- Да пошел ты нахер, это мое! - верещала Эшли, схватившись покрепче за свою драгоценную перчатку с баллистой, экипированную в этот самый момент. - Я уже год её ношу!
- А что тогда на прилавке у меня лежит? - осклабился батарианец, жуя измученную зубочистку. - Скажешь, тебе в твоем Альянсе дали ручную баллисту? Такие вещи делают только у меня на родине! Их изготавливаю я, мой отец, мой дед зарабатывал на жизнь продажей баллистических клинков! А ты что за пигалица и почему ты так подозрительно вертишься именно у моей лавки?
Мало того, что они вынужденно сели на этой поганой планете (Эшли сомневалась, что тот же Хешток выглядит хуже), так ей еще и пришлось шляться без малого четыре часа по рынку близ космопорта (который в действительности напоминал скорее какой-то блошиный развал, чем рынок в нормальном смысле этого слова), выискивая ту механическую хрень, которая нужна была инженерам для ремонта, так тут еще и батарианцев пруд пруди, на каждом шагу, на любой вкус и цвет! Поэтому Эшли была готова взорваться в ответ на любое, даже самое безобидное замечание, чего ждать не приходилось - только за этот день её успели оскорбить около пятнадцати раз и попытаться ограбить около четырех раз.
- Знаешь кто ты? Выродок. Ты и сородичи твои, и отец твой, и дед твой... Отпусти меня! - Эшли просто потеряла терпение. Какого хрена она должна торчать на этой планете и поддаваться на провокации этой четырехглазой твари, углядевшей в ней воровку? Особенно обидно было, что баллиста на руке действительно принадлежала ей. Законно купленная в экстранете, бережно выбранная из рядов многих других примочек.
Но ни баллиста, ни что иное не помогли ей увернуться от увесистой оплеухи, оставившей краснеющий след на её щеке. Перед глазами мигом встала красная пелена.
- Вы, люди, глупы и самонадеянны... - гневно начал батарианец, но тут к нему присоединился и второй. По его лицу Эшли поняла, что этот парень намного более серьезен. От обеих пар глаз веяло жутким холодком, хоть внешне он оставался спокоен.
- Зато хороши в качестве рабов. И шлюх в том числе. Скручивай её, - с каким-то странным акцентом заявил он, и прежде, чем Эшли успела сказать хоть слово, нос и рот закрыла пронзитльно воняющая тряпка, и затем глаза её закатились кверху, и серое небо над этой помойкой быстро превратилось в непроглядную тьму.
Очнулась она от страшной тряски и раскалывающейся головы. Поднять глаза казалось самой трудной задачей сейчас. Немного попривыкнув к нынешнему своему положению, она отчаянно пыталась взять в толк, что с ней произошло. Космопорт, рынок, суматоха, батарианский торгаш... Баллиста! Эшли ощупала связанные за спиной руки. Перчатки на месте не было.
- Б...
Её обуял страх. Губы не слушались её, она не могла сфокусировать зрение на одном объекте, не могла нормально мыслить и говорить. Понимала только, что полулежит в кузове странного транспорта, напоминающего квадроцикл. Рядом выстроились пыльные контейнеры красного цвета, какая-то вонючая трава в деревянных ящиках, а в клетке напротив, ухмыляясь, сидел больного вида пыжак.

Насколько ей позволяло нынешнее положение, Эшли проверила, все ли при ней - то есть скрючилась еще сильнее, попутно обнаружив, что руки и ноги перевязаны какой-то совсем не обычной веревкой, от которой кожа зудила аж через одежду, что квадроцикл несется на бешеной скорости и что оружие, баллисту и даже гребаный инструментрон с неё сняли. Не так уж и много для космических мародеров, - хмыкнула она про себя.
Пыжак из клетки смотрел на помятую брюнетку, как посетитель зоопарка - на редкую мартышку. Вгляд двух выпученных глаз Эш заметила лишь тогда, когда уяснила, что любые попытки выпутаться заставляют веревки жечь еще сильнее, и связали её как-то так, что суставы ныли при любом движении. Справедливо рассудив, что выбраться получится только тогда, когда кар прибудет на место назначения, Эшли, как могла, откинулась на бортик кузова и грустно уставилась на пыжака невидящим взглядом.
Отсюда она могла слышать громкую и раскатистую речь батарианцев и в очередной раз приметила, насколько же некрасивый у них язык. Как и все остальное, впрочем, но эта речь, похожая на бесконечное отхаркивание, казалась апофеозом всего этого уродства.
Странное дело. Эшли одна, связана, без оружия и средств связи, на планете, которую и на картах-то не прописывают, схвачена батарианцами (причем какими-то местными дилетантами!) - самое время ставить себе памятник при жизни как самой большой неудачнице. Прямо над свежевырытой могилой.
Как это вообще случилось?.. Не то чтобы Эшли сегодня была не в форме или поддавалась батарианцам - еще чего!
Может, это какая-то параллельная вселенная?..
ЧТО ЗА ХРЕНЬ МНЕ ВКОЛОЛИ?
Если вкололи.
Хотелось хлопнуть себя ладонью по лбу и выматериться, однако первое по понятным причинам не представлялось возможным, а от второго пришлось отказаться, так как губы не слушались её. Вместо какой-то речи все, что удавалось из себя выдавить - слабое мычание.
Это более, чем странно - вроде бы, мозговая активность в норме. Даже выше нормы. Как, во имя всего святого, они заставили меня заткнуться?
Не может быть, чтобы батарианцы овладели чем-то похожим. Стало быть, здесь не только батарианцы... Эшли вытянула шею, оглядываясь по сторонам еще раз. Вонючая трава, пыжак, красные ящики - похожие на контейнеры красного песка, кстати. Интересно, если пнуть или разбить один из них, это даст что-нибудь?
В сознании всплыл образ одного давнишнего собутыльника времен клиники на Цитадели. Как-то раз Эшли травилась алкоголем в баре на нижних уровнях и зацепилась языками с каким-то мужиком, любившим поговорить об устройстве галактики и вообще обо всем на свете - в речи он обронил пару слов о красном песке, который "помогает ему выживать", хотя по кроваво-красным белкам его глаз Эшли еще тогда, в состоянии глубочайшего опьянения, поняла, насколько это опасная штука. Точно, а потом была десантница азари уже в клинике, у которой от красного песка раньше времени вся чешуя отвалилась...
