что и задумывала. А для этого нужно было сначала встретиться. Она издалека увидела Касуми, стащила с головы капюшон, и первым делом подивилась тому, что произошедшие перемены не вызывали даже нотки удивления на лице японки. То есть, заменённые глаза, явно добавившиеся болячки внешние и крайне нездоровый вид не способствовали лишним вопросам? А, например, отколотые пластины с гребня? Ну ладно, получается, что я зимой и летом одним цветом, - подумала турианка, подходя к воровке и настойчиво, но мягко беря её руки в свои.
- Здравствуй, Касуми. Я уже и не мечтала о второй встрече... Конечно, желаю, но может лучше я сначала украду у тебя несколько минут? Если тебе всё ещё будет хотеться ограбить этот музей, только скажи.
Никс пока не торопилась вести воровку к себе на квартиру, чтобы продемонстрировать ей результаты своих трудов, однако то самое колье, которое захватила (и которое было самым дорогим экспонатом, представленным в музее, кстати) только и думала, как бы предоставить ей так, чтобы этого не увидели ничьи глаза вокруг.
Народу кругом, кстати, не было, особенно это было странно, учитывая то, что музей был ограблен, но... похоже, этого ещё никто не заметил, поскольку экспонаты просто отбыли, уже "подготовленные" к транспортировке. Для начала Никс поинтересовалась у Касуми, как та вообще проводила всё это время. О себе решила пока умолчать, чтобы лишний раз не пугать и не оттолкнуть. Токсиколог заверил её, что остатки яда могут быть вредны только для турианцев, но в ближайшее время взамодействовать с кем-то из турианцев Никс и не собиралась.
- Знаешь, а у меня для тебя сюрприз, - усмехнулась Никс - Закрой глаза, - шепнула она, обходя Гото и теперь щёлкнула цепочкой колье, фиксируя украшение на шее. - Всё, можешь открывать. Это... ну, я так подумала, и всё моё поведение на первой встрече, а также наша легенда, выдавала во мне примерного мужа, а какой же муж без подарка любимой женщине? Считай, что это он и есть - всё, что было ценного в музее, сейчас находится в укромном месте, - шептала она; руки турианки сомкнулись на животе Гото - не сердись, что я сделала это всё в одиночку. Я сделала это не потому, что сомневаюсь в твоих способностях и не потому, что мне не понравилось с тобой работать. Ты ведь знаешь, что это не так, мне всё нравилось и всё устраивало, просто... я решила дать нам больше времени, чтобы можно было отдохнуть. Прежде чем ты снова решишь убежать.

- Мы можем сказать, что это искусно сделанная копия. Дешёвка, - усмехнулась Никс - Нет ничего лучше, чем обезопасить оригинал, чем выдать его за дешёвку. Я хорошо помню, как мы украли ту картину, и мне тогда вспомнился один случай. Я сама не сталкивалась с тем человеком, но мне рассказали, что он связан с картинным бизнесом. Никто точно не знает ни как он выглядит, ни как его зовут, он просто существует. Как легенда, как вымысел, но порой кто-то из живущих сталкивается с ним, хотя, мне кажется, что он всегда где-то поблизости. У него есть страсть к рисованию, причём, весьма специфичная. Он арендует картины у дорогих музеев и делает дубликат, причём делает его настолько профессионально, что после этого оригинал никак не отличить от подделки. Вероятно, сделать это может только он сам, но внешне картины идентичны, и... да, после такого он отдаёт в музей подделку, оставляя оригинал себе. Он уже скопил в своей коллекции больше сотни полотен, многие из которых были перепроданы как дубликаты. Словом, ему нравится делать то, что он делает и нравится путать других. Я говорю это к тому, что музей, где было это украшение, проходит реставрацию. Все лоты были упакованы и готовятся к вывозу. Значительно проще украсть их, когда они находятся в коробках, которые совсем никто не будет смотреть. Быть может, грузчики отметят, что все эти запечатанные коробки легче, чем обычно, но это лишь формальность. О том, что украшение на тебе - настоящее, не подумает никто из тех, кто сейчас прогуливается рядом. Ну, из тех, кто прекрасно знает о закрытии музея на какое-то время. Только мы с тобой знаем, что он закрывается очень надолго, Касуми.
Никс очень нравилось то, что сейчас происходит. Если забыть о том, что внутри она в буквальном смысле слова разваливалась на части, то Никс была даже счастлива. То же самое чувство, которое она испытывала и при первой встрече с Касуми. Никакого осадка не было даже тогда, когда после той кражи на Омеге между ними состоялся серьёзный разговор. Да, может быть Никс немного обиделась, но вряд ли эта обида была из тех, которые задерживаются надолго. Она понимала, почему Касуми должна оставаться такой, какая она есть, для всех, и в особенности для тех, кто ей ближе других. Даже несмотря на свою должность, Никс знала, что причина не в этом, и даже не в доверии, как таковом, а просто в том, что живые существа в некоторых ситуациях могут действовать как одно общее стадо. Что простыми словами нельзя убедить кого-то в чём-то важном. Никс не строила напрасных иллюзий насчёт уровня доверия Касуми по отношению к турианке, однако надеялась на это. Понимала, что будет надеяться до конца. Но не будет поднимать эту тему только потому, что ей сейчас было хорошо и так. Просто гулять, держа её за руку и понимать, что эта встреча только началась и впереди у них ещё много свободного времени, которое можно потратить на что угодно.
