«Вот вырасту, и всем им покажу! Всем-всем-всем! Вы все у меня поплачете, гады!», - думал Ринус, старательно решая интегрированные уравнения. Интегралы интегрировались как-то плоховато, и вообще мир снова не радовал мелкого турианца чем-то веселым. Впрочем, Сулисс ходил в школу не чтобы веселиться, а чтобы учиться и учиться старательно и прилежно – ведь темные властители всех миров должны быть жутко умными, дабы не косячить совсем уж откровенно и не палиться перед добрыми героями своими злодейскими планами.
Злодейские планы Сулисс заносил в специальную тетрадочку, с собственноручно намалеванным на обложке черепом, и никогда с ней не расставался, чтобы никто не посмел сплагиатить какой-нибудь из планов по захвату галактики и реализовать раньше, чем турианец наберется сил. А в том, что Ринус сил наберется, он был уверен – не даром же он каждый день выпивал по три литра молока! Скоро станет большим, сильным и вообще – сразу же даст в глаз Сейнею и Волкову. Вот обоим, с двух рук и даст! А то задираются, деньги отбирают и вообще, Уважать его не научились!
А. вспомнишь гов…Солнце, вот и луч! Два самых злобных элемента школы попытались ввалиться к класс, но были позорно изгнаны учительницей. Впрочем, Ринус заметил, как один из братьев показывает язык и немедленно записал в другую тетрадочку и этот дивный факт. Вторая тетрадочка была толще, потрепаннее и уже носила гордый номер шесть. Туда, как и в пять предыдущих, Ринус записывал все свои обиды, чтобы когда вырастет и станет Великим – не забыть их припомнить всем говнюкам разом!
Ну, а пока у Сулисса были интегралы, мятый бутерброд на обед, и страх идти в столовую за компотом, потому что там обычно отирались самые неприятные личности школы – то есть, почти все.

Отредактировано Rinus Suliss (4 февраля, 2013г. 02:01)

- Не сходится, - протянула Эшли, поднимая тетрадь на уровень глаз и поднося её прямо к носу. - Да задачку проверяю в третий раз. Понимаешь, все решила, - она закусила уже и без того потрескавшуюся губу. - Но, понимаешь, молярная масса брома...
Эшли заткнулась, поняв, что со своими молярными массами она совсем не в кассу. А Катерина - то есть Кейт, конечно же, - так классно сегодня выглядит! Эти красные ногтищи, красные губищи... Эшли печально бросила взгляд на свои обкусанные и грязные ногти, а потом на глаза ей попалось собственное отражение в горелке. Ах, если бы я выглядела так же круто, как Кейт! Вон за ней полшколы увивается... И почему она только со мной дружит?
- Тебе не кажется, - робко пискнула Эшли из-за тетрадки. - Что курить в кабинете химии... Ну... Нельзя? Мало ли что может взорваться.
К запаху табачного дыма Эшли уже успела попривыкнуть, кстати. А временами ей и вовсе казалось, что у неё развилась зависимость от пассивного курения.

Эшли инстинктивно зажала сигарету губами, прикидывая, выскользнет ли, если не держать её пальцами. Курить-то не хотелось, тем более в классе!
- Вшмыше... Нетошовы й штото теве штото заврещала, - запротестовала она, умоляющими глазами глядя на нависшую над ней Кейт. - Прошо... Этоже опашно... Блин.
Пришлось закуривать. В конце концов, может, именно в этом все и дело? Может, курящие ребята тоже когда-то были затюканными ботанами? Зато у меня богатый внутренний мир! - думала Эшли, глядя на горелку. Момент истины.
Аккуратно поднеся голову с сигаретой к горелке, девочка неумело затянулась,  а затем закашлялась от едкого и неприятного дыма, проникшего в легкие.
- Какая га-а-а-а-адость! - пискнула она, глядя на Кейт. - И часто ты так?

- Ты же знаешь, что нет, - раздосадованно вздохнула Эшли, капитально откашлявшись. Почему жизнь так несправедлива? У меня богатый внутренний мир, я решаю задачи на всю параллель, а на концерте "Зе Эсс Пейн" целуется она! Хотя, это парень наверняка настоящий осел. - А что такое слэм?
Понаблюдав химическую реакцию, вызванную брошенным в колбу окурком, Эшли предусмотрительно затушила свой собственный в раковине, висящей на стене неподалеку.
- Я же говорила, что это опасно. Хорошо, что там не огнеопасное было вещество. А впрочем, - она кинула робкий взгляд на Кейт и как-то расхрабрилась. - Пофигу. Кстати, возьмешь меня на их следующий концерт? Заодно зайдем в этот ваш хваленый слэм...
Эшли-Зубрилка присела на край парты, мечтательно вздыхая. Как хотелось прожить хоть один вечер, не сидя за тетрадками! Оставалось надеяться, что Кейт согласится. Она же такая клёвая!