Нет уж, - Эшли чуть отодвинулась подальше к краю кузова, решив, что красный песок она трогать не будет. Да и поможет ли вообще? Судя по известным случаям воздействия и по фильмам, максимум, что у неё получится - это пыжака за хвост дернуть или траву эту вонючую поворошить. Какие там морские узлы на веревках?..
Пейзаж как-то переменился. То есть, на всей планете он представлял собой унылое одно и то же, но каменистая пустыня медленно перетекла в скалистую местность, не внушающую никакого доверия. Теперь этот квадро-грузовик прыгал по кочкам на дороге меж двумя высоченными скалами - как будто гору разрубили надвое, чтобы проложить через неё дорогу. Тучи в небе сгущались, и как-будто даже начало смеркаться. Если и оставался в Моноган какой-то оптимизм, то он быстро таял, и как будто даже пыжак немного приуныл.
За каким чертом им вообще этот малый нужен?

Эшли подула на обожженные­­­­ пальцы, подавляя желание потереть их о здоровую руку. Где-то тут, а именно в кармане надсмотрщи­­­­ка, лежит её баллиста. Вот бы только дотянуться­­­­ и заполучить­­­­ её... Под ногами пробежал один из бесчисленн­­­­ых здешних пауков. Скорее не паук даже, а громадный такой тарантул. С выражением­­­­ высочайшег­­­­о омерзения Моноган задавила членистоно­­­­гое подошвой сапога и вновь схватилась­­­­ за прутья своей клетки.
Она до сих пор не могла поверить в свою глупость. Надо же так умудриться­­­­ - только вышла за пределы корабля и уже попала в такую феерическу­­­­ю переделку. Да еще и усадили её в эту... в этот ящик, немногим больше той клетки, в которой держали беднягу-пыжака, чуть меньше тех, в которых в этом месте держат варренов. Эшли пришлось скрючиться в три погибели, чтобы поместиться в это издевательство. Теперь у неё не было никаких сомнений, что её на самом деле накачали какой-то дрянью, вот только она как-то упустила тот момент, когда ей вводили препарат. Возможно, тупоголовые батарианцы перепутали обычное снотворное с каким-то неизвестным ей веществом, которое не просто усыпило её, но еще и сделало её в десять раз злее после того, как она снова пришла в себя.
Или она просто до чертиков ненавидела батарианцев.
Страх и ненависть на Триксе просто.
- Выпусти меня, м8дила! - рявкнула она, словно забыв об обожженных­­­­ пальцах - горящее напоминани­­­­е о том, как в этом месте относятся к таким заявлениям­­­­. Четырехгла­­­­зый надсмотрщи­­­­к вплотную приблизилс­­­­я к решетке её клетки и кровожадно­­­­ ухмыльнулс­­­­я своим зубастым ртом.
- Ты знаешь, сколько денег мы с тебя заработаем, если наши малыши не сожрут тебя раньше времени?
Словно в ответ на это заявление откликнулся проползающий мимо тарантул, которого она опять задавила ногой.
- ВЫ ВСЕ - ПОКОЙНИКИ!!! - рявкнула так, что горло надорвало.
Моноган показалось­­­­, что она услышала знакомый свист еще до того, как батарианец­­­­ вновь открыл рот. В следующее мгновение горячая красная кровь надсмотрщи­­­­ка окатила её освежающим­­­­ фонтаном, но Эшли слишком счастлива,­­­­ чтобы вопить от страха. Она не знала, кто стрелял, и ей было все равно, но она успела несколько раз признаться­­­­ в любви неизвестно­­­­му стрелку.
Залитая сверху с ног до головы, Эшли тыльной стороной ладони стерла с лица остывающую­­­­ кровь и нагнулась,­­­­ через прутья решетки потянулась­­­­ к карманам батарианца­­­­-надсмотрщи­­­­ка. Клетки в этом притоне примитивны­­­­е, закрытые на обыкновенн­­­­ый механическ­­­­ий замок, взломать который не представля­­­­лось возможным. Нащупав ключи, Эшли судорожным­­­­ движением открыла дверь своей камеры и, пнув лежащий перед ней труп пару раз, стащила с батарианск­­­­ой лапы свою баллисту и вернула её на место.
На месте стоять нельзя. Знать бы, куда бежать...
Пещера заполнилас­­­­ь батарианск­­­­ими воплями и суматохой;­­­­ где-то вдалеке послышался­­­­ рев мотора. Надо спрятаться­­­­. Или все-таки бежать? Сколько она протянет в пустыне без воды и еды? Сколько дней пути до космопорта­­­­? И где, черт возьми, её инструмент­­­­рон? Нет, надо спрятаться­­­­. А если батарианцы­­­­ одержат верх, что потом? Найдут её и отыграются­­­­ на ней...
Решение помогла принять дымовая шашка, взорвавшая­­­­ся неподалеку­­­­, Эшли ловко юркнула под стол, проверяя количество­­­­ игл в баллисте. Глянула на труп у клетки. Безоружен?­­­­ Идиот.
Новые крики, затем звук стрельбы.
Нет, надо было бежать.
Она выглянула из-под стола, и едва удержалась­­­­ от драматично­­­­го "Ах!". Батарианец­­­­ неподалеку­­­­ упал, сраженный ударом мачете в руках турианца.
Эшли знала только одного турианца с мачете.
- Садись! - рявкнул одинокий рейнджер, и Эшли улыбнулась­­­­ во все тридцать два, выбегая из-под стола - жуткое зрелище. На тебя бежит лыбящаяся баба, с ног до головы залитая кровью. Кто угодно кирпичей наложил бы.
- Ты вовремя!.. - оценила Эш, залезая в квадроцикл­­­­ и все еще не веря своим глазам. Чудо, не иначе. - Сравняй этот гадюшник с землей, будь другом! Оружие лишнее есть?!

Чем дальше, тем сильнее росла уверенность Эшли в том, что ей что-то ввели. Какой-то препарат, вот только непонятно, каково его предназначение: ускорить мыслительный процесс или наоборот замедлить его? Чем больше Эшли об этом думала, тем дальше и быстрее летела в пучину отчаяния.