- Я прекрасно понимаю, почему ты расстроена, - начала Никс - Но у меня тоже были причины сделать всё это в одиночку. Дело тут не только в том, что я решила сделать тебе приятно, но прежде чем сказать правду, я оговорюсь, что сюрприз этот тоже был шикарной идеей, поэтому я ей и воспользовалась. Мне хотелось тебя удивить и, похоже, я добилась своего. Я сделала это в одиночку ещё и потому, что была не уверена в себе. Если бы мы вдруг пошли на эту кражу вместе, и я бы ошиблась где-то, то поставила бы под удар всё дело в целом. А ещё мне бы не хотелось наблюдать ни один из возможных вариантов, если я вдруг попаду в беду, а ты встанешь перед выбором - помочь мне или уйти. Оба варианта слишком... неприятны. Если бы ты осталась мне помочь, я посчитала бы тебя глупой и инфантильной, если бы не осталась, мне бы просто стало больно. Но дело не в этом. Я в очень плохой форме, Касуми. Думаю, если бы ты связалась со мной неделей раньше, то я бы тоже встала перед выбором, как соврать и кого бы попросить написать, что я в больнице. Что после одного очень кровавого испытания я лишилась глаз и не могла ходить и что в ходе того испытания я чуть не выкашляла свои внутренности от яда, который мне ввели. Меньше всего на свете мне хотелось говорить тебе о том, как я слаба, но сейчас это так. Я знаю, что ты хотела заняться тем, что получается у тебя лучше всего, ну, а я...
- Я хотела просто побыть с тобой.
- Как ты смотришь на то, чтобы просто погулять здесь? Или, скажем, я могла бы пригласить тебя на Анубис...
- Да, так забавно, когда у меня даже нет нормальной квартиры, а есть только корабль.
- И вообще, чем бы ты хотела заняться, раз мы уже встретились, а миссия оказалась выполнена?
- Это на самом деле важный вопрос.
- Ах, да - снова вспомнила Никс - Я же тут номер сняла, где всё остальное, что было в музее, и лежит. Ну, кроме самых явных безделушек. Можем заскочить и туда. Только в том случае, если мы будем разгуливать с целой сумкой драгоценностей, которые кто-то уже когда-то видел, та моя легенда о том, что всё это - только сборище подделок того самого музея, может не сработать.
- Я бы вообще оставила их там, принимая во внимание твои слова, что важен лишь сам процесс кражи, а не то, что было украдено. Всё равно мне они тоже не нужны, и я бы в любом случае подарила тебе всё, что успела украсть.

Никс задумалась, но не над этим очевидным и простым вопросом, а над тем, что всё-таки происходило в действительности. После того происшествия казалось, что мир не выходит из дрёмы, и даже если что-то произойдёт, то многие чувства будут притуплены, значимость многих событий занижена, в настроение вообще перейдёт из утопического в апатичное. Но, так или иначе, Никс выходила из этого забытья временами. Она пребывала в нём, когда, собственно, обворовывала музей - всё было как и обычно, она не позволяла себе допустить ошибку, и могла сказать, что это было лёгким делом, только на словах. На самом деле, музей был хорошо оборудован против краж и нужно было постараться, чтобы провернуть такую аферу, будь внутри множество охранниц и если бы все украшения находились на своих законных местах. Вообще, устроить кражу "под шумок" тоже оказалось делом нелёгким, но Никс не считала, что ей стоило бы лишний раз поберечься. В тот момент ей вообще было всё равно, потому что с момента, когда она смогла встать на ноги и до сообщения Касуми, в жизни турианки не произошло ровным счётом ничего такого, на что можно было бы потом посмотреть и сказать что-то в духе "Да, именно вот это событие вернуло меня в строй". Можно было, конечно, укрыться за кражей, но Никс готова была ответить, что не сама кража вернула её к жизни, а та, кто захотела устроить эту кражу. Когда Никс говорила с Касуми, расплывчатый мир снова приобретал очертания. Фигурально выражаясь, но тем не менее, так. А может, Никс просто не хотела видеть никого, кроме Касуми. И в особенности была зла на Совет, который посчитал, что в случившемся виноваты какие-то левые дела, которые ведёт Спектр Канарис на стороне. Ну и что, и что с того? У всех Спектров есть свои дела, просто Совету пришлось выделить на лечение Никс средства, которые ни турианке, ни Совету не принадлежали, однако вторые всеми силами стремились доказать обратное, будто средства на лечение пошли из их собственного кармана. И это было противно. Прибавить сюда не самые лучшие отношения с командой, главный вопрос о том, что делать с противной и мстительной Новой и - да, получается как раз такое состояние - болезненное, дико уставшее и вдруг... Вдруг о встречи просит та единственная, кого Никс согласилась бы увидеть так, чтобы не выдавливать из себя жиденьких улыбок и каких-то слов, кроме ворчания и нецензурщины. И пока ещё ни разу не пожалела о том, что выбралась. Как физически, так и морально.
Вообще, можно было долго загружать Касуми подробностями своей жизни, ведь у такого Спектра, как Никс, тоже было полно историй, которые могут быть озвучены, причём без преувеличений. Где-то Никс отличилась, где-то была не на высоте, однако она могла рассказывать об этом без стыда показаться неумелой или неадекватной в каких-то ситуациях. Никс считала, что каждая личность должна быть настолько индивидуальной, насколько хочет. После того случая на Менае она прониклась неуважением и злостью не только к Церберу, но и турианским военным, которые фанатично верят в Иерархию и являются полнейшими неадекватами во всём остальном. Они молчаливы, никак не поддерживают беседу, а в мозгу у них может и вовсе не быть извилин, чтобы понять и принять точку зрения, которая отличается от их собственной. Никс убедилась в этом, беседуя с тем начальником, которого волновали только чертежи и немедленная кара Цербера. То есть, уничтожение одного-единственного челнока, без последствий. Это никак не мешало разборкам более поздним, но... увы, тот командир оказался непрошибаем. Почему Никс сейчас вспомнила об этом? Наверное, ей захотелось подумать и додумать про себя, ровно в тот момент, когда японка остановила турианский порыв экспрессии.