Музыка из наушников Кейт лилась адская. Времени на музыкальные предпочтения у Эшли не было - куда уж, со всеми этими химиями и литературами. В песне пелось что-то про задницы, насколько Эш могла понять, ибо вокалом это назвать было трудно. Посему она решила, что это и есть те самые хваленые "Зэ Эсс Пэйн", и через силу затрясла головой, изображая адский восторг на лице.
- Посмотрим, получится ли у меня свалить, - вздохнула она, закидывая тетради в сумку. - Сегодня к нам приезжает бабушка погостить. В смысле... - она опять забыла про имидж "крутой девахи". То есть, "подружки крутой девахи". - Родичи черта с два меня отпустят.
Поразмыслив несколько секунд, она вальяжно подняла трясующиеся с непривычки брови и аккуратно плюнула на пол, тут же глядя на Кейт, дескать, "ну чо, секу я фишку или нет?".
- Валим? Как валим? Контрольная же! За четверть!
Взгляд Кейт говорил все за неё. Зубрилка тут же смекнула, что рассуждая подобным образом, она рискует остаться нецелованной старой девой на всю оставшуюся жизнь. Кейт знает, что надо делать. Она же клёвая!
- Ладно, смекай сюда, - важным голосом вещала Эшли, заговорщицки хихикая. - Видишь колбы с красной, мутной жижей? Туши бычок в одну из них и делаем ноги!

Отредактировано Ashley Monogan (4 февраля, 2013г. 07:32)

Алевтина Аргентиновна последний раз любовно помешала ароматный суп, поправила фартук, вынула из варева поварёшку и титаническим усилием перетащила громадную кастрюлю к раздаче. Скоро прозвенит звонок, начнётся большая перемена, и в столовую весёлой гурьбой... нет, безумным стадом повалят ученики. Старшеклассники последних лет были настоящей головной болью. У-у-у, чертята! Хулиганы, прогульщики, пакостники - мальчишки, и размалёванные не по годам, чуть ли не полуголые, матерящиеся и качающие права - девчонки. Вот и племянница поварихи, Катюша, тоже была проблемной девочкой. Мама её постоянно жаловалась сестре, мол, дом трясётся, когда она своё мракобесие (музыку то есть) включает. Дымит как паровоз. А ещё Алевтина Аргентиновна, глядя на Катерину, не раз задавалась вопросом, сколько же косметики вымазала на себя эта оторва. Женщина иногда даже забывала, сколько племяшке лет-то. Угадывала, вспоминая, в каком она классе.
"А вообще, Катенька вроде подружилась с одной хорошей девочкой, Эшли. Может та её прилежности научит?" - покачав головой, со вздохом подумала повариха.
Если бы она знала, что всё происходило совсем наоборот.
Но среди всех этих отвратительных детей находились исключения. Ангелочки, прилежные и приличные ученики, которых так любила Алевтина Аргентиновна. Вот, например, Ринус Сулисс. Ну просто милашка же! Такой тихий, скромный, серьёзный. Даже в столовую с книжкой приходит. Повариха замечала, что другие ребята, вроде задир Каррада и Яры (ну просто два юных демона!) обижали молодого турианца, и старалась хоть как-то утешить Ринуса, подавая ему что вкуснее, например.
Тут прозвенел долгожданный звонок, и Алевтина Аргентиновна уселась на своём месте, ожидая нашествия голодных учеников. Она вздохнула, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, повариха молилась пережить эту перемену, ибо кто знает, что вздумается отчепучить дегенератам вроде Сейнея, с другой - ей хотелось побаловать любимчика-Ринуса.