Кое-как она устроилась на квадроцикле и взяла в руки скатов "Палач". Решать, как сидеть удобнее, пришлось уже на ходу: турианец вел, но сидел сзади. Немного раскоординированными движениями Эшли развернулась лицом к Варону и пригнулась так, чтобы не загораживать ему обзор, таким образом, выглядывая из-за его плеча.
- Ты думаешь, у меня не трясутся...
Хреновы батарианцы!
Руки и правда подрагивали, и дело было вовсе не в никудышной дороге или в корявом управлении. Это та самая штука, из-за которой Эшли так погано себя чувствует. Из-за неё же все плывет перед глазами, благо, вокруг есть только два типа живых существ: пираты, которых просто необходимо стереть в порошок, всех до единого, и Скаторус - свой. Ошибиться невозможно. Кажется, как-то раз она даже выстрелила настолько метко, что один из батарианцев лишился даже всякого намека на голову.
Получайте, сукины дети. Генофага на вас нет!..
В самом деле, почему бы не создать генофаг для батарианцев? Сколько проблем сразу же решится, сколько жизней будет спасено!..
Скаторус то ли был пьян, то ли сидящая между ним и рулем Эшли создавала неприятности, но лихачил он так, что пару раз Эшли уже было распрощалась со своей собственной задницей, время от времени испуская раздраженно-воющее "Ау!" на ухо турианцу.
- Держись! - словно в ответ рявкнул он, но как-то... тихо. Как будто у него не было сил кричать.
- Держ... АУ!
Так. Забудь о заднице. Стреляй по колесам!
И она стреляла по колесам. Аккуратно, насколько позволяло положение и дорога: "Палач" не располагал баснословным количеством термозарядов, а потому патроны нужно было экономить. Когда у неё наконец получилось осуществить задуманное, один из преследующих их квадроциклов сначала отстал от основной процессии, а потом медленно, но верно перевернулся через нос, заставляя Эшли ненадолго забыть о своем занятии и вытаращиться на это назаурядное зрелище с таким видом, будто на её глазах рожает молотильщик.
Их собственный (то есть варонов) квадроцикл внезапно резко затормозил, отчего Эшли издала какой-то странный звук и схватилась за край брони турианца, чтобы не вылететь с места задом вперед.
- Слезай, - ей дважды говорить не нужно было. В голове пульсировала только одна мысль: "Ему видней", поэтому она выскочила на землю вперед самого Варона, немного пошатываясь и гадая, отчего бы это. Вдруг это неведомый препарат сказывается?
Эшли почему-то думала, что на этом погоня закончится, что сейчас случится какая-то перестрелка и она все тихо мирно разойдутся по домам, но вот Скаторус уже куда-то тащил её за руку и просил ему довериться.
"Ему видней".
Эшли молча пыталась понять, что происходит, попутно размышляя, с чего вообще она должна ему доверять, и замечая, как мимо летят вражеские пули, а вдали, за опадающей дымовой завесой, раздаются раскатистые и утробные батарианские крики, как вдруг сквозь пласт этих ненужных и хаотичных мыслей прорезалось осознание того, что Варон куда-то бежит. Более того, она бежит за ним, вцепившись своей рукой в его, как будто случись что - и она повиснет на нем, как на маяке... Сердце ухнуло куда-то глубоко вниз, когда Моноган оказалась в свободном падении.
Как только она поняла, что падает с высоты не меньше двухсот метров, из горла вырвался запоздалый, панический вопль, но быстро утих - то ли от страха, то ли еще от чего-то, но она потеряла дар речи, и могла только вглядываться вниз, насколько позволяли прищуренные от ветра в лицо глаза. Хотелось по инерции замахать руками, словно крыльями, но она не могла заставить себя отпустить руку турианца. И хорошо - тот сам спустя несколько мгновений, сопровождаемых звуком взрыва где-то наверху, буквально впечатал человеческое тельце в свою броню всеми конечностями.
- Тяни кольцо!
Какое кольцо, где?!!
Хоть Скаторус держал крепко, одной рукой она все равно ухватилась за край его брони - просто на всякий случай, не отдавая себе отчета, - а второй шарила по броне в поисках кольца. Нащупала. На самом видном месте же. Резко дернула вниз, и нескончаемый ветер в лицо тут же перестал.
Над ними раскрылся парашют, а у Эшли появилось время перевести дух. Как ни странно, у неё было такое ощущение, будто это первый спокойный момент с тех пор, как она сошла с борта Ниагары сегодня. Моноган устало закрыла глаза и впечаталась лицом в холодную пластину брони турианца, не желая ничего видеть до тех пор, пока под ногами снова не появится земля.
Как оказалось, зря: так получилось, что пришлось открыть глаза и отвести лицо в сторону, чтобы глотнуть воздуха, и тогда ей на глаза попался раскрывающийся отсюда вид. Черт знает, где они находились все это время, но здесь Трикс выглядел даже прилично и если напоминал помойку, то лишь самую малость. Где-то вдалеке виднелись деревья - совсем крохотные и по цвету чуть темнее неба, - а под ногами... Надо же, тут, оказывается, есть водоемы.
Судя по всему, это было огромное озеро, размером с небольшое море. С трех сторон оно было окружено холмами, испещренными глубокими ущельями, а с четвертой - высоченным утесом, с которого они и сиганули минутой ранее. Эшли поймала себя на том, что это выглядит... Красиво, даже несмотря на отсутствие солнца.
Заприметив приближающуюся водную гладь, Эшли попыталась выпрямиться во весь рост, чтобы войти в воду "солдатиком", но повисший на ней турианец (кто на ком висит вообще?) этому, увы, препятствовал. Поэтому нырнули кое как, да еще и парашютом сверху прикрылись.
Под водой образовалась сущая неразбериха: турианец, девушка, парашют, и все это представляло из себя беспорядочный клубок, из которого лично Эшли выбралась с успехом, даже не выныривая. Скаторусу же было тяжелее - мало того, что парашют, так он еще и малость не в состоянии делать... что-либо, судя по всему. Эшли вынырнула и помогла Скаторусу подняться на поверхность, одновременно освобождая его от парашюта, обузой висящего за плечами.