- Да, много. И я много нервничаю. А ещё, когда я много говорю, создаётся впечатление, что я много знаю или, напротив, стремлюсь уйти от какой-то темы. Забавно, можно было поговорить о чём-то пошлом и неприличном, и даже это не смутило бы меня так, как смущают беседы о том, что я не так давно огребла по самое небалуй. Ваш диагноз ясен, спектр Канарис - это та самая фобия, которая предполагает боязнь быть слабой. Всем порой нужно плечо, на которое можно опереться, и все эти истории о вымышленных одиночках, которые как один сборник "он никогда не"  не более чем истории. Однако мне меньше всего хочется использовать в качестве опоры ту, кого я слишком уважаю. В частности, для подобных вещей.
- Много, - беспечно ответила она на вопрос - Смотря, сколько его у тебя. Мне дали довольно много времени на восстановление, и я могу использовать его по собственному усмотрению и ни от кого не зависеть. И пока мне это нравится, я буду "восстанавливаться", даже если при этом буду чувствовать себя отлично.
Никс усмехнулась - идея "притащить всё и сразу" первое время рассматривалась ей как одна из возможных, но турианка решила просто принести всё в номер и разложить на кровати. Может быть, если бы в номер она больше не вернулась (а Никс рассматривала такой вариант, потому что грабёж ради грабежа, а не ради наживы, как не раз упомянула Касуми, тоже был делом занимательным), то всё это великолепие нашла какая-нибудь горничная, которая бы грохнулась в обморок и которую бы за то время, пока она валялась в беспамятстве, опознал бы кто-то, а потом... Потом её бы арестовали, потому что на "месте преступления" чего-то не досчитались, а дело было в мелких воришках, которые воспользовались обмороком горничной и зашли, увидев незаблокированную дверь. Ну, и тоже прифигели от увиденного. Недостаточно, чтобы упасть в обморок, но достаточно, чтобы унести часть. А то и всё сразу.
- Ты будешь продавать вообще всё? - задала резонный вопрос Никс - То колье, быть может, и не куплено лично мной, но мне хотелось бы, чтобы его ты оставила себе. Может, если бы я покупала тебе что-то подобное, это вышло бы не таким красивым и дорогим, но зато искренне и с чувством. А что касается остального - им ты можешь распорядиться как угодно.
На вопрос "не нужно ли тебе что-то из этого" Никс была готова с ходу ответить отрицательна. Покуда она была Спектром, связываться с такими ненадёжными делами было очень опасно. Воры и наёмники могли промышлять этим, а вот Спектр Совета не мог марать репутацию. И надо было ответить то же самое, но более вежливо, потому что Никс ни разу не хотелось принижать работу воров. В том числе и профессиональных воров, вроде Касуми.
Никс усмехнулась.
- Да, и правда. Но знаешь, у меня есть несколько друзей, которые бы не прочь сменить своё оружие, поэтому такая помощь будет не лишней. А я привыкаю к тому или иному оружию и обычно меня долго просят сменить его, потому что новый вариант эффектинее и во многом лучше старого. Я помню старые времена, когда я не расставалась с "Гадюкой" и "Палачом", и до сих пор храню это оружие на корабле. Может, тяга собирать барахло мешает мне его выбросить, но, с другой стороны, оно обросло своими историями, и это память о прошлом. Ну, и жизнь мне оружие не раз спасало.
Уже собираясь идти (а местом следующей остановки был выбран всё-таки номер в гостинице, промышлять чем-то противоправным в казино можно было чуть попозже), Никс тоже остановилась, собираясь выслушать Касуми, которая решила добавить ещё что-то.
Очень не хотелось спрашивать и, тем самым, подгонять их встречу под какие-то клише, но у Никс всё-таки вырвалось одно-единственное...
- Почему?
Никс плавно опустила руки на плечи японки, пристально глядя на неё и ожидая ответа на вопрос, но догадывалась, что не услышит больше ничего. Во всяком случае, не сейчас. Да и ответ мог быть не так неоднозначен, как казалось. Разве это не обязанность любого близкого человека - волноваться о друге? Может, рано было бросаться громкими определениями, но Никс сейчас не хотелось мелочиться. Во всяком случае не в чём-то, что касалось Касуми.
Гостиница находилась неподалёку и за всё время пути Никс не увидела никого, кто бил бы тревогу по поводу появившихся в одном из номеров украшений. Значит, всё было в порядке... пока что. Самым сложным становился вывоз мешка с сокровищами куда подальше, и именно об этом думала Никс. С другой стороны, ей просто не хотелось думать об остальном. Она хотела пойти до конца ещё на первой встрече, и все эти знаки внимания с её стороны были неслучайными, однако сейчас... Сейчас было множество "но". И ей не хотелось торопить события, как это было с Аери. Ей хотелось чего-то другого. С другой стороны, всё уже было иначе...
Без особых приключений миновав ресепшн и лифт, Касуми с Никс вышли на нужном этаже и добрались до номера. Никс не поскупилась на апартаменты, поэтому это было что-то в духе номера "люкс". Так или иначе, в плане документов сотрудники были обмануты, но кредиты за номер были уплачены самые настоящие. Ирония была в том, что этот "сейф" для драгоценностей обошёлся турианке... ну, скажем, в одну миллионную от того, что можно было выручить за все эти украшения. А может, и того больше.