Вельвет так заработалась в последнее время, что толком не могла даже ответить, какой сегодня день и когда, собственно, начинаются выходные. Поскольку любимые дети сегодня были чересчур уж бешеными, то впору было думать, что уже конец недели... А с другой стороны, начало недели, все полны сил. Или всё-таки предчувствуют скорый выходной? Как бы то ни было, мелкие проблемы не могли сейчас отразиться на настроении учительницы, с утра уже успевшей предупредить детишек, что если они будут продолжать себя вести в том же духе, то оставаться после уроков придётся всем. А пока осталась только одна - дочка какого-то там важного майора-генерала, которую Вельвет и учила-то с трудом. Та оказалась достаточно капризной папиной дочкой, причём ребёнок по своей недальновидности пошёл в отца, и уже в пятнадцать лет руководствовался какими-то принципами. Отец не желал отдавать ребёнка в элитное учебное заведение, поскольку ему был важен именно такой социальный фактор, и именно к нему он приучал таким образом дочь.
- Тоже мне, учитель, - раздражённо думала Монтейро, не воспринимая всерьёз капризы юной особы - Он вот так выучит, а мне на результат смотреть, который делает всё из-под палки. И ведь не мамочка я, чтобы влиять на этого ребёнка.
В общем, о воспитании и нормах моральных можно было говорить хоть до вечера, и в этом Вельвет находила общий язык буквально с каждый вторым учителем, но сейчас ей нужно было отвлечься. Оставался один урок у старших и дополнительные занятия с этой самой Софией, а пока что Монтейро решила наведаться в столовую - чай, тоже будет с кем пообщаться. Вот с Алевтиной например - добрейшей души тётушка, больше напоминающая заботливую бабулю из сказок. И беседу поддержит, и посоветует чего, и понимающе добавки положит. А ученики этого совсем не ценят, эх.
Странно ещё, что при соотношении низкого роста и выбранном дресс-коде, который в школе вообще никто не соблюдал, Монтейро ещё не обзавелась никаким прозвищем. Одежда по большей части тёмных тоном, в викторианском стиле, вот как и сегодня, причём Вельвет не испытывала неудобства, ходя не в когда-то там заявленном пиджаке, а в юбке. Впрочем, нормы приличия, как та же медсестра, Монтейро не нарушала, обходясь тем, что не будет шокировать учеников и на что будет закрывать глаза директор. Компромисс был найден и на этом... всё.
Пройдя непосредственно к Алевтине, Вэл отметила, что та, вроде как, в настроении, значит вполне возможно сможет его поднять и пребывающей не в лучшем расположении духа "русичке".
- Здравствуйте, Алевтина Аргентиновна! - тепло поприветствовала её Вельвет - Ну, как вы сегодня?

- И чо? Что мне, теперь, пи8дануться, что-ли? - совершенно раздраженная и обнаглевшая София была явно недовольна тем, что её оставляли после уроков. Никто не реагировал на выходки рыжей Софи так остро, как эта... низкорослая деваха, что сама еще не доросла, чтобы людей учить, но уже попрекает её всяким плохим словом.
Хорошо, что сказанного она уже не слышала, наказав Сэйндорф-младшей сидеть в классе, дожидаясь её...
Задница карамельная, - бессильно бормотала Рыжик, снова беря в руки карандаш и продолжая старательно вырисовывать в тетрадке в клеточку хвостик девочке-кошечке, что стояла в красивой, полу-эротической позе, привлекая всех заглядывающих туда изящностью рисунка. А София радовалась хотя-бы потому, что это уже, наверное, сотая попытка, и у неё, наконец, нормально получилось. Хоть что-то хорошее скрашивало её положение, и когда еще один удачный штрих был завершен, она закрыла тетрадь, закинула её в маленькую сумку, в которой у неё были только тетради и один учебник по математике, с кучкой карандашей и ручек, и вероломно вышла из класса, совершенно наплевав на наказ русички.
- Вот еще, будет мне какая-то тут, говорить, что мне делать в МОЕ время, - для уверенности пробормотала она, и её желудок поддержал её слабым бурчанием. Стоило поесть, однозначно. Папа говорил, что даже наличие денег не должно делать тебя мягче, а потому София совершенно не гнушалась закинуть в орущий живот порцию школьной еды. Это она, собственно, и собиралась сделать.
И когда она приблизилась к огромной зале, она заметила ненавистную особу женского пола, что позволяла себе ею командовать. Терпеть лишь потому, что училка решила пожрать в одной время с ней, и потому, что она может что-то там ей сделать - ни за что. София нагло вошла, нагло прошла все помещение, удивленно отметив, что она - одна из первых, и нагло встала вслед за самой ненавистной учительницой.
- Здрасьте, - бросила она Алевтине Аргентиновне, снова про себя подумав, что папе её не повезло. Всем своим видом она показывала, что ей неприятно стоять рядом с соседкой по очереди. - Мне как обычно, - добавила она, покосившись на спину врага.
Вот пусть только попробует слово сказать, много хорошего услышит.

