И вот, теперь он пуст... свободен...и холоден, как сталь клинков.
Правда, эту мысль поленились оформить в буквы даже синтетические пальцы, и датапад с печальным хлопком упал на пол, небрежно сброшенный со стола, на котором уже и «живого места»-то не было от всякого разного хлама.   
Черт, зачем я это пишу..?! – Дженсен недовольно и утомленно зажмурился, как кот, которому в морду водой плеснули, и, не глядя, поворошился одной рукой в хламе на столе, загадочным образом вытащив оттуда целый бокал, причем, наполовину полный ароматного портвейна. Этот глубокий напиток с не менее глубокими, загадочными янтарно-рубиновыми переливами как нельзя лучше подходил для приятного времяпрепровождения в обществе самого себя, да и много его не требовалось, что позволяло сохранять абсолютную ясность мыслей. Разве что, будоражило память, как внезапный порыв ветра, сдувший слой пыли с крышки старого сундука, в котором… Воспоминания. Много. Что странно, это вовсе не печалило, даже напротив…Вдохновляло!
Рывком, даже, как-то по-варварски глотнув портвейн, Адам вдруг резко поднялся, если не сказать, вскочил из-за стола, при этом с колен что-то упало, но он не обратил внимания – всякого мусора и так было предостаточно. И, наконец, взмахнул другой рукой, которая доселе безвольно висела, будто пряча что-то под столом. В общем-то, так оно и было – воздух вмиг вспорол резкий свист..меча. Катаны, если быть точным. И, хоть она и была, всего лишь, деревянной, свист получился пугающе правдоподобным, да и формой своей точно повторяла оригинал – даже нефритово-зеленая кисточка на длинной рукояти болаталась. Откуда она у него, вообще, взялась? Сложный вопрос, но ведь, если подумать, каждый из нас хранит какие-то «скелеты в шкафу»… Ну, у кого «скелеты», а у Адама – деревянные катаны. Почему нет.?
Этот полуторный меч предполагал, скорее, двуручный хват, но при должной силе и сноровке с ним вполне возможно управляться одной рукой, что и делал Дженсен, правда, пока это были лишь слабые пробные замахи под разным углом и по разным сторонам. Но с каждым взмахом Адам, словно чувствовал, как его захватывает ощущение чего-то давно пережитого, но все еще живого и бьющегося где-то в глубинах памяти.  Решительно поставив на стол недопитый бокал портвейна, и тем самым, освбодив другую руку, Дженсен задвигался активнее, уже в полную силу с плавными переходами, словно бы уклоняясь от невидимых врагов. Полукругом двигаясь куда-то все левее и левее, он постепенно отдалялся от стола, что было разумно – вдруг снесет ненароком что-нибудь слишком лихим ударом деревянного, но, все-таки, меча. Все это действо не только разгоняло кровь по венам, заставляя сердце биться чаще, но и вводило в какой-то непонятный восторг, навевая прошлое – руки, будто становились живыми, а дерево превращалось в сталь, хотя в весьма слабом освещении, отполированная до блеска  поверхность деревянного лезвия меча действительно могла показаться стальной. Немного странное, наверное, зрелище со стороны – Дженсен с деревянной катаной, «вальсирующий» по всей каюте, среди форменного бардака и хаоса, которого тут, по правде говоря, обычно не наблюдалось. Просто он решил устроить себе «выходной», в кои-то веки.
- Как сталь клинков… Точно, - бормотал между делом убийца, все больше входя в кураж.
А самого себя Адам не видел, он, вообще, сейчас был в каком-то другом измерении, так сказать, «окрыленный прошлым». Увидел только в зеркале, совершив резкий разворот, да так и замер, но не от того, что увидел (там же был обычный Дженсен, только в какой-то просторной футболке, вместо «приличной» одежды), а от легкого шороха открывающихся дверей, из-за чего тут же впал в ступор и даже вернулся на грешную землю. Кто-то точно вошел, но кто, он пока и не видел. Тут же отброшенная катана полетела куда-то в сторону стола, но, не долетев, с громким стуком упала на пол. 