Входная дверь открывала взору просторную гостиную с несколькими диванами, большим экраном телевизора на одной из стен и сплошь окном напротив входа с прекрасным видом на Тессию. Сейчас шторки были закрыты и в номере царил приятный полумрак. Слева от гостиной находилась кухня и ванная, справа была дверь, ведущая в спальню, где на кровати Никс и разложила все богатства. В гостиной же находился и такой важный элемент любого номера, как бар. И сейчас турианке хотелось выпить. Никс много думала, почему зачастую приём алкоголя заменяет ей нормальную еду, но говоря о причинах в духе "почему бы не поесть"... было довольно дерзко заказывать еду в номер, который за счёт тех украшений является настоящей бомбой замедленного действия. С другой стороны, Никс была не против оставить тут пару любопытных синюшных тел, лезущих не в своё дело.
- Располагайся, - улыбнулась она - Можем выпить, - турианка кивнула на бар - Или посмотреть на результаты моей вылазки, - пожалуй, кивок в сторону спальни был лишним и Никс невольно засмеялась.

- Не задумывалась об этом, пока ты не сказала, - с улыбкой изрекла Никс. Хотелось ещё пошутить, снова вспоминая про Даймонда и отметить некоторую схожесть с ним, но Никс почему-то не смогла найти ни одной зацепки, которая бы как-то могла представить её в таком же свете, как и того детомучителя. Даже если можно было просто так взять все те убийства и преступления на Омеге, турианка считала себя во многом лучше, чем тот, кого пришлось убить во имя всеобщего блага. Да, можно сказать о том, что одного хорошего дела мало, чтобы прикрыть все остальные злодейства, но Никс не считала, что поступает совсем неправильно. Да, говорить об этом вслух было неприлично и даже опасно, потому что вокруг было много людей (и не совсем людей). с подозрением (а зачастую и с агрессией) относящихся ко всему этому, однако винить себя во всех смертных и считать недостаточно хорошим делом спасение детей..? Нет, пока что самооценка Никс была не настолько втоптана в землю Новой, чтобы считать себя какой-то там фальшивкой. - Там было попросторнее, и мне не хотелось обращать внимания на то, что находится вокруг, особенно после того, как я отведала гостеприимства Даймонда тогда. А здесь пришлось всё подробно изучить - всё-таки, этому номеру я доверяла немало ценностей.
Недвусмысленная шутка удалась, но сменилась неловким молчанием, которое Никс не могла нарушить первой. Ей вообще казалось, что после того откровенного разговора стоит немного убавить пыл, да и не была турианка уже ни в чём уверена. Что ей было нужно, так это понять, как к ней относятся, и, как бы это глупо не звучало, не могло быть какого-то "не того" времени, чтобы это сделать. Всегда что-то мешает - в прошлый раз у Никс были свои заботы, в этот раз тоже, в следующий, когда Касуми предложит встретиться (или, что вероятнее, инициатива будет исходить уже от Никс) будет что-то ещё, поэтому никогда вокруг не будет так спокойно, чтобы сесть и просто поговорить о всяких мелочах. Даже в этот раз Никс чувствовала, что не может поговорить на абсолютно все темы, в то время как могла позволить себе сделать глупость. Ей было легко в обществе Касуми, но в то же время было неловко совершать ошибки и выглядеть... ну, неидеальной, что ли. Впрочем, пока что самовнушение решало эти вопросы, говоря о том, что заметь Никс что-то неидеальное в японке, то и глазом бы не моргнула, как говорится.
- Бар к твоим услугам, - заметила Никс, пока ещё раздумывая над тем, в какой всё-таки сложной ситуации она и Касуми вдруг оказались. С самого начала, пожалуй, сложно не было, но это больше напоминало какую-то игру, как иногда бывает. Тот, кто раньше не выдержит, будет нестойким и несдержанным по жизни, а всё это противоречило поведению турианки, которая редко когда могла умолчать о своих чувствах. В очередной раз возвращаясь ко взаимоотношениям с Аери, Никс много думала о том, почему не может быть такой, как раньше. Она часто знакомилась в барах, могла одержать победу за один вечер, а на следующее утро уйти и больше никогда не встретить ту самую девушку, которая значилась как "ещё одна в списке", который, кстати, Никс никогда не вела. Даже забывала некоторых, но дело не в этом. Последнее время (и дело было даже не в последствиях травмы) Никс просто не хотелось такого. Более того, это казалось даже чем-то аморальным и мерзким и уж точно никак не сочеталось с интересными разговорами. А уж если прибавлять к свиданиям кражи и добрые дела, получалось что-то совсем потрясающее.
- Так и к чему я это, снова... - подумала она, глядя на манипуляции Касуми с бутылкой.
- Я и не думала, - поспешила поправить японку Никс - Это было лишнее, но беспокойство. Чтобы ты знала, что я подарила тебе не первое попавшееся украшение, а выбранное, и именно подарила, а не просто отдала и забыла. Конечно, если бы я сама что-то купила, как уже говорила, это было бы приятнее, однако это колье, в какой-то мере, тоже досталось мне исключительно своим трудом. Пусть не таким кропотливым, каким был труд тех, кто сделал его и не таким кропотливым, кто мог бы его купить, тратя огромные суммы, но я, безусловно, тоже постаралась. Поэтому, - усмехнулась Никс - Ничего не имею против, если всё остальное будет продано, а вырученные средства помогут тебе в твоих делах. Это будет действительно большая куча кредитов.