И в светлый миг озарения, когда интеграл уже интегрировался и стал прекрасным числом «пи» (видимо, случайно), в кабинет забежала мелкая турианочка с бантиками и журналом. Пробежав глазами по сиятельным лицам собравшихся, она кивнула Ринус, отчего будущий властелин миров аж чиркнул ручкой в тетради лишнюю палочку и бодро ускакала себе дальше.
Ринус задумался. С одной стороны – из-за нее он испортил чудесную запись, а с другой – она ничего плохого Ринусу не сделала.
А нет, сделала – Сулисс поймал на себе заинтересованные взгляды одноклассников, а через три минуты на парту к нему прилетела записка с карикатурным рисунком турианца в очках и слишком длинным гребнем, за который Ринуса постоянно дразнили и турианки с антиками. Приписка гласила сакраментальное «тили-тили-тесто!».
Обиженно засопев, Ринус едва дождался конца урока, быстренько собрал все вещи и выскочил из класса под громовой хохот, получив еще и дверью по заднице.
«Я им всем покажу!», - привычной мантрой успокаивался турианец, топая по лестнице в столовую. Проще было топать другим путем, но там было всегда людно на переменах и снова бы начали дразнить, а то и толкнули бы в спину, заставив пролететь лестничный проем.
Впрочем, Черный Предок и тут не подумал оставлять Сулисса без внимания, и под дальней лестницей обосновались обитатели – парочка уродов и задир и та самая мелкая турианка.
«Ага!», - подумал Ринус, проскакивая мимо на гиперактивной скорости, - «Это они ее подговорили! Во козлы! И мелкая коза! Все Канеко расскажу», - подумал Сулисс, вспомнив о рыжеволосой девочке в очках. Впрочем, Канеко за очки, в отличие от Ринуса, дразнить не пытались. Мало того, что она была какой-то там дальней родственницей Сейнею и Волкову, так еще и с собой носила пневматическую винтовку, из которой попадала в глаз всякий раз, когда хотела попасть именно в глаз, а не в другое уязвимое место.
В столовке была толпа, и Ринусу пришлось по стеночке просачиваться к раздаче поближе, чтобы Алевтина Аргентиновна его заметила. А если заметит, то при попытке Сулисса обидеть поднимет шум и выставит задир вон. А еще – тут было несколько преподавателей, с которыми Ринус поздоровался, привлекая лишнее внимание, и скромно пристроился за широкой спиной физрука.

- Да я привыкла, дорогая, не переживайте, - махнула рукой повариха. Монтейро упорхнула, довольная безупречно исполненным заказом, за что Алевтина Аргентиновна не могла не похвалить себя любимую.
- Тьфу ты, богачи эти, - сочувственно поддакнула Алевтина Аргентиновна, потом чуть призадумалась.
- Классику люблю, пожалуй, - сказала она, наконец. - Английскую.
Пренебрежительное «Здрасьте» заставило повариху нахмуриться и поцокать языком.
«Ишь ты, фифа какая, - ворчливо подумала Алевтина Аргентиновна, - как всегда ей! Я что, запоминать ещё должна каждую зазнавшуюся девчонку? Ох уж эти новенькие да богатенькие! Ну я ей сейчас…» - тут у поварихи в голове созрел коварный план. «Как всегда, значит? Ну будет тебе как всегда, а если я, так сказать, ошиблась, её проблемы, не надо было выпендриваться», - решила Алевтина Аргентиновна, оборачиваясь и, закрывая, что она там делает, своей широкой спиной, принялась шурудить ложкой в кастрюльке.
Вообще, школьная повариха на радость остальным особой вредностью не отличалась, но вот таких вот кадров просто так отпускать не могла.
- Держи, девочка! – гаркнула Алевтина Аргентиновна, грохая на раздачу перед рыжиком самое гадкое и изощрённо троллирующее блюдо – манную кашу с комочками, да ещё и залитую маслом!
Начавшую было возмущаться девчонку поглотила ревущая толпа, и повариха лишь усмехнулась ей вслед.
- Николай Петроооович, - учтиво кивнула женщина, протягивая физруку пирожок.
Ой, а кто это там? Чьи такие грустные и сердитые, но в то же время полные надежды быть замеченными глазки смотрят на Алевтину Аргентиновну из конца очереди? Это же Сулисс, милый Ринус, что прижался к стенке и старался привлечь внимание поварихи.
- Ринуся, котик, ну иди сюда! – любовно проворковала Алевтина Аргентиновна, суетясь в поиске посудины с турианской едой. Не дай бог ведь ошибиться, так и ребёнка отравить можно! Запеканочки ему, да сладкого соуса побольше! Ну не было у поварихи своих детей, не сложилось, так она вымещала свою любовь чужим, но в то же время таким родным и любимым ребятам вроде Сулисса. 
Тут какой-то особо вертлявый мальчонка с очевидно сильно выпирающим шилом в тощей заднице случайно снёс выставленную на раздачу тарелку товарища. Котлета с оной с грустным хлюпом шмякнулась об пол под ногами у поварихи и даже как-то размазалась в унылую жижу. Алевтина Аргентиновна сокрушенно всплеснула руками и громко провозгласила:
- ПОООООООНТИИИИИИИЙ!

