Одеяло плотно облегало костюм - знакомое ощущение. Роуэн чувствовала это ежедневно, просыпаясь у себя дома. Однако что-то было не так: приоткрыв глаза, девушка вначале заметила, что стекло ее скафандра тусклее, чем обычно. Такое случается, если не мыть его ежедневно: снаружи - обычным раствором, изнутри - дезинфицируя.
Будто издалека раздались женские голоса, и Роуэн, отходя от наркоза, подумала, что это мать с бабушкой. Что они тут вообще делают?
Проморгавшись, кварианка повернула голову, обнаружив себя в какой-то палате с персоналом. Что она делает в больнице?
Неужели это госпиталь Альянса? Да нет, с чего бы: последнее дело было выполнено, и выходные Роуэн проводила дома, никуда не ездила, была паинькой. Может, какое-то землетрясение настигло ее спящей в доме, но тогда почему нет ранений и почему на теле смирительная рубашка?
Первое, что должен предположить разведчик - захват в плен, обман, попытки разговорить с помощью лжи. Ага, конечно: рассчитывают, что Роуэн, расклеившись, начнет рассказывать доброму доктору все подряд. Не они первые, не они последние, кто использует такой метод. Ее накачали снотворным, связали и привезли сюда, чтобы получить сведения. Хреновая постановка, однако: даже не подстроили аварии, на которую можно было бы списать кому и потерю памяти.
Второе предположение: Ее и вправду заслали на Флот, что логично, и в последний момент Роуэн выбралась с помощью капсулы. Надышавшись газом или от удара потеряла память - бывает.
В этом случае тем более надо держать язык за зубами: если была авария, и если узнают, что на корабле был шпион Альянса, который следом спасся... Ее обвинят в диверсии, решат, что это Альянс зачем-то подстроил гибель Флота: например, вывел из строя орудия, или послал Жнефам сигнал о дислокации кораблей Флота. Это очень серьезное обвинение: Роуэн не героиня Шепард, которую не могут просто взять и казнить из-за батарианцев, кварианку просто посадят пожизненно и забудут.
Прежде всего, надо выбраться из клиники, попасть обратно в Альянс.
А для этого надо быть послушной и обходительной с персоналом, чтобы те сняли смирительную рубашечку, потом пустили гулять по коридорам, а после, пожав руку и стерев сентиментальную слезу, отправили пациентку в мир. Но если ее украли, то живой отсюда кварианка не выйдет, если они поймут, что она действительно шпион или о чем-то догадалась.
Роуэн попыталась осторожно расспросить докторов о том, не приходили ли офицеры Альянса в больницу узнать о Мигрирующем Флоте, мотивируя это тем, что она разбилась над территорией Альянса и местных властей это должно заинтересовать. Даже этот вопрос был неосторожным, нельзя было вообще говорить об Альянсе.
При словах о гибели Мигрирующего Флота Роуэн состроила плаксивую физиономию, и показательно захлюпала носом, бормоча на кварианском старые молитвы их народа, старательно изображая шок и горе.
Когда ей сказали об агрессии, Роуэн презрительно скривилась: плохо играют девочки. Мисс Мора всегда была очень спокойной, во время всех болезней-ранений тоже как-то без припадков обходилась. Упасть в обморок могла, бросаться на людей с кулаками - вряд ли, учитывая, что этим бы сделала только хуже. Про болезнь тоже туфта: ничего не болело, никаких ощущений. Как только снимут рубашку, Роуэн проверит показатели скафандра, и если в истории нет никаких данных о повреждениях, то ее тут разводят.
- Очень пить хочется, - миролюбиво произнесла Роуэн, начиная разыгрывать первую партию собственного спектакля. Вот так, поиграем-ка в послушного пациента. И даже извинимся, - Прошу прощения за свое поведение.
Ах, просто само смирение! Лежит, спеленутая, как младенец, покорно ждет бутылочку. Поест - и на бочок, спатеньки. В ближайшее время наверняка так и будет, сразу ее никто не развяжет. Ну ничего-ничего, мы подождем. Будут неприятные процедуры, еще менее приятные пилюльки, реабилитация, но в целом ничего страшного, разве что потерянное время. Дайте несколько дней - и Роуэн убедит местных психиатров в том, что она - просто женщина, и никакая не разведчица.

Тёмное, враждебное место. Космос. Космос не создан для кого-либо, это недружелюбная среда, но мы всё рвёмся и рвёмся. Мы добиваемся своего. Мы строим корабли, торгуем, встречаемся лицом к лицу с бездной, смотрим в неё. Позже она начинает смотреть на нас. Заманивать к себе в гости. В гостях у этой бездны лучше быть чертовски адекватным, потому что космическая тьма задушит, если, конечно, сердце не остановится от страха. Все эти мысли, что так туманно описаны выше, витали в думах, но ухватиться за них не получалось, сформулировать тоже.