Никс ни разу не думала о том, на что, помимо корабля, могут пойти кредиты, но вложение в целые планеты или отдельные колонии было куда более затратным делом. И было понятно, куда уходят огромные суммы кредитов, которыми барыжат волусы.
Захватив из бара бутылку с бренди, Никс присела рядом с Касуми. Так её ещё не просили рассказывать о произошедшем, да и... пока никто из друзей ещё не видел этого безобразия. Что уж там говорить, состояние Никс больше напоминало состояние сбежавшей из больницы до назначенного срока тяжелораненой, но яд уже не травил организм, а импланты приживались и даже ноги слушались турианку идеально. Та, правда, не смотрела, что там осталось после тех глубоких дыр от странного устройства, которое приходилось толкать... И да, кошмары пока не торопились уходить. Очень реальные, очень частые - каждую ночь, но ужасающе-разные и просто невыносимые. Их нужно было пережить.
- Это не связано с работой, - неожиданно сказала Никс - Это... если можно так выразиться, личное дело. Вендетта в одну сторону. Игра, в которую я отказалась играть, и поэтому страдаю. А история эта началась очень давно. Я тогда ещё была обычной наёмницей с Омеги, которая очень старалась обратить на себя внимание Арии, причём внимание со знаком минус. Я играла по собственным правилам, имея в запасе только лучшую подругу, которая по совместительству мой информатор, и выполняла случайные заказы. В одном из которых мне надо было устранить группу учёных на одной колонии.
Когти турианки поддели крышку, которую она достаточно открыла, и та со стуком коснулась пола, но Никс не торопилась пить.
- Был поздний вечер и я помню, что было довольно прохладно. Я пробиралась в лабораторию, чтобы устранить всю группу учёных и забрать необходимую заказчику информацию. Возле одного из фонарей собралась группа саларианцев, которых я убила и пошла дальше, а в самой лаборатории у меня была недолгая перестрелка с дреллом. Обычное задание, которое я выполнила и бросила думать об этом. Думаю, что моё нежелание подчищать за собой сыграло злую шутку - среди учёных была одна саларианка, а одним из погибших оказался её родственник. Поскольку та саларианка ничего толком не объяснила мне, я думаю, что это мог быть её муж или её брат. Небезразличный ей, и я его убила, следуя своим правилам. Тогда я не думала об этом, а саларианка, оправившись от ранения, поклялась отомстить. Разумеется, информация обо мне тогда была скрыта, и её было мало, но тем не менее...
Никс сделала долгий глоток, собираясь с мыслями. Стычек с Новой было немного и все из них можно было вспомнить - это с Нокс турианка дралась столько, что нельзя было сосчитать, и какие же эпичные перестрелки у неё и сержанта ВКС Альянса получались. То есть, уже сержанта ВКС в отставке. Но неважно...
- То, что со мной произошло - результат нашего второго столкновения. Я почти ничего не знаю о той саларианке - у меня есть только имя, но она позаботилась о том, чтобы быть призраком. Ни рода деятельности, ни информации - однако она не одна. И у неё на меня зуб. А ещё она очень хорошо готовит свои планы, и в этот раз мне пришлось не только пострадать самой, но и подвергнуть опасности свой экипаж. Её испытанием стал самый настоящий лабиринт с ловушками, и всё, что на мне отразилось - это действие ловушек. Прежде чем поместить меня в лабиринт, она ввела мне яд, который медленно убивал, а сами ловушки были сконструированы так, чтобы я здорово покалечилась. Помимо физической боли, она хотела причинить мне и боль моральную - заставить меня понять, что я не смогу просто жить в своё удовольствие. Что она очень тщательно подходит к созданию своих планов, и всё, что мне остаётся - ждать её следующего шага. Ошибки, которая позволит мне разобраться с ней. Как видишь, последняя попытка закончилась обломанным гребнем, продырявленными ногами и выжженными глазами. Но я ещё жива, и, чёрт меня побери, если я просто сложу руки и буду ждать, пока она меня убьёт. Я, если честно, не хочу сражаться, но у меня нет выбора. Либо ждать смерти, либо убить её раньше. И об этих разборках не знает ни Совет, ни Ария. Только экипаж и мои близкие друзья. Я попросила их не вмешиваться в это дело, потому что не хочу, чтобы они пострадали. Об этом же я попрошу и тебя, - заметила Никс - Даже если у тебя будет информация, которая может помочь мне, не стоит этого делать. Я её всё равно не приму, потому что не могу рисковать тобой для достижения своих целей. Не могу подвергнуть тебя опасности.
- Очень громкие слова. Только бы в них не было двусмысленности, - подумала Никс - Вот, пожалуй, быстрая версия о том, что тогда произошло. А захватили наш корабль на одной из колоний, куда надо было направиться по делу от Совета. Естественно, всё было подделано, а Совет потом меня ещё и пожурил за ложные выпады. Вид моего тела на больничной койке их не впечатлил, - хмыкнула Никс, делая ещё глоток бренди. - Как видишь, вполне себе рутинная история для Спектра. И довольно скучная - улыбнулась она.