- Я, что, кого-то ждал? – немного растерянно проворчал Дженсен, все еще не двигаясь с места, словно окаменел.
Или не ждал? Или ждал… или не ждал…
Действительно, сложный вопрос, сейчас особенно.
А, может, так уйдет… - мысленно понадеявшись на чужую тактичность, Адам, на всякий случай, добавил: 
- Только это… Там на полу где-то «укол совести» валяется… Случайно обронил, не помню где. Не наступи.
Посчитав, что последнее точно изгонит незваного гостя куда подальше, Дженсен так и замер, ожидая, когда тот, собственно, испарится из его неприбранных угодий. Он даже не потрудился обернуться, так и стоя столбом посреди комнаты и все еще размышляя над вселенским вопросом «ждал или не ждал».

- Не ждал. Могу уйти, если я совсем не вовремя.
Черт возьми, Окуда! - на такое заявление Адам даже обернулся и как-то предостерегающе поднял руку, даже пропустив вопрос про "укол" мимо ушей. Однако, вслух сказал совсем другое:
- У меня не бывает никакого "не вовремя". Можешь проходить, если у тебя действительно какое-то важное дело, а не так... Видишь ли, у меня тут тоже..важные занятия. Да, - зачем-то утвердительно добавил церберовец, обводя взглядом весь свой бардак. Действительно, что может быть важнее?!
Но, наверное, это и впрямь нечто важное. Не каждый рискнул бы вот так взять и вдруг припереться сюда... Рискованно это, - смерив как-то странно застывшего на месте Кайла подозрительным взглядом, зам шагнул к столу и смел с него часть мусора (и откуда его столько берется?) на пол, после чего снова взглянул на Окуду, а тот все так же пялился в одну точку, как загипнотизированный.
Да что такое, - подумал Дженсен, и только проследив за направлением взгляда японца, понял, в чем причина. Подумать только, в деревяшке, валявшейся на полу! Хотя, это, конечно же, не просто деревяшка, но убийца уже привык, что для всех остальных эта вещь ничего не значит, только для него... Но в случае Окуды, это, видимо, было не так.
Занятно, - подумал Адам и небрежно подцепив предмет ногой, поднял "деревяшку" с пола.
- Интересует? - задумчиво повертев оружие в руках, Дженсен кинул его Окуде, - да, я заметил, как ты на него вытаращился, я же внимательный. Так..ты, кажется, спрашивал про "укол совести"? Хмм.. - некоторое время убийца молча расхаживал по помещению, а потом с негромким торжествующим возгласом ("о, нашел!") вдруг склонился и поднял с пола нечто маленькое и угловатое. Когда он поднес это ближе к глазам Кайла, то тот мог бы как следует разглядеть неподвижную фигурку...насекомого. Со злобными блестящими черными глазками, парой прозрачных крыльев, довольно-таки изящным брюшком с красным шипом жала на конце и шестью слегка мохнатыми лапками. Оно было очень похоже на очень крупную земную осу, только темную, без желтизны. Разумеется, насекомое это было давно мертво и покоилось на специальной подставке.
- Помнишь, мы были на Зоре? Так вот, я это чудо оттуда уволок... По местной легенде, жил там у них какой-то противный узурпатор, бесчестный, бессовестный, в общем, просто изверг. Так вот, народ, устал терпеть и устроил мятеж против него, но изверг всех безжалостно убил, пролив реки крови невинных... И из каждой капли несправедливо пролитой крови появилось это. И целый рой таких тварей налетел на тирана и его приближенных. Правда, на следующий день все уже было, как прежде. Об инциденте уже почти забыли, вот только каждая последующая ночь становилась для ужаленных все более похожей на сплошной кошмар. Их преследовали навязчивые мысли и необоснованное чувство вины, бесконечное раскаяние, позор, стыд и прочее. Они возненавидели самих себя. Дошло до того, что каждый из них, так или иначе сводил счеты с жизнью... Самыми разными способами. Наверное, это было до того невыносимо, что не позволяло жить дальше и, может, убивало рассудок. Жутко, да? Ну, это, конечно, только байки, но я бы не стал проверять их на практике, вот и предостерег. А так вполне себе симпатичное насекомое, правда? - водрузив подставку на полку, Дженсен на время замолк, снова пригубив портвейн, который каким-то чудом еще не смел на пол вместе с остальным мусором.