Ты одинок во всеобъятной тьме. И даже там, где некогда горели фонари, откуда били слабые лучики надежды, согревая в своей прелести жаждущих спасения, нынче адски холодно. И темно. Как и везде. Хан чувствовал себя прижатым к стенке, и ведь не беспричинно. Он ощутил, как стынет кровь в жилах, руки леденеют, а наплечный фонарь работает так тускло, будто вот-вот потухнет. И тогда не будет видно ни зги. Мрак всепоглощающий. Термозарядов дробовика практически не осталось.
«Как долго я протяну? Предки, даруйте мне своё благословление, спасите мою душу. Почему так страшно, это сводит с ума!»
- Вылезай! Иди сюда, я так больше не могу, хватит прятаться, выходи! – беспомощно кричал кроган, только сейчас осознав, что серьёзно ранен. По всему телу увечья, и этих увечий станет больше, быстрой смерти не будет. Фонарь принялся предательски мерцать, после чего всё же потух.
- Нет, нет, нет! Работай! Раааа! – завопил Хан, в испуге стреляя в пустоту. Или не совсем? Они уже идут. Они близко, они чуют всё живое и от них не скрыться. Послышался рык, они вот-вот начнут.
- Нет, - прошептал кроган, после чего приставил дуло дробовика к подбородку. Крупный палец неуверенно и медленно давил на спусковой крючок. Бам!
- Аргх! – крикнул Хан, но пошевелиться не смог.
«Какого чёрта?!»
Действительно, какого чёрта? Работорговцу никогда не снились подобные кошмары. Совесть за содеянное никогда не мучила, но всё равно это нечто особенное. Он был напуган, а напугать крогана довольно сложно, тем более чем-то недействительным. Но всё было так по-настоящему, так реально. Не считая кошмара, удивляло также странное помещение и связанные конечности.
«Какого чёрта здесь происходит?»
Только сейчас Хан приметил, как медсестра виновато поднимает поднос, который она обронила. Видимо, из-за этого шума капитан «Пустыни» и очнулся. Тогда стоит сказать дамочке спасибо, ведь пробуждение было в самый раз.
- Где я?! Выпусти меня, немедленно! – взревел кроган, после чего рискнул предпринять попытку порвать цепи, которыми его приковали к постели. Всё бы ничего, но смирительная рубашка тоже то ещё препятствие.
- Вы что, охренели, сукины дети! Я убью вас, я убью вас всех, отпустите меня сейчас же, отпустите! – гаркнул Хан. Кажется, его вежливый зов о помощи был услышан, ведь буквально через минутку подошёл доктор.
- Прошу вас, господин Граср, успокойтесь! – восклицал док, – иначе нам придется сделать вам новый укол!
- Ты к кому обращаешься? Какой нахер Граср? Здесь только я, Хан. Ты пожалеешь, что связался со мной! – нестабильный пациент сыпал угрозами, по-прежнему пытаясь вырваться.
- Вам совсем плохо, господин Граср? Вы забыли своё имя? – снисходительно наклонился над кроганом доктор.
- Ты рискуешь, мразь. За меня встанут лучшие сыны Батарианской Гегемонии. Да, давай, испытай на мне свои укольчики, не умру. Но потом я буду убивать тебя медленно, и очень жесто…
- Уважаемый, вам настолько плохо, что вы забыли обо всём? Как жаль. Мне действительно досадно сообщать вам после каждого припадка, что Батарианская Гегемония уничтожена Жнецами. Мне очень жаль, все ваши друзья мертвы.
«Что? Что он несёт? Какие ещё жнецы?»
- Что за жнецы, ты чего несёшь, лысый?!
- Как все печально. Тогда слушайте внимательно, Граср, я не собираюсь повторять это более.
Доктор начал свой рассказ. Поведал о разумных машинах, уничтожающих всё живое раз в цикл пятидесяти тысяч лет. О том, что Гегемония опустошена, о бегстве на Омегу. Но и Омега долго не выстояла против могущественных злодейских машин. Затем об этом странном уголке, местечке, в котором ещё ютится надежда на выживание. Инцидент с кварианкой уж вылитое безумие. Впрочем, что же здесь нельзя назвать безумием?
- Это розыгрыш? – выдавил из себя ухмылку Хан, но доктор лишь отрицательно кивнул головой.
- Как такое могло произойти? Я никакой не Граср, ещё пару недель назад я мирно летел на своём корабле под названием… Ещё этот, как его, забавную штуку рассказал. А ещё помню что…
«Чёрт! Что они со мной сделали? Почему я не помню?!», - мелькнула тревожная мысль.
- Господин Граср, не выдумывайте. Этого просто не было. Возможно, это ваши сны