Никс покачала головой. Пожалуй, теперь уже было поздно жалеть об этом. Конечно, Касуми хотела помочь и, быть может, данные могли указать на местоположение Новы. Куда, к примеру, можно совершить штурм и выйти победительницей. Никс знала, что убьёт саларианку в равном бою - та не занимает себя прохождением обязательных навыков для ГОР, да и она, скорее, изгой, вроде Сэлли. Вопрос был в том, что Нова будет оттягивать этот момент до последнего, посылая вместо себя куда более опасных (а иногда наверняка и более хитрых) врагов. Это как раз и было причиной, по которой Никс хотела и должна была отказываться от помощи. В особенности от помощи тех, кто был ей небезразличен. И особенно от помощи Касуми. Если бы это был какой-то абстрактный подарок, турианка бы с радостью его приняла, но сама мысль о том, что японка будет пытаться помочь в таком деле, не вызывала у Никс ничего, кроме страха за неё. Причём, страх был и в том, что это всё всплывёт на поверхность. Недавняя Игра показала, что Нова не знает, кем можно манипулировать. Она посчитала, что Никс достаточно слаба, чтобы выбрать себя, а не ту, кто когда-то был её врагом, однако ошиблась. И турианка была уверена, что Нова находится в неведении насчёт каких-то особых симпатий Никс. А вот после такого случая...
Но Никс и правда была слаба. Она могла стать более резкой, могла грубо ответить, что помощь ей ну нужна, но не сделала этого. И её злило то, что сейчас тоже нужно идти на поводу у своих эмоций, не делая то, что нужно сделать для общего блага и не говоря то, что будет правильным.
- Я чёртова эгоистка. И однажды, я знаю, что пожалею об этом. Но я бы тоже могла донести до тебя, почему не стоит этого делать. Если бы я только могла донести это до тебя... Я понимаю, кто ты, понимаю, в чём ты лучшая, но любой наш поступок, любое действие - оставляет следы. Если ты - лучшая воровка в галактике, то её можно назвать ищейкой твоего уровня. Я думала, что она и меня никогда не отыщет - только представь - совершенно неизвестная колония, и убийца могла раствориться где угодно. Даже я долгое время думала, что она принимает меня за другую. Я очень много времени потратила, пытаясь понять, как она меня выследила, как запомнила. Я даже не думала о том, что за мной могут так изощрённо следить. А она, при всей её жестокости и коварстве, подсовывала мне, словно части мозайки, куски своей жизни. Действия, даты, которые не казались мне частью чего-то важного, пока я не начала понимать её. Да, возможно, что мы заклятые враги и прощение никак не заслужить, однако я знаю, что для финала она оставит только меня. Я могу не волноваться за то, какие травмы получу в процессе, потому что пока я должна жить, но вот всех, кто будут вставать у неё на пути, она без колебаний пустит в расход. В особенности - тех, чья гибель может сделать мне очень больно. И я просто не могу сейчас сказать тебе об этом вслух, потому что ты не почувствуешь того запала, с которым мне бы хотелось сказать эти слова. Не представишь, чего я лишусь, если потеряю тебя. Ты ведёшь себя как ребёнок, Касуми, но мне совсем не хочется тебя осуждать.
- Хорошо, - невольно улыбнулась Никс - Я запомню твоё стремление помогать мне во всех, даже самых опасных моих делах. Я не буду возражать.
Она слушала японку и с каждым её словом всё больше и больше хотела спорить, но вместе с тем всё больше и больше хотела молчать. Просто понять, что ей движет и согласиться, хотя бы раз в жизни пытаясь послушать, когда ей что-то говорят. Она могла винить Касуми в том, что та не услышала бы её слов, но слушала ли сама Никс? Нет. Скорее, воспринимала её слова как попытки показать себя, но... она ведь и так знала, что Касуми может многое. С другой стороны, она очень хрупкая и маленькая. Точно котёнок, которому так легко причинить вред.
- Ты так говоришь, словно мы только и делаем, что отдаём друг другу долги, - Никс попыталась изобразить шутливое подозрение - Я не веду счёт, Касуми. И не такая, чтобы постоянно припоминать количество раз, когда у меня получается выручать тебя, скажем. Я просто делаю то, что у меня получается. Если это помогает тебе - у меня есть повод порадоваться. Я ведь до сих пор с улыбкой вспоминаю ту кражу картины, в итоге ставшую освобождением несчастных детей.
Никс заставила себя остановиться, чтобы разговор не ушёл совершенно в другое русло. Она ведь могла сейчас начать говорить и об эмоциях и обо всём на свете, чтобы не касаться больше темы, где ей действительно было что сказать. Никс была против, но знала, что ей начнёт спорить, то эта встреча закончится плохо для них обеих. А это для турианки был единственный лучик позитива после Игры, и конечно, приходилось идти на жертвы. Никс не могла пожертвовать ещё и такими приятными мгновениями, чтобы остаться ни с чем. Если надо молчать, она будет молчать.
- Однако, это не значит, что я буду сидеть сложа руки.
С другой стороны, Никс поняла, что этим откровением насчёт главного дела всей своей жизни она волей-неволей затянула Касуми в этот неотвратимый водоворот, откуда, вероятно, не было выхода. Да, со смертью Новы многое могло решиться, но Никс сомневалась, что всё закончится именно так. Последователи будут пытаться закончить работу саларианки. Конечно, их планы ни в какое сравнение не будут идти с планами Новы, но это не значит, что можно будет без опаски гулять даже по крупным мегаполисам в разгар какого-нибудь праздника. В таких вот моментах и происходят самые громкие и скандальные убийства.