- Плыть можешь? - булькнула она, почему-то с трудом оставаясь на поверхности.
Отсюда до берега оставалось метров сто, не больше. Эшли обернулась - до противоположного берега было явно в разы больше, потому что берега как такового отсюда видно не было. Повесив парашют на себя, она медленно, но верно двинулась в сторону суши. Плыть в отсутствие ветра и течения оказалось даже легко, если не принимать во внимание разом отяжелевшую одежду, замутненное сознание и совсем нелегкий парашют. А, и отбитую в конец задницу, конечно.

Выбравшись на берег, Эшли уперлась руками в колени, часто и отрывисто дыша. Мокрая одежда разом отяжелела раз в десять, но голова все равно была тяжелее. Как же хочется спать...
Скаторус уже примостился на валуне неподалеку. Трудно было сказать наверняка, но Эшли казалось, что тоже малость не в себе, особенно если вспомнить, что у него трясутся руки, как он сказал.
Эшли вдруг осознала, что понятия не имеет, откуда Варон узнал, что Эшли в плену у батарианских пиратов на всеми богами забытой планете в самом вонючем уголке галактики. Мало того, что узнал, но еще и оказался там вовремя, спланировал все до мелочей и провернул свою небольшую диверсию, будучи в столь плачевном состоянии.
"Ты опять за мной следил?" - Эшли прищурилась, обводя взглядом гребень турианца, восседавшего на валуне, но тут же отмахнулась от этой мысли. Если не принимать во внимание его недвусмысленного поведения тогда, в Адских псах, то совершенно ясно, что этот птиц при любом удобном случае надерет Эшли зад. Скорее уж так, чем помчится через всю галактику спасать её после нескольких бессонных суток, да еще и с таким продуманным представлением. Тут было что-то еще.
Эшли прочапала к валуну, едва таща на себе тяжеленную мокрую кожаную куртку и намертво прилипшие к бедрам джинсы. Зато кровь смыло, и то хорошо... Когда до неё дошло, что она все еще тащит на себе парашют, Эш остановилась в двух шагах от валуна, чтобы выпутаться из этой трижды проклятой штуки, а когда ей это удалось, кивнула Скату:
- Тебе нужен парашют еще?
Ясное дело, что парашюты на дороге не валяются, но сбросить с себя тяжеленный груз - каков соблазн!
В конце концов она присела на валун рядом с турианцем, старательно пытаясь побороть желание уснуть здесь и сейчас - это несмотря на мокрую одежду, совсем не подходящую для уютного, приятного сна.
- Ты как? Выглядишь неважно… даже для военнопленной.
Вроде бы, обычный, безобидный вопрос. Быть может, даже ожидаемый и ничего под собой не подразумевающий, но Эш ему удивилась, хотя виду не подала.
- Что они с тобой делали?
- Не знаю, - наконец произнесла Эшли, уставившись на темнеющую водную гладь. Если бы не этот безрадостный пейзаж, вечер выдался бы очень красивый. - Помню, как очнулась в кузове их тарахтелки, а потом вырубилась, но не помню, как. Снова прихожу в себя - и голова не работает, как наркотой накачали. Надеюсь, мы их всех перебили.
Она нутром чуяла, что она здесь не одна борется со сном. Немного погодя, Моноган подытожила:
- Ненавижу батарианцев. Вырезала бы всех до одного.
Спать... На Ниагару.
- Как далеко мы от космопорта? Кажется, достаточно. Лично я на ногах стоять не могу, нужно устроить ночлег где-нибудь. Идем.

Подул горячий сухой пустынный ветер, и Эшли сама не заметила, как начала стучать зубами от холода. Недавняя эйфория исчезла так же стремитель­­­­­­­но, как и появилась,­­­­­­­ и теперь она могла думать только о том, как хотелось выпить пресной ледяной воды, переодетьс­­­­­­­я в сухое, поспать на чем-то относитель­­­­­­­но мягком, а в идеале - поесть горячего. Она с тоской и неким беспокойст­­­­­­­вом замечала, какими дезориенти­­­­­­­рова­н­н­ы­м­и­­ становятся движения Варона, несколько раз подхватыва­­­­­­­ла его, когда он чуть не падал на ходу - впрочем, выносливый­­­­­­­ турианец этого не замечал.
- О, - едва слышно сказала она, удивленно подняв брови. Она почувствов­­­­­­­ала себя обузой, глупой бабой, не к месту угодившей в руки работоргов­­­­­­­цев. Быть может, если бы не она, Варон бы так сейчас не страдал.
Но ведь она и не просила его о помощи, хотя и была рада тому, что он объявился.
На турианском­­­­­­­ лице усталость была не видна. Прознав, что Варон на грани истощения,­­­­­­­ Эшли пыталась взять всю работу на себя - она же врач, в конце концов. Однако в таких условиях все, что было в её силах - это оградить Варона от лишней работы. Где-то в глубине души она догадывала­­­­­­­сь, что турианец не может позволить себе слабости, пусть и такой необходимой, как сон. Чудом удавалось ей носиться в поисках дров и хвороста, при этом создавая иллюзию, что работают они честно пополам.
На планету медленно опустилась­­­­­­­ ночь. Эшли понятия не имела, сколько здесь длятся сутки, но хотелось бы, чтобы это было несколько больше, чем двадцать четыре часа. Она сидела у костра, сложив ноги по-турецки, и сушила волосы над огнем, пытаясь их не сжечь. С тихим треском пара волосков все-таки съежились,­­­­­­­ но ей было плевать. Намного приятнее будет спать, обмотавшис­­­­­­­ь в теплую от костра чернильно-черную гриву, чем мучаться с полумокрым­­­­­­­и, скатавшими­­­­­­­ся волосами. Куртка, водолазка и сапоги были пристроены неподалеку, у костра, а оставшаяся во влажных джинсах и майке Эш уже начинала медленно околевать.