Девочка тихо и уныло брела в свой класс. На этаже было довольно оживлёно, но Бет слышала только тишину. Но скоро эта приятная воображаемая тишь была прервана: мимо неё пробежала Релочка, милая турианка, которую нелюдимая Бетани приписывала к своим приятелям. Она спускалась по лестнице на первый этаж, и Хендерсон, присмотревшись, решила последовать за ней. Но внизу, под лестницей, оказались двое старших ребят, Волков и Сейней, одни из самых жутких задир всея школы. Девочка испуганно заметалась глазами, ища возможность проскочить мимо них, но другого пути не было. Значит, надо было припустить бегом так быстро, чтобы они не успели обратить на неё внимание и перехватить. Просчитав в уме возможную скорость своего бега, расстояние до границ относительно безопасного участка и отведённое ей время (около трёх-четырёх секунд), она составила свою импровизированную физическую задачку, формулу, и припустила бегом мимо них. Лишь бы не заметили...

Отредактировано Bethany Henderson (4 февраля, 2013г. 20:31)

Еда оказалась достаточно вкусной для того, чтобы не вырвало, но недостаточно идеально для того, чтобы даже не подумать о том, насколько, же она ужасна и несъедобна, и что дома её ждет уютная постелька с ноутбуком, вкусной шоколадкой (не одной) и парой бутылок колы. В процессе ей написали сообщение. Звали играть. София протяжно застонала, сожалея даже об одной пропущенной игре, и написала, что пока не может, и, возможно, вообще не сможет. Кто его знает, что придумает её учительница на этот раз.
Тут к ней пристала какая-то мелкая турианка, и, судя по частоте задаваемых вопрос, меж-видовые связи рас с разными аминокислотами возможно – деваха-турианка задавала вопросы с такой скоростью, словно спрашивала обстановку в мире. Ей же, по счастью, девочка задала всего один вопрос.
- Виски, - бросила София своим прозвищем. – Прости, не до тебя сейчас.
Она быстро доела, уже отметив, что вокруг много народу, приметила местную грушу в лице Ринуса-Пинуса, которого подкалывала на тему рифмы с его именем, улыбнулась при виде его, но не стала донимать в этот раз, вполне уверенная в том, что за ней следят. И от этой слежки нужно было уходить. Она встала, совершенно нагло ничего за собой не убрав, и с набитым ртом обошла сначала один стол, потом второй, миновав группку учеников, после чего ловко увернулась от очередного «терпиллы», что таскал тарелки за весь класс, и уже была к выходу очень близко, но…
Дверной проём перегородил широкий человек в армейском кителе, в берете бордового цвета с характерной эмблемой военно-космических сил Альянса Систем и начищенных туфлях, убив своей тенью, казалось, весь свет на два метра вокруг.
- Привет, пап, - удрученно поздоровалась с отцом София. Уильям Сэйндорф был роста метра девяносто ровно, с легкой щетиной, подтянут, в общем – довольно неплох собой, пусть и в армейской форме. – Как дела?
- Привет, рыжик, - обнял отец свою дочку. – Все хорошо. У тебя тоже все хорошо?
- Ну чо ты сразу про школу? – попыталась уйти от ответа София.
- Не «чокай», - поучал её папа, - «чо» по-китайски – задница.
- Ну задница ты сразу про школу? – переврала все к ряду рыжая и получила подзатыльник. – Эй – она улыбнулась слабо, но, это её не спасло.
- Дурочка маленькая. Пошли, поговорим с мисс Монтейро.
Да, папа знал учительницу. Еще бы он не знал, после такого-то казуса, когда они с мамой рассматривали школьные фотографии в компании отца.
- Здравствуйте, мисс Монтейро, - подошел Сэйндорф-старший за ручку с дочерью к её учительнице. – Как ваши дела? Найдется у вас свободная минутка?
- Ну конечно. Если бы ты её дома не назвал словами, примерно звучащими как «такая мелкая, а уже похожа на взрослую, кхм» - ты бы её имени даже не знал, и не поручал бы её ничего.
София театрально потянула рукой к маленькой турианке, что секунду назад её доставала, раскрыв рот в беззвучном крике. Это был конец. Папа ей обрубит все каналы жизни и просто выдрет, чтобы неповадно было.
И чего тебе сразу домой не ехалось? Всегда невовремя…
Сама же она молчала, понимая, что сейчас вот Вельвет, эта детененавистница пригласит отца в класс, и они там будут долго-долго обсуждать Софию. Пойти, что-ли, забрать сигареты, что она отдала Волкову, чтобы с ними не запалиться? А то с него как с гуся вода, а если у неё найдут – сирена, воздушная тревога и тюрьма домашнего режима.