Сделав ещё глоток из бутылки, Никс поставила её на стол, решив, что надо отвлечься от этого разговора и темы в целом... Может, спросить у Касуми насчёт её дел в последнее время или просто предложить ещё погулять. Или даже посмотреть разложенные в спальне (чёрт, снова эти двуличные мыслишки!) сокровища. Турианка невольно улыбнулась, когда подумала о том, что было бы, если бы в номерах ставили камеры. Скажем, как округлились бы лица азари, которые могли бы просматривать номера для проверки. Ну да. Азари. Просматривать номера. Выискивая тех, кто снимает комнату только затем, чтобы уединиться с партнёром. Как это всё-таки несерьёзно.
На ум вдруг пришёл тот случай на отдалённой колонии, когда Никс отказалась от ведения переговоров с новой расой. И случай на Арене. Впрочем, львиная доля повествования там была бы отдана Аери, а говорить о ней с Касуми не хотелось. Вообще не хотелось вспоминать больше ни о чём неприятном. Ну, быть может, только о нейтральных случаях. Скажем, о встрече с юстициаром или...
Касуми не дала ей додумать, какую бы ещё историю рассказать. Никс почувствовала прикосновение и сразу перестала думать обо всём, кроме женщины, что была перед ней. Воровка целиком и полностью заняла её внимание и Никс захотелось запомнить каждое мгновение. Турианка не спешила даже никак реагировать и, будто бы боясь спугнуть Касуми, замерла. Ей показалось, что это мимолётное проявление заботы и доверия вкупе с симпатией на самом деле является чем-то большим. Было так неловко даже протягивать руку, чтобы как-то продлить эти мгновения. А это в действительности показалось Никс парой секунд. Может, и было так?
Никс внимательно посмотрела на японку. Чёрт, да будь у турианки губа, она бы давно её закусила до крови. Однако приходилось обходиться без этого. Никс подавляла в себе желание, чтобы всё не закончилось так, как заканчивается обычно. С Касуми она не могла позволить себе такого, и по поведению воровки не могла бы определить, что ей сейчас нужно - продолжение разговора или продолжение такого момента, который только что закончился.
С каждой секундой, что Никс ничего не делала и просто глядела на Касуми, любое её действие становилось уже неактуальным. Вот прошло время, когда можно было податься вперёд и поцеловать Гото в ответ, прошло время, чтобы ответить на её слова. Всё прошло. Но Никс знала главное - что решение наверняка было принято за неё где-то там наверху, согласно неотвратимости судьбы, а сейчас она просто искала повод, чтобы поступить иначе. И была счастлива, что ей не удалось найти этот повод, как бы она не убежала себя и какие бы аргументы ни приводила.
Никс потянулась к японке, когтистые лапы осторожно обхватили её лицо. Никс молчала, только глядя на Касуми, и находясь так близко, что могла бы высунуть язык и тронуть её нос, провести по губам. Тем не менее, она просто смотрела, осторожно поглаживая её лицо. Искусственную руку быстро убрала - холод металла наверняка был неприятен, и таких ощущений прикосновение неживого не доставляло.
- Я обещаю, - коротко ответила она, касаясь языком щеки японки.

- Просто не верится, что я ничего не испортила. А когда я что-то портила? Всегда? Или зачастую просто подгоняла события?
Никс ожидала, что Касуми прервёт этот неловкий момент и отойдёт, чтобы налить себе ещё выпить. В действительности же Никс была уверена, что это только затем, чтобы не продолжить эти взаимные милые неловкости, которые могли привести к тому, о чём они обе будут жалеть. Никс усмехнулась, стоило Касуми заняться изучением бара - она не узнавала себя. И вряд ли кто-то, кто хорошо знал её, сейчас мог бы с уверенностью это сказать. Та же Аери, которая всегда осуждала Никс за это качество, своего рода недостаток, который турианка считала одним из достоинств. Если почти все её друзья говорили, что есть что-то особенное в этой харизме - что-то сильное, но в то же время и слабое, этакая латентная виктимность, не позволяющая сказать "нет"; подобная гипнозу и чему-то необъяснимому... Так вот, если что-то подобное и было, то не сейчас. Никс не могла сказать, что давит на Касуми, потому что ей самой было легко; она не была уверена, что сможет вдруг остановить порывы японки, но была уверена в другом. Та не начнёт. Это было довольно банально, но кажется Никс чувствовала её. Не до мельчайших деталей, которые включали бы способность предугадывать её поступки, но всё же, в целом, наверное да. И сейчас Никс по-своему истолковала эту паузу, хотя знала, что в действительности будет права. Но некоторые вещи при этом оставались такими, которые не стоило говорить вслух.
- Я обязательно узнаю у Шепард, как изменится твоё поведение на её корабле после этой нашей встречи, - с улыбкой ответила Никс, делая из своих слов шутку с долей правды... или же правду с долей шутки - И если ты будешь слишком настойчива, мне придётся украсть тебя с Нормандии, чтобы ограничивать твою деятельность.
Вообще-то, слова были о другом, но Никс так и не смогла выразить мысль. Ей хотелось сказать о том, что только на Анубисе будет безопаснее всего, если Касуми будет что-то там искать. Конечно, о коллективе Нормандии и самом корабле Никс мало что знала и считала их достаточно подготовленными, но не могла не волноваться... теперь. А ещё было важно держать подобное задание в секрете, о чём Никс так и не сказала японке. Та в силу своей деятельности и так должна была понимать. Турианка считала, что и те каналы, по которым воровка собирается искать информацию, будут не совсем легальными. Вернее даже, была в этом какая-то слепая уверенность. С другой стороны, у Никс была возможность проверить, лжёт ли ей Сэлли насчёт невозможности найти Нову. И даже если так, то турианка не обиделась бы - знала, что Сэлли делает это из лучших побуждений. Конечно, это раздражает, однако та, как и Касуми сейчас, хотела только добра. А может знала что-то, что не знала Никс. В любом случае, даже в этом вот ограничении деятельности, незнании относительно главного дела и главного контракта своей жизни, были свои плюсы. До того, как Никс встретила Касуми. В словах японки тоже была правда - незаконченные дела надо заканчивать. Никс знала, что глупо это уточнять, но почувствовала, какой посыл воровка вкладывала в свои слова.