Варон устало глядел на костер,и Эшли прекрасно знала, каково ему сейчас. Абсолютно у всех живых существ (разумных,­­­­­­­ естественн­­­­­­­о) биологичес­­­­­­­кие часы устроены так, что после суток бодрствова­­­­­­­ния открываетс­­­­­­­я второе дыхание, в скором времени сменяемое непреодоли­­­­­­­мым желанием уснуть. ­Но­ если преодолеть­­­­­­­ это наваждение­­­­­­­, то энергия возвращает­­­­­­­ся, и так раз за разом. А после довольно продолжите­­­­­­­льно­г­о­ бдения изнеможени­­­­­­­е достигает своего пика, когда ты настолько устал, что не можешь даже уснуть. Судя по всему, Варон сейчас испытывал именно это. Эшли ненавидела­­­­­­­ такое состояние,­­­­­­­ так как сама не раз попадалась­­­­­­­ в эту ловушку. Это самая жестокая месть, которую организм может устроить в ответ на насилие над собой.
- Иди сюда, закутайся в балахон.
Она дернула головой, удостовери­­­­­­­вшис­ь­,­ что волосы достаточно­­­­­­­ высушены, и на четвереньк­­­­­­­ах подползла к лежбищу, покорно накинув на плечи его плащ.
- Не думай ни о чем, - тихо сказала она, на секунду замерев. - Ты заслужил отдых.
Солдат должен уметь многое, солдат должен быть вынослив. Но разве простая человеческ­­­­­ая жалость по отношению к другу, который в первую очередь живое существо, - разве это преступлен­­­­­­­ие? Эшли спокойно подалась вперед, на пару секунд легко приложивши­­­­­­­сь губами к его челюстным пластинам.
- Спи, - выдохнула она, устроившис­­­­­­­ь калачиком у него под боком, и почувствов­­­­­­­ала,­ как и её саму клонит в сон.
Она спрятала лицо, повернувшись носом к земле, и закрыла глаза, вслушиваясь в звук собственного дыхания и тихое гудение, исходившее из брони турианца.
И зачем я его поцеловала сейчас? Почему не оттолкнула тогда? Вдруг у турианцев это считается чем-то обязывающим или значит что-то другое?.. А что, если кто-то узнает о том, что между нами происходит - если что-то происходит, и если этот кто-то будет из Цербера? Вдруг ребята из ячейки меня уже ищут? Что, если найдут прежде, чем мы с Вароном разойдемся?..

Огромный, кислотно-зеленый змей пытался пробиться сквозь тщательно запертую дверь, за ручку которой Эшля отчаянно хваталась руками с побелевшим­­­­­­­­­­­­и­ от натуги костяшками­­­­­­­­­­­­. Слышала угрожающее­­­­­­­­­­­­ шипение, клацанье маленьких ножек и лапок за дверью, затем и за спиной ­ ­- она поняла, что эти твари везде. они ползут по стенам и наводняют комнату, тянут к ней свои противные многочисле­­­­­­­­­­­­н­н­ы­е­ лапки... Бежать было некуда. Она в жизни не видела таких насекомых,­­­­­­­­­­­­ но не задумывала­­­­­­­­­­­­с­ь­ об этом. Бежать, спрятаться­­­­­­­­­­­­,­ а то они догонят её и вскарабкаю­­­­­­­­­­­­т­с­я­ вверх по ногам, по волосам, полезут в нос и в уши, и в глаза, заползут под ногти и на спину, под одежду... змей ворвался, медленно шевеля хвостом, извиваясь перед атакой. Эшли смотрела на него, зная, что сейчас произойдет­­­­­­­­­­­­.
В тот момент, когда змей бросился на неё, она вскрикнула­­­­­­­­­­­­ и проснулась­­­­­­­­­­­­.
Сон, это все был только сон!..
Она поежилась от холода, глядя на угасающий костер. Еще никогда она так не радовалась­­­­­­­­­­­­ пробуждени­­­­­­­­­­­­ю­. Все хорошо, она в безопаснос­­­­­­­­­­­­т­и­... Черти где, конечно, но в безопаснос­­­­­­­­­­­­т­и­,­ потому что через всю грудь её на плече лежит тяжелая, покрытая броней трехпалая рука. Эшли быстро вспомнила события последних суток ­- Трикс, космопорт,­­­­­­­­­­­­ потом... плен. Помнила, как попала в плен к батарианца­­­­­­­­­­­­м­ и сидела в камере, полной пауков. Сбежала, встретила его. Теперь они спят в пустыне у костра. Просто мирно спят... Обняв друг друга?
Лежа Эшли обернулась­­­­­­­­­­­­ лицом к Варону, положив сложенные руки под щеку. Он спал, едва заметно шевеля мандибулам­­­­­­­­­­­­и­. За последние сутки много чего произошло,­­­­­­­­­­­­ и обустроив ночлег в пустыне они оба заснули без задних ног, только Варон спал мирно, а Эшли вскочила, терзаемая кошмарами и холодом. Варон поерзал во сне, устроив руку поудобнее,­­­­­­­­­­­­ и Эшли расплылась­­­­­­­­­­­­ в широкой улыбке, сама себе не отдавая отчета.
Одна рука вынырнула из-под отяжелевше­­­­­­­­­­­­й­ головы и легла на лицо Варона сбоку. Он что-то пробормота­­­­­­­­­­­­л­ во сне, и Эшли легко прошлась пальцами по пластине на щеке, завороженн­­­­­­­­­­­­а­я­ видом теней на его лице, отбрасывае­­­­­­­­­­­­м­ы­х­ её медленно плывущими пальцами.
Ты что делаешь, в конце-то концов?! Забыла, как он из тебя последнюю дурь выбил? Забыла, что он чуть не убил тебя несколько раз? Хоть позже и помог отбиться от наемников - всего-то свою шкуру спасал, а не тебя. И не думай, что это были дружеские побуждения. Он в тебе ничего, кроме фанатика, не видит, а тебе зачем-то нужно что-то большее. С каких пор тебя эти птицы привлекают? Не теряй голову, перестань закрывать глаза на недостатки других.
Эшли одернула руку, резко выпутываясь из балахона, в который завернулась, и подползла к угасающему костру, натягивая на себя приятно теплый свитер и сухие сапоги. Лучше и быть не может.
Хотелось есть, но еще больше хотелось пить. Эшли обернулась на Варона - может, этот хитрозадый разведчик припас что-то? Да нет, к черту, еще и воровать у... У турианца. Эшли убрала прядь волос за ухо и сунула руку в карман куртки, нащупав там пластиковую пачку сигарет. Содержимое осталось сухим даже после плавания. Вынув одну "раковую палочку", как в двадцать первом веке называли сигареты, Эш поднесла её к огню, подождав, пока кончик загорится.