На глаза, кстати, как раз попалась целая горка различного хлама, из которой торчала еще одна деревянная рукоять, только с красной кистью, а не зеленой.
- Кстати, - снова заговорил церберовец, выдернув меч из хлама и демонстрируя его Окуде, - давно я их храню... Это предметы из моего прошлого. У них даже есть имена. Вот это, например, Саша, - слегка взмахнув "Сашей", убийца перекинул его в другую руку, а потом взглянул на почти идентичный меч в руках Окуды, - а это Яша. Не я их так назвал, кстати...создатель. А я запомнил, хотя, они практически ничем и не различаются. Мне только всегда казалось, что "Саша" тяжелее, не знаю, с чего бы это... 
Чувствуя, что становится не в меру разговорчивым, Дженсен снова прервал себя на полуслове и решил перевести внимание непосредственно на Кайла.
- Слушай, Окуда. Давай, на чистоту. Ты ведь не спроста обратил на него внимание? Я кое-что о тебе знаю...читал. Ты ведь убивал... много. И как оно? - даже несколько беспечно поинтересовался Адам, словно речь шла о чем-то очень позитивном и веселом. 
Хоть кто-нибудь когда-нибудь задал бы тебе такой вопрос. Что бы ты тогда ответил..? Даже немым ты не можешь вечно отмалчиваться.
О том, что Кайл действительно пришел по делу и хотел что-то там показать, зам уже и думать забыл... Возможно, это портвейн уже слегка притупил свойственные ему постоянное недовольство и подозрительность - в другой бы раз Окуда уже был бы давно вышвырнут за шкирку с обещанием устроить ему "легкую жизнь", но, как видно, сегодня все обстояло иначе. Дженсен вполне мирно уперся мечом в пол, а сам, предаваясь каким-то своим размышлениям, глядел куда-то в сторону, задумчиво пожевывая кусочек лимона.

Отредактировано Adam Jensen (7 апреля, 2013г. 22:04)

Тон разведчика нравился Дженсену все меньше и меньше. А много сейчас и не требовалось, чтобы выбить его из привычной колеи. Сначала он просто глубже задышал, подавляя подступающее негодование и вымещая это периодическими ударами деревянного оружия, но атаковал он не всерьез,  а скорее, просто разогреваясь.
- Знаешь... Если бы я наступил на этот «укол совести», мне и множества ночей не потребовалось бы для того, чтобы застрелиться.
- Ага, я так и думал... - голос убийцы вдруг стал ледяным, ясно давая понять о надвигающейся "буре".
Конечно же, он понимал, к чему клонил Окуда, и позволить тому первому "кинуть камень" было непозволительно. А камнем был случай на Зоре. Якобы "безвинные жертвы", хладнокровно убиенные Адамом. Он помнил о них, но особых эмоций не испытывал - сдохли и сдохли, подумаешь. А вот Кайлу, похоже, было не все равно. На лице убийцы внезапно нарисовалась косая ухмылка - явление редкое и не предвещающее ничего хорошего.
Ну, что ж... Если ты так усиленно намекаешь на этот разговор... Считай, что сам нарвался.
- Но я же и сейчас убиваю не меньше?
- Что, считаешь трупы? Зачем? Просто убивай.
- А ты когда-нибудь об этом думал? Для тебя есть разница в том, кого убивать и ради кого?
На это заявление Дженсен едва ли не расхохотался в голос.
