— Порчи захотел?! – вскакивая так, что стул откидывается и ударяется о позади стоящую парту, выкрикивает Ильхун, в общем-то осознающий, что нашел кому угрожать. В действительности против Намджуна была бы вполне разумной угроза физическая – уж в этом у Ильхуна были шансы, но Хуни было в общем-то ни к чему сцепляться с хеном из своего клуба.
— Эй! Не переводи тему так быстро, я к тебе обращаюсь! – ага, хен. Тот самый хен, который никогда не будет пользоваться уважением у Ильхуна, но зато тот с радостью использует его странности как пиар клуба паранормальных явлений. Вот уж действительно, там собрался слишком разный конгломерат учеников, что не знаешь, чего от этой толпы из ведьм, духов, магов, похищенных инопланетянами детей и вовсе ожидать. Ильхун, недовольный подобным игнорированием его величества, ногой ударяет по ножке стула, возвращая его в нормальное положение, и оседает на него, деловито вытянув ноги.
— Absit omen*, - бросает себе под нос Ильхун, скрещивая ноги. Парень не отрицал, что знал куда меньше, нежели этот с пеленок эзотеричный ребенок, но в то же время ему в действительности не нужно было знать столько. Для его низменных целей познания единого достаточно и этого, а остальное духовное просвещение он должен черпать из других областей, и поэтому ему есть что защищать в своей голове. Но даже не это суть начертанной на лбу руны, а Ильхун все равно мысленно желает великому духу пройтись по всем десяти сефиротам и вернуться на дно.
- - -
Единственный пост из так и не состоявшейся игры с братом:
Чон Ильхун всегда хотел старшего брата. Он мечтал о старшем брате. Сколько он себя помнил, ему хотелось так же, как и некоторые его друзья, грозиться, что «не задавайся, вот возьму и хена приведу, будешь знать». Чон Ильхун не мог пригрозить и нуной, старшей всего-то на год с лишним. К чему была нужна такая маленькая разница в возрасте, могли бы подождать – так он думал сначала. Но чем взрослее становился, тем больше понимал, что пусть он не был ей старшим, но мог защитить ее. Никогда не был очевидно младше ее обидчиков и гордо назывался старшим, получая тычки под ребра от сестры дома.
Ильхун не знал, не представлял, какой была бы жизнь со старшим братом. Задирал бы он его, мелкого, отбирая сласти, что матушка купила младшему, или отдавал бы заботливо и свои. Пришлось ли бы ему донашивать вещи за старшим или родители бы не допустили такого, не гнушаясь выбрасывать не больно поношенные, но уже маленькие в плечах и груди вещи. Было много вариантов того, как бы это было, и где-то в памяти мальчишки все еще оставался тот образ старшего брата-героя, собранный за многие года. Образ, которым он хотел бы быть для своей старшей сестры, но сколько бы ни старался не мог, потому что был младшим. Ильхун понимал, что это не изменить, а брат у него может появиться лишь младший, поэтому упорно продолжал стараться быть хорошим сыном, несмотря на все странности и увлечения, ничуть не мешающие ему мысленно рвать всех за сестру.
- - -
— Это твой старший брат.
. . .
Шутки шутить изволите? В тот момент, когда он встретился с Ен Чунхеном якобы из-за того, что они учатся в одной школе и потому родители решили, что пора, Чон Ильхун осознал, что он на самом деле он никогда не хотел старшего брата. Не сейчас. Вот так вот просто и отступиться от факта того, что ты единственный сын и поддержка сестры? Что у нее есть оппа, а «ты всего лишь тонсен и иди картошку лучше почисть»? Что пусть в другой семье, рожденный другой женщиной, что у отца есть старший сын? Да черта с два! Нет! У него нет старшего брата. В семье Чон только один сын.
- - -
Пересекая территорию Академии по небольшому парку, прорезанному чередой извилистых тротуаров и тропинок, под крики учителей вытоптанных теми, кто слишком спешил в общежитие, Чон Ильхун не задумывался, не осматривался – как всегда слушал музыку и безэмоционально смотрел прямо перед собой, осознавая, как круто он выглядит со стороны. Особенно его скулы. Любовно дотронувшись до лучшего в его теле – острого угла челюсти, которым можно резать все, что угодно, Чон Ильхун усмехается и заворачивает. И упирается взглядом за держащуюся за руки парочку. На половине шага запнувшись мальчишка встал, губы его приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но тут же передумал. Руки медленно вытащили наушники из каждого уха, пока глаза его кидались с девушки на парня и обратно. Задрав подбородок, Ильхун показательно резко сматывает провод и, резко куда-то в сторону усмехаясь, забрасывает моток в рюкзак, закидывая лямку выше к шее. Снова смотрит на них и снова задирает подбородок, словно бы мог так дотянуться до парня, что был рядом с ней.
— Эй, Со Миджон, - наконец подает он голос, игнорируя присутствие парня вовсе, - Я же просил тебе написать мне, когда ты освободишься, - буквально просияв в улыбке проговорил парень, подходя ближе к девушке. И будто бы не было тех усмешек, того показательно дерзкого поведения, нет. Показалось. Подойдя, Ильхун будто бы невзначай встревает между парочкой, оттесняя парня, и приобнимает девушку за плечо, делая с ней шаг вперед, искренне желая оставить того позади.
— Ильхун-а! – девушка одергивает плечами, сбрасывая его руку, - Я писала тебе неделю назад! Ты написал мне, что утонул! – возмущается Миджон так, как это свойственно только девушкам, но милая улыбка, натренированная годами, никуда не исчезает, лишь приправляется неловким смехом смущающегося влюбленного парня.
— Ах… Правда?.. Айщ, - отмахивается он, - Должно быть отправил, не дописав до конца. Ты же помнишь, у меня часто так бывает, - смеется он над своей ошибкой и берет ее за руку. – Я хотел написать, что утонул в любви. – лучезарно заканчивает он, снова приобнимая ее и жестом приглашая сделать шаг, забыв о третьей паре глаз. Забыв о самом раздражающем в Академии человеке. Забыв о своем старшем брате – Ен Чунхене.