Она была хороша. Никс слышала о ней так много, что готова была назвать её лучшей во всей Галактике. Да что там, многие могли. И за то время, что она знала Касуми лично, турианка уяснила и то, что по мелочам та не будет размениваться. Касуми бралась за что-то, что сулило немалую выгоду или было делом добрым. Она не стала бы воровать дешёвую картину; её бы не стали нанимать для кражи дешёвой картины. Что можно подумать, когда лучший вор в галактике говорит, что сделает что-то, связанное с тобой, своим приоритетом?
И Никс дважды подумала об этом. И с трудом одёрнула себя, чтобы не сказать что-то в ответ, благо японка сейчас её не видела. Мандибулы чуть дёрнулись и Никс попыталась успокоиться, прежде чем Касуми снова займёт своё место на диване.
- Теперь мы не сможем повернуть назад. Она меня любит - надо быть полной дурой, чтобы этого не понимать. Просто некоторые слова в некоторых случаях бывает слишком рано говорить. Может, мы просто слишком глупы, чтобы не говорить их слишком рано, а потом оставлять на "потом" по инерции. Может, мы просто слишком глупы, чтобы вообще не говорить некоторых слов, а после - жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
От этих мыслей веяло странным, обжигающим огнём, и Никс поняла, что сейчас не время говорить об этом, как бы ни хотелось.
- Да, вероятно, я слишком глупа. Но не настолько, чтобы разом всё испортить.
Она была рада отвлечься от мыслей, когда вернулась Касуми, а вот просьба японки была неожиданной. Странной. Никс почему-то подумала именно о последствиях такого светского раута. Да, говоря о главном - Касуми ничего не знала об Аери. И это, подобно червю, медленно, но уверенно уничтожало прекрасный плод тех отношений, которые были у турианки с воровкой. Многое могло пойти не так, но Никс снова дала волю своему эгоизму. Это было очень плохим поступком - учитывая то, что на Игре именно Аери донесла антидот через все испытания.
Никс явно задумалась, но даже не о своём решении, а о том, как низко это будет по отношению к той азари, что любила Никс - пусть наивной, девятивековой, но всё же любовью. Иногда Никс не была в ней уверена, но, отвлекаясь на мгновение... Она вообще ни в ком не была уверена. Как давно она признавалась Аери в любви? А признавалась ли вообще? А как давно Аери говорила ей, что любит её? Можно было обвинить себя в этом сколько угодно раз, но Никс не помнила этих моментов. Зато сейчас она помнила каждую фразу, сказанную Касуми.
- Судьба ещё заставит меня заплатить за это. Но потом.
- Ну, я, может, и слышала о нём, - начала Никс, глядя на японку. Было интересно, как будет меняться выражение её лица - Но никогда не видела. Просто потому что обычно на это или нет времени или желания, или есть какие-то известные говнюки, которых надо поймать-пристрелить-подвергнуть пыткам... Ну, ты знаешь, - усмехнулась она - Но я не вижу проблемы в том, чтобы пойти с тобой туда. Полагаю, способ туда попасть - за тобой? Или мне стоит заняться этим?
Гораздо интереснее было то, что известная воровка сама хочет попасть туда. И Никс до сих пор не спросила, не навредит ли это имиджу и как будет смотреться со стороны. Однако, что было хорошо, у турианки появились вопросы, которые наверняка помогут ей узнать японку ещё лучше.
- Мне интересно, - молвила турианка - Это будет не в ущерб твоей таинственности? То есть... ну, ты понимаешь, - с улыбкой добавила Никс - Одно дело - кража картины с легендой о молодожёнах, но там ведь всё будет совсем по-другому. Практически как на задании. Ты будешь сохранять свой имидж или мне посчастливится лицезреть тебя в платье?
Никс намеренно затронула этот вопрос. Она бы не удивилась, если бы у японки обнаружилась точно такая же неприязнь к этому предмету гардероба. Что уж там говорить - даже у Аери никогда не получалось заставить турианку надеть что-то, что подчеркнуло бы её женственность. Никс считала свои красные одежды и серьги в мандибулах достаточным проявлением женственности, что позволяло отличать её от турианца, если говорить о ксеносах. Но после Игры что-то изменилось - Никс не хотелось светиться своим видом, к которому привыкли как её друзья, так и враги. Красный цвет теперь упорно вызывал у турианки воспоминания той самой комнаты, где ей с Нокс нужно было толкать эту вагонетку. Те грязные разводы, дорожкой остающиеся за ними, темнота в глазах и металлический запах крови...
Словно в подтверждение этому, боли напомнили о себе. Никс знала, да и врачи предупреждали о том, что какое-то время, пока яд будет выветриваться, боли ещё могут беспокоить и советовали воздержаться от активной деятельности, с чем бы она ни была связана.
Поставив бутылку на пол, Никс обхватила себя руками и наклонилась вперёд, согнувшись. Обычно такие спазмы продолжались пару минут, не больше, поэтому нужно было просто перетерпеть их.
- А ты... - начала Никс, решив не концентрировать внимание на себе - не хочешь рассказать мне о том, что ещё любишь? Насчёт музыки я уже поняла, но должно же быть что-то ещё.