И стоило просыпаться, чтобы в очередной раз лицезреть хозяйку сидящей за этим странным ящиком, щелкающей по кнопочкам, к которым самой Сэлли путь заказан? И не то, чтобы кошка была сильно озабочена проблемой компьютерной зависимости в современном мире. Её занимал частный случай, в котором пушистому и нежному созданию - предпочитали бездушную машину. Она уже со страхом представляла, как на её место может прийти одна из этих кошмарных, электронных собак с ВИ.
Мысли о несправедливости бытия ясно отражались в мудром взгляде золотистых глаз, пока белоснежное чудо потягивалось, стряхивая с себя (аккуратно, дабы не попасть на хозяйку) остатки сна. Стоит отметить изящность, с которой  Сэл чуть не грохнулась со стола, на котором дремала последние несколько часов, и сноровку, проявленную, чтобы удержать позицию на углу столешницы. Такие мелочи, как глубокие царапины на деревянной поверхности - в расчет не шли.
А рядом всё гудел проклятый ящик. И вновь из-за него подвиг маленького, но гордого комка шерсти - остался не замеченным.
- Мрр? -  Будь на её месте кошка помоложе - она могла бы прыгнуть между экраном и Никс, самым нахальным образом привлекая к себе внимание. Но опытная Сэлли, в былые времена познавшая всю горечь последствий таких поступков - о теракте и не помышляла. Вежливо напомнить хозяйке о своём существовании было достаточно. А что? Она не гордая, она подождет. Жаль только, валерьянки за выдержку всё равно не дадут.

- Да ты ж моё золотце, - просюсюкала Алевтина Аргентиновна, созерцая, как её любимец поглощает котлету. Снизошло таки божество до жертвоприношения.
Чей-то возмущенный возглас вернул повариху к реальности, и та, мысленно поругав саму себя за безалаберность, продолжила работать.
Если слышно неугомонный щебет, а ещё где-то то и дело мелькают бантики - это Релочка Ингус, не иначе! Чудесный ребёнок, хоть и такой непоседливый! Надоедой она была той ещё, но зато такая умница, такая любознательная!
- Здравствуй, солнышко! - блаженно проговорила Алевтина Аргентиновна, заметила, что бедняжка Ринус торчал уже совсем рядом, но всё никак не мог дотянуть свою трёхпалую руку до тарелки с уже отложенной едой, раздосадованно вздохнула, перегнулась через раздачу, могучей грудью свергнув кого-то из штурмующих, и подтащила турианца ближе за гребень.
- Ну чего ты, Ринусик, такой несмелый! - нежно пропела повариха и вручила ему порцию.
Релочку унесло куда-то вглубь столовой, и Алевтина Аргентиновна распереживалась, что девочка останется голодной.
- Релочка! Рела! - позвала её заботливая повариха, да погромче. Эта болтушка ведь ничего не услышит, пока сама стрекочет!
- На здоровьице, Николай Петрович! - заливаясь смехом, Алевтина Аргентиновна отправила в руки физрука ещё пару пирожков и стаканчик чаю (не всухомятку же есть!).
"Ах, Николай Петрович..."