- А я уж думал, у тебя есть глаза, Окуда. Не просто так, а чтобы видеть. Или шлем все загораживает? Я про Зорю, если ты до сих пор не понял. Ты же и сам все видел, не так ли? Как я почти придушил ту писклявую блондинку и прибил синекожую шлюху. Она тебе, случаем, не приглянулась? Ах, извини, если отнял будущую даму сердца. Просто я-то думал, что ты на "Цербер" работаешь, а не на общество анонимных ксенофилов. Да-а, ты, как всегда, кривишь душой, а я буду говорить прямо. Я убью любого, кто встанет на моем пути к успеху. Любого. И ты должен поступать так же, а не задавать идиотские вопросы... Или это провокации? Ха! Бессмысленно... Но, знаешь, я давно хотел поговорить на эту тему. Об этой разнице между мной и тобой. Я ее заметил...давно. Трудно не заметить.
Убийца схватил другую, полную бутылку портвейна с кипы древних книжек и тут же откупорил ее, проделав все это лишь одной, свободной рукой, в то время как другая орудовала мечом, не позволяя собеседнику особо расслабляться. 
- В тебе есть потенциал, пожалуй, даже больший, чем у кого бы то ни было, - отразив удар, Дженсен шустро отпил из бутылки, - Ты достаточно холоден, достаточно жесток, однако... Ты пускаешь в душу ненужные сомнения, задаешься нелепыми вопросами. Зачем? Это мешает тебе, это уничтожает тебя. Я лишь хочу помочь тебе увидеть твою суть. Ты и в половину не так силен, как мог бы быть из-за своих дурацких метаний. Не достойных самурая! 
Убийца подбросил бутылку в воздух, уклонившись от атаки, потом ударил сам - наискось, хлестко, стараясь зацепить бок, поймал бутылку, выпил еще немного и продолжил, как ни в чем ни бывало:
- И вот теперь, окончательно поддавшись своей слабости, ты приходишь ко мне и бросаешься провокационно-обвинительной речью. Зачем? К чему ты пытаешься воззвать? К совести? Ее нет. К жалости? Ее нет. Милосердие, благородство? Пфф, - с уст убийцы слетел презрительный смешок, и по "Яше" с новой силой ударил "Саша", направленный быстрой синтетической рукой, - Кайл, если ты намереваешься стать хоть немного лучше, то тебе нужно избавиться от этого ненужного груза. Будь я таким же, как ты, мы бы с тобой уже не разговаривали. Я сильнее. Меня не тяготит вид запуганных жертв, малейшая жалость к ним - есть признак слабости, ты ведь знаешь это, но упорно продолжаешь стоять на своем. Глупец, - мечи скрестились, и дженсенова рожа резко приблизилась, Кайл мог бы даже почувствовать знатный "дух портвейна", которым веяло от зама, - отвергаешь очевидное, стремишься к бесполезному. Ты убийца, Кайл. Тебе не убежать от этого факта. В мире - ты никто, там ты никому не нужен. Ты создан для войны, и без боевого пыла, без адреналина в крови, без тени смерти за спиной протянешь ли ты долго..? Спокойная жизнь - не для нас, как ни крути. Или ты, что же, усомнишься, ударишься в свои добренькие убеждения, бросишь всех нас, станешь обычным мирным жителем, будешь выращивать брюкву и кормить кошечек на своем собственном радужном ранчо? Может, еще откроешь приют для сирых и убогих? А может, ПОДАШЬСЯ В АЛЬЯНС?! - последнюю фразу Дженсен выкрикнул очень громко, буквально "бросил" ее в лицо японца как самое главное и тяжелое оскорбление. Запрокинув бутылку, Адам звучно выхлебал едва ли не половину ее янтарного содержимого и, слегка покачнувшись, отошел спиной к столу.
- Тогда клянусь, я убью тебя, друг! - бутылка с грохотом опустилась на стол, а Дженсен рванул вперед. Рука, сжимавшая меч, на миг осветилась биотикой, умощнив удар в несколько раз. Результат оказался вполне ожидаем... катана в руке Кайла, не выдержав такого варварства, сломалась - кусок деревянного лезвия со стуком упал на пол. Больше нечем защищаться. Адам злорадно оскалился, ощутимо ткнув самым кончиком острия меча в горло японца. Но всего через секунду лицо убийцы снова стало серьезным, он опустил меч, а потом и вовсе бросил его на пол, возвращаясь опять к столу, на котором стоял недопитый портвейн. Упав в удобное сидение, Адам отпил несколько глотков (все так же некультурно, из горла) и, наконец, заговорил:
- Но сейчас я не желаю тебе зла. Меня даже заботит твоя судьба..в некотором смысле. Мне важно, прислушаешься ли ты к моим советам или... Знаешь, сейчас ты жалкий червь. Слабак. Неужели ты не хочешь это исправить?
На самом деле, Адам даже немного завидовал и злился, что человечности у него гораздо меньше, чем у Окуды, и ничего с этим не поделаешь. Поэтому иногда ему хотелось вытравить из окудовой головы все светлое, чтобы он стал почти таким же монстром, ничем не отличаясь от черствого, нелюдимого и мрачного зама, блуждавшего во тьме, которую сам он и создал когда-то..
- Надеюсь, теперь ты понял, что мне не нужно твоих нотаций, каких-то странных уколов. Не подействует. И пусть я сгорю в адском пекле, но это мой собственный выбор. Я заслуживаю, и... Мне больше ничего не осталось. Когда-то я уже потерял свой шанс, и теперь иду дорогой без возврата. Ну, давай теперь, скажи, какое я чудовище, - тут вдруг Дженсен резко понизил голос до зловещего шепота, - Я-то хотя бы не вру себе...
Взболтнув остатки портвейна, Адам остановил бутылку где-то на уровне глаз, изучающе разглядывая Окуду через прозрачное стекло.
- А, Кайл? Что насчет тебя? Все так же веришь в добро и справедливость? А может, в следующий раз ты осмелишься мне помешать? Прикроешь грудью очередную "несчастную жертву"? Ну, давай, смелее. Говори.
Алкоголь, к сожалению, слишком уж быстро переставал действовать, поэтому Дженсен даже не допил портвейн из горла - аккуратно налил в бокал и только потом выпил.
- Черт... Опять кончилось, - пожаловался Адам и с некоторой надеждой в голосе добавил, - там где-то еще должно быть... Не видел?
Синтетическая "лапа" лениво зашуршала среди хлама на столе, весьма вяло пытаясь отыскать там алкогольный "клад", а потом убийца почти с ужасом поднял взгляд на Окуду.
- Я же...я сломал ее? - это он так запоздало вспомнил про деревянную катану, - Дьявол!
Схватив теперь уже пустую бутылку, Дженсен с силой швырнул ее куда-то вперед. Стеклянная тара с грохотом разбилась о стену, а рука теперь стала шарить по столу куда интенсивнее. Надо же было чем-то залить эту новую печаль..

На первую часть длинного монолога Адам едва уже не вскинул протезы с каким-нибудь скептическим «Эврика!» или «гениально, Ватсон!»  Однако… Кайл разошелся. Он бросал самый настоящий вызов, бросал нагло, как горящую тряпку в морду рычащего тигра. Как никогда прежде. Сначала, Дженсен хотел его выставить за дверь самым грубым способом, чтобы он потом долго корячился от синяков и жалобно приползал к Моноган за обезболивающими. Чтобы знал, что бывает за хамство, за весь этот наглый спор, за упреки, которые Адам уже не слышал хренову кучу времени. Никто не осмеливался высказывать ему такого. Никто! У всех хватало мозгов прикусить язык. Но, видимо, у Окуды мозги остались в шлеме и были прикладным бесплатным приложением.
- Ха, думаешь, ты жив благодаря отсутствию чувств? Ты жив благодаря их остатку!