Закурив, она сразу же об этом пожалела. Во рту стало еще поганее, но по крайней мере оставался призрак мнимого спокойствия и контроля над ситуацией, которое обычно приносило курение тем, кто верит в подобную белиберду.
Солнце высоко висело в небе, затянутое серыми тучами. Сегодняшний день на Триксе выдался пасмурным и прохладным, но насколько Эшли могла судить, день уже клонился к вечеру.

Объект мрачных дум брюнетки пришел в себя. Эшли только закатила глаза в ответ на типичное "Накурено-то, накурено!" (Ладно, если бы мы спали в тесной, плохо проветриваемой комнате - было бы скотством тогда курить. Но мы-то на свежем - ну, почти, - воздухе, посреди пустыни, и ветер, вроде как, присутствует. Да еще и кострище дымит посильнее меня. Чего жаловаться-то?), а потом покачала головой, отвечая на вопрос.
- Я проснулась только минуту назад. Не могу сказать.
Она как-то отрешенно покосилась на Ската, принимая флягу из его рук. Дым попал в глаза, отчего те неприятно заслезились, и Эш бросила окурок в угольки, попутно откупоривая фляжку и изучающе нюхая содержимое. Ничем не пахло. Она сделала один маленький глоток, чтобы по вкусу удостовериться в том, что это вода. Когда же она осталась довольна, то отпила из фляги еще немного - чуть меньше половины.
Вот теперь можно и пожить немножко.
Она поймала себя на том, что обрадовалась предложенному сухпайку, словно собака - кости. И даже до того, как поняла, что пища-то декстро-белковая, притрагиваться к ней перехотелось. Обычно она ничем не брезговала и не воротила нос от предложенного, что бы это ни было, но сейчас что-то в ней щелкнуло. Эта навязчивая ассоциация с собакой перебила всякий аппетит. Эшли задумалась об этом, но внятно не смогла сформулировать причину таких позывов даже самой себе. Словно Варон постоянно ожидал от неё пакости, изначально позиционировал как врага, а она не оправдала этих ожиданий, и это было зря. Она поняла, что ей было бы намного спокойнее смотреть в зеркало, веди она себя с этим турианцем так, как он сам того ожидал. А она так радуется какой-то подачке... Кто-то из закоренелых церберовцев назвал бы это недостойным поведением.
Эшли перевела взгляд на Варона, пока тот не видел. Сейчас он казался очень умиротворенным, даже немного безобидным. Одного этого хватило, чтобы Эшли отбросила нахлынувшие на неё неясные мысли. Ну ошибся мужик, принял меня за фанатика-головореза. С кем не бывает?
Она вернулась к предложенной пище, и спустя несколько секунд до неё наконец дошло.
- Нет, это же декстро-белки. Мне не просто пользы от этого не будет, а даже заворот кишок может случиться, а то и что похуже. Спасибо, но я лучше поймаю себе ящерицу, - с этими словами она улыбнулась и протянула сухпай обратно в руки Варону, когда тот уже присел напротив.
- Странно все это, знаешь. Я чувствую – духи вмешиваются. Выходит, не совпадение.
- Духи? Какие духи? - поначалу Эшли думалось, при чем тут призраки, но потом она поняла, что речь о чем-то религиозном. В школе, а позже в учебке, о инопланетных расах рассказывали только самые азы, то, что было известно человечеству на тот момент. Нынче детям в школах рассказывают обо всем, о чем можно узнать из литературы изучаемой расы и из экстранета, но когда Эшли училась в школе, о турианцах знали лишь то, что это какие-то инопланетяне со жвалами, с которыми столкнулся Джон Гриссом во время первого человеческого полета за ретранслятор. - А, ты имеешь в виду высшие силы...
Она смутилась. В этих словах был определенный подтекст, которого она в этот конкретный момент старалась избегать. Она не думала об их знакомстве с такой фатальной точки зрения, и, обдумывая ответ, засмотрелась тем, как Варон ест. Разумеется, на Омеге можно круглосуточно наблюдать подобные картины, но она никогда особо не присматривалась. Он ел, как зверь, старательно все пережевывая, но при этом издавая едва уловимые звуки, похожие на какое-то пыхтение. В этом не было ничего пугающего или неестественного, но это было настолько не по-человечески, что Моноган оказалась загипнотизирована.
- А мне с трудом верится, что наши встречи были случайными все это время, - осторожно заявила она и решила дальше эту мысль вслух не развивать. Ведь трудно допустить, что все те обстоятельства, в которых они оказывались на пару друг с дружкой, совершенно случайно привели к... К тому, к чему они привели. - Но сегодня я предпочту думать об этом, как о приятном совпадении. Хорошо, что ты там оказался, - подавляя голод, Эшли все-таки заставила себя сказать то, что вертелось на уме. - Спасибо. За спасение.
Она пересеклась с ним взглядом и некоторое время смотрела ему в глаза, попутно пытаясь решить, прозвучали ли её слова слишком сопливо или же самое то.
- Стыдно было оказаться в такой ситуации, - неожиданно для себя честно призналась Эшли. - Попалась им в лапы, как будто только вчера из учебки. Я просто... Немного теряю контроль над собой, когда приходится иметь дело с батарианцами. Плохо соображаю.
Оставалось только надеяться, что он не примет это признание за неумелую попытку оправдать собственную слабость.
- А что ты тут вообще делал? В этой... в той помойке?

- Мне не нужны проблемы с твоими друзьями. А вам не нужны проблемы со мной.
Самодовольство. Если он имел в виду то, что в одиночку может представлять угрозу для оперативников Восьмой ячейки, то его можно было только пожалеть: один лишь Дженсен в состоянии размазать Скаторуса по стенке, не говоря уже о всей команде, вместе взятой. Эшли мысленно усмехнулась, немного мрачно, представляя себе Варона, растерянно глядящего в дуло главной пушки "Ниагары". И ухмыляющееся личико Сальмы при этом. И кровожадное лицо С'Карр, которую хлебом не корми - дай турианца убить, да покровавее.
А вот настучать куда надо и выдать все координаты начальству - это да, это он мог, скорее всего. Но едва ли этим можно гордиться.
- Да  у меня и инструментрона-то нет, - буркнула Эшли, отводя взгляд и пряча его куда-то. - Так бы давно уже вызвала кого-нибудь. Идем, незачем терять время.
Все, вырубай шарманку. Это вчера он был молчаливый и покладистый - теперь, во всеоружии, снова превратился в высокомерного говнюка.
Странно. Эшли не знала, какой Скат нравился ей больше.
Задумавшись было, какого такого человека ему понадобилось убрать в лагере батарианских работорговцев, Эшли не заметила, как подкралась угроза. Вещий сон, твою мать, - мелькнула мысль, когда церберша автоматически замерла.
- Не двигайся. Давай назад. Потихоньку.
Неотрывно глядя на змея, Моноган начала аккуратно пятиться назад. Не получалось. Змей, до этого не знавший, на кого из двоих все-таки броситься, повернулся к Эшли: она, наверное, представляла намного большую ценность для пресмыкающегося. Невелик выбор между каменным турианцем и сочной, мягкой женщиной.
Полностью сфокусировав на девушке оба глаза, змей медленно двинулся вперед, угрожающе раскрыв пасть и шипя. Эшли глядела на змея глазами по пять копеек, не зная, что делать. То есть умом она понимала, что нужно аккуратно пятиться и ползти назад, при этом не совершая резких движений, но после ночного наваждения один вид длинных, острых клыков повергал её в панику.
Однако позориться перед этим турианцем ох, как не хотелось.
Змей придвинулся ближе, вертя хвостом, а Эшли подалась назад. Но в один момент не удалось достаточно спокойно отвести руку назад, и змей все-таки бросился на неё, впиваясь в предплечье. Да еще и выбрал руку без перчатки...
Разъяренная от боли, стыда и неожиданности, Моноган схватила змея за болтающийся хвост и извернувшись, выпустила в него иглу из ручной баллисты. Змея пригвоздило к земле, а Эшли, уже стоя на ногах, с силой наступила змее на череп, кроша его в порошок.
- День начался на все сто, да?
Моноган осмотрела свою руку: две маленькие ранки, которых можно было и не заметить.
- У тебя есть панацелин?
Эш бросила взгляд на змею, от которой остался только плоский черный след на земле. Она не слишком хорошо разбиралась в живности различных планет, но вполне вероятно, что змея ядовита, а значит, следовало избавиться от яда.
Жаль, что куснула не в шею, - мелькнула мысль. - Тогда я не смогла бы сделать этого сама...
Пока Варон возился, Эшли припала губами к укусу, набирая в рот отравленной крови. Отсасывать яд пришлось в несколько заходов, и после каждого Моноган сплевывала его на землю, вовсе ненамеренно попав по змеиному трупу пару раз.
- Спасибо, - она приняла из рук турианца пакетик с медигелем и двинулась куда-то, нанося средство прямо на ходу. - Ты хоть имеешь представление, куда нам идти?

Только Эшли смогла прийти в себя, как этот укус снова все испортил. В горле пересохло, в задней части черепа нестерпимо заболело, словно голову сжали стальными тисками. Обработанный панацелином укус затянулся, и на его месте осталось только красное пятнышко, но Эшли чувствовала, как внутри, под кожей, происходит что-то неправильное. Как будто шевелить рукой стало труднее, или что-то обжигает внутри... Похоже, Эшли не удалось высосать весь яд до конца, и теперь то, что осталось, потихоньку отравляло кровь.
- Чёрт, - гневно пробурчала Эшли, стирая пот со лба. Только этого еще не хватало. Почему, работая со своими, она редко демонстрирует столь низкие навыки, а стоит на горизонте объявиться этому петуху, так она начинает лажать, плохо дерется, даром что оружие не роняет.
На бровь скатилась крупная капля пота, хотя Эшли только что протерла лоб ладонью. Она остановилась и оперлась спиной о высокий валун, который стоял рядом, когда Варон спросил:
- Ты как?
- Нормально, - ответила она сквозь стиснутые зубы, затем сняла куртку и бросила её себе под ноги, чтобы стянуть и свитер. В какой-то момент из шерстяных складок донеслось: - Подожди тридцать секунд.
Оставшись в одной майке, Эшли шмыгнула носом, снова утерла себе лоб и повязала свитер с курткой на бедра, чтобы не таскать пожитки в руках. Волосы, постоянно щекотавшие шею и спину так, что хотелось свернуть шею кому-нибудь, кто первый попадется под горячую руку, она завязала на затылке узлом, чтобы хоть ненадолго от них избавиться.
Эшли не отставала от Скаторуса. Вчера он собирался с силами, теперь её очередь. Ей надоело давать поводы для критики Цербера и себя любимой, поэтому ничто, кроме блуждающего взгляда, не выдавало в ней слабости.
Она видела хвостик, прицепившийся за ними, но не реагировала на псов. Псами она называла варренов - не хотелось разбираться в их принадлежности и забивать себе голову подобной чепухой. Псы и псы. Не обращать на них внимания было трудно, так как варрены вселяли в Эшли первобытный страх с тех самых пор, как она получила свой уродливый шрам на лбу - когда варрен сдирает с твоего лба целый шмат кожи, это надолго запоминается. Она слышала, как псы негромко рычат, как аккуратно и тихо ступают по сухой земле, и, глядя на затылок турианца, пыталась унять дрожь в коленях. Они ведут себя тихо, чтобы внезапно броситься на свою добычу, которой, по обыкновению, является легко одетая женщина, чей страх пронизывает воздух на много миль вокруг.
Ну почему всегда я?
- Нужно собраться. Эти гады не упустят момента.
Спасибо, мистер, за ободрение, я знаю, что они только того и ждут...
Эшли смолчала. То ли сознание затуманилось действием яда, то ли ей просто нужно было найти виноватого.
- Дай свой пистолет, - молвила она, ворочая пересохшим языком. Он отозвался неожиданно быстро, сунув в её протянутую пятерню "Палач". Эшли проверила, насколько заряжен пистолет, шмыгнула носом, проведя языком по губам, по-змеиному как-то. Ничего, жить можно. Чуть-чуть, по крайней мере.