Сначала «почти бесчувственный киборг» молча и медленно топил ярость, словно масло на разгорающемся костре. Ему честно хотелось встать и проломить череп говорливому японцу, но…
Скорее, ТЫ жив благодаря их остатку.
Однако, вслух он сказал совершенно другое. Вернее, не сказал, а сначала даже рассмеялся – гнев как-то сам собой осыпался, как какая-нибудь паленая метелка, сменившись насмешливым сожалением и совершенной расслабленностью. Даже смех прозвучал незлобно, а почти как у канонного Санта-Клауса – «хо-хо-хоооо, хэ-хэ-хэ».
- Душа…Ты взываешь о душе! Подумать только… - Адам откинулся на спинку стула и неприлично грохнул ноги на стол, - неужто, ты видишь ее. Здесь..! - убийца лениво раскинул руки, как бы намекая на себя.
- Лови.
- Спасибо, - синтетические пальцы крепко, на аккуратно сомкнулись на бутылке, - хоть что-то дельное.
А потом Дженсен внезапно замолк, только изредка прикладываясь к бутылке и сверля Окуду своим зеленым подобием глаз, будто стремился прожечь в нем дыры. Адам надеялся, что разошедшийся разведчик устыдится собственного поведения и подумает над тем, что сказал. И уберется к чертовой матери. И будет после этого целый месяц включать свой мерзкий инвиз, лишь бы избежать случайной встречи с замом. Но нет, очевидно, сегодня что-то было точно не так. Вместо того, чтобы осознать собственную неправоту, Кайл решил перешагнуть черту. Последнюю.
- Бедняга Яша, чертов кусок дерева, разорванный надвое чертовой биотикой. Ты сам сказал - «я его сломал». Но вот он, красавец: ещё прекрасней, чем раньше, и прослужит целый век. Почему ОН может починиться, а ты — нет?! Ты чем хуже? Только не говори мне, что человеческая душа в этом плане сложнее деревянной катаны. Это неправда.
Недавнее спокойствие вмиг схлынуло при виде «воскрешенного Яши». Казалось бы, это должно было обрадовать хозяина, но получилось с точностью да наоборот – Дженсен разозлился, узнав в этом оружии самого себя.
Он тут же подскочил к Окуде, вырвал катану из его рук и бросил на пол, яростно выдохнув ему в лицо:
- Убери ее…Убери ее прочь.
А уж сама формулировка звучала едва ли не издевательски.
- Ты…смеешь сравнивать меня с деревом? Хм… Знаешь, так и есть. «Цербер» действительно просто взял и склеил меня заново, и правда, целый век прослужу, может, даже больше, если вовремя шурупы менять. Ха! Ты начинаешь мыслить, как истинный церберовец. Здорово, прекрасно! Только таких я, как раз, не люблю. И раз уж ты не ушел… Начнем по порядку насчет всей твоей душевной ереси.
Адам снова уселся за стол, собираясь высказать Кайлу много чего нового (или не очень), но тут совсем рядом кто-то требовательно мявкнул. Убийца с раздражением глянул на пушистый источник беспокойствия, который бесцеремонно запрыгнул на стол и начал обнюхивать покоившуюся на нем бутылку, довольно прикрыв глаза. А потом, к еще большему неудовольствию киборга, начал ластиться к нему и мурчать.
- Чертова шлю..пка. Вон же твой настоящий хозяин…
Оттолкнув от себя приставучее животное, Адам махнул рукой в сторону Окуды, а чтобы кот не наглел, облил его  портвейном. Кот испуганно взвизгнул, зашипел, отскочил и начал тщательно (очень тщательно) вылизываться, присев прямо на ногу все еще стоявшего посреди каюты японца. Усатый домашний зверек уже вовсе не был котенком, а успел изрядно растолстеть подрасти, так что, возможно даже вес его был слегка..ощутимым.
- Ах да, о чем это я… Невинные жертвы? Кайл, ты говоришь так, будто мы соблюдаем какие-то там законы чести и морали. Я выполнял задание, ясно? Каким боком тут мораль? Я делаю, что хочу и как хочу для выполнения этой цели. И ты должен мыслить так же. Так какого черта ты поминаешь всяких блондинок? Она встала на пути – значит, должна быть убрана. Я не перепутал, я..устранил свидетеля.
Конечно, последнее было слегка натянуто, но, если подумать, разве не так это было?
- ..И я продолжу копать могилы, пока сам не упаду в одну из них. Тебе это кажется чем-то аморальным – мне же естественным! Ты устал марать руки, да? Бедняжка. Так сдай нас властям. Пожалуйста..! Тебя, наверняка, наградят, отчислят гору кредитов. Ты станешь героем. Крысой, правда… Но героем. Героем-крысой, пхех. Это единственный, не считая могилы, способ для тебя поменять свою жизнь, если она так тебе осточертела. Ну, что? Принципы не позволяют? Или мораль в заднице загорится? А, может, ты просто трусишь… Ведь потом, всю оставшуюся жизнь тебе будут сниться эти коридоры, каюты и оружие «Цербера» в руках. Не правда ли? И все они будут заплывать кровью тех, кому ты вонзил нож в спину…И каждую ночь будешь подрываться в холодном поту, проклиная имена мертвых. Пока не слетишь с катушек, - Адам говорил едва слышно, но…значимо. Веско. Будто каждое слово было тяжелее свинца.
Конечно же, это была обыкновенная параноидальная провокация Дженсена, которого всегда и всюду преследует мысль о предателях. Хотя… японец, наверняка, хотя бы раз, но задумывался о таком…С его-то настроем. Поэтому нужно было узнать его мысли на этот счет. Не помешало бы.
- Люди идут в «Цербер» не только из-за ненависти к другим расам…А например, за деньгами. Да, Кайл, мы живем за счет организации, если ты не в курсе. А так? Кто ты? Ты сможешь заработать, как порядочный, законопослушный гражданин? Да неужели? И ты еще смеешь обвинять меня в том, что мой смысл жизни – чужая смерть! Пфф. Попробуй поместить меня в мирные условия, вот хотя бы мысленно. Что, хорошо я там смотрюсь, да? Так вот, к чему это я – мы сами создаем себе тропы, но со временем они превращаются в дорогу, свернуть с которой все сложнее. Моя дорога – это моя дорога, и мне не нужны надоедливые попутчики, которые будут переманивать меня на какую-то «вон ту удобную тропку!». Я сам решаю, к чему мне идти.
А чувства… Чаще мешают, чем помогают. Да,  признаю, у меня они есть. На донышке, - Адам слегка потряс почти опустошенной бутылкой, - совсем недавно они шипели мне о том, что не помешало бы убить некоего Кайла Окуду о стену, но, знаешь, я передумал…Не хочу пачкать стену. Считай это помилованием за храбрость…или за дерзкую глупость. Чего в тебе больше? Прямо даже не знаааю, теряюсь в догадках. Впрочем, одно я знаю точно, - убийца покосился на чудом восстановленную катану, - будь у тебя достаточно сил, ты бы убил меня…Прямо сейчас. По глазам вижу. И правильно. Это единственный способ убедить такое чудовище, правда ведь? Борец-моралист чертовый…ну, ничего, главный тут я.  Ты бессилен и ничего не можешь мне сделать. Я скажу, и ты будешь убивать, нравится тебе это или нет. Может, даже специально для тебя отыщу какую-нибудь блондинку покраше. Вдруг, наконец-то, в тебе проснется разум целеустремленного воина, а не наивного мальчика-аристократа из семьи потомственных скрипачей.
Дженсен выдавил и себя подобие улыбки, напоминающее грозный оскал, и снова замолк. Пить надоело, поэтому на этот раз он зашарил по столу в поисках сигареты, а оставшуюся бутылку (еще одну) подвинул к самому краю стола, поближе к Окуде, как бы молчаливо и ненавязчиво предлагая.