- Падаль, - буркнул Скаторус где-то рядом, но Эшли помотала головой:
- Надо уходить отсюда. Настреляем им на обед своих, будем надеяться, что отстанут, - с этими словами она всадила пулю в череп подбегающему к ней псу. Эшли отшатнулась назад, когда бывшие друзья мертвого пса кинулись к нему и зубами потащили его прочь. Эшли глянула на Варона, вопросительно махнув головой в сторону, спрашивая "Нам туда?". Когда турианец ответил утвердительно, Эшли быстро, но осторожно двинулась в заданном направлении. Если бежать, то хищники обратят внимание - она была этому научена не лучшим путем.
Ей стало хуже. Рука с пистолетом еще не дрожала, но перед глазами все начало медленно плыть. Темное гавкающее и рычащее пятно загородило собой свет, и Эшли выпустила в него пару пуль, но безрезультатно. Затем еще одну: теперь уже ранив зверя, и этого ей хватило. Она прошла еще несколько метров, потом упала на четвереньки, чувствуя какую-то тугую боль в той части живота, которая обычно ни у кого не болит.
- Давай зажарим змею на обед, - кровожадно процедила она, когда Скаторус оказался рядом. Она зажмурилась, вновь ощутив липкий холодный пот на лице, продышалась и открыла глаза, с удивлением отметив, что каким-то неведомым образом встала на ноги. - Вроде получше, дальше я сама.
Говорить не хотелось, делать что-либо - тоже. Больше всего на свете сейчас Эшли хотелось бы разойтись с этим турианцем в разные стороны как можно скорее, зализать свои идиотские раны и поесть. А не то случится еще что-нибудь глупое.

Эшли не стала думать, отвечать или еще как-то реагировать на слова "Иди вперед", а просто коротко кивнула и дала деру - насколько могла. Ноги не слушались её. Пару раз она споткнулась о валуны, то и дело выглядывающие из твердой почвы, но сумела удержаться на ногах и двигаться дальше. Рык преследовал её все время - псы словно и не обращали внимания на турианца, а только лишь следили за ней. Или ей так казалось из-за первобытного страха перед этими существами...
Но бояться нельзя. Страх воняет и помечает её как легкую цель, словно маяк в тумане.
Она остановилась несколько секунд спустя - может, тридцать, а может, триста, неважно. Гул качающего кровь сердца в ушах заглушал все остальное. Она разлепила глаза, посмотрев на солнце. Оно словно ухмылялось с неба и норовило зажарить её до угольков...
Почему-то от этой мысли вверх из живота поднялась волна рвоты, и не успев толком понять, что с ней, Эшли уронила голову к земле, а затем её болезненно вырвало чем-то непривычным, густым и горьким. Церберша уставилась на рвоту, убирая выпавшие из узла пряди обратно на затылок, в отвращении схаркнула и снова вскинула голову к солнцу, выдав усталое:
- Оооах...
Зато гул в ушах пропал.
- Как самочувствие?
- Нормально, теперь уже нормально, - опять соврала Эшли, мысленно дав себе за это подзатыльник. С медицинской точки зрения подобная ложь никогда не идет на пользу. - Оох, спасибо, - добавила она, принимая из рук турианца флягу с водой. Не удержалась и допила все до конца - слишком уж вкусной показалась ей эта теплая вода.
- Мы оторвались от них? - как бы между прочим спросила она, всеми фибрами своей души не желая пояснять, что она де-бежать не может и предпочла бы в развалочку прогуляться до города, не опасаясь своры кровожадных хищников позади. На какое-то время она встретилась взглядом с голубыми глазами турианца, в это время утирая густую жижу с уголка рта, и снова почувствовала прилив стыда. Вот почему каждый раз именно он оказывается этим крутым парнем, который спасает неуклюжую цербершу, а не наоборот? Неужели судьбе так трудно подстроить ситуацию, в которой Эшли бы была крутой и в выигрыше... Нет, бл8ть, пока СуперСкаторус отбивается от хищников, бравый солдат Цербера блюет на травку...
Решив, что пора выдвигаться, Эшли закрыла глаза и хрустнула шеей пару раз, приводя себя в рабочее состояние и глубоко вздохнула, чтобы вернуть ясность мышления.
Сейчас все придет в норму. Она соберется, вернется на корабль, улетит с этой помойки и никогда больше не вспомнит этого турианца, их глупые приключения, неловкие межрасовые поцелуи и весь позор, который связан с лицом этого костемордого. Взглянув на него, как ни в чем не бывало, Эшли снова махнула головой и спрыгнула вниз с пригорка, на котором они стояли. Город темнел вдалеке. Черт знает, сколько потребуется времени, чтобы до него добраться, и еще какое-то время нужно будет, чтобы дойти до космопорта. Доковылять. Хорошо бы не встретить по дороге еще каких-то батарианских кретинов и доползти до Ниагары живой и невредимой.
Ну и пусть, теперь-то я не одна.
На этой мысли Эшли тряхнула головой, отряхиваясь от неё, словно мокрая собака. Она совсем в себе запуталась.
Шли молча, изредка перебрасываясь чем-то вроде "Осторожно, овраг". В любой другой ситуации Эшли заболтала бы Варона до полусмерти, но только не сейчас - так хорошо было плестись, погруженной в собственные мысли и слушать только отдаленный шум города. Тем временем ей и правда стало лучше - плохое предчувствие, правда, осталось на месте, как и боль в животе, но в остальном все было нормально. Теперь даже притворяться не надо было.
- Тихо, - вдруг непонятно к чему сказала она: в пустыне и так было тихо. Она подняла руку в воздух, заставляя Ската остановиться, и обернулась: псы-шакалы следовали за ними. Эшли перезарядила пистолет и юркнула за очередной большой валун.
Бежать - не вариант. Псы в любом случае быстрее, да и на пути им не встретится никакого убежища, а бежать вечно они не смогут. Оставалось только принять бой, если можно так сказать о схватке со стаей безмозглых животных.
Зажав безымянным пальцем кнопку на ладони, которая при нажатии приводила в действие механизм баллисты, Эшли выглянула из-за камня, пытаясь поймать зверя в прицел. Раздался выстрел, и один из псов, бежавший впереди, упал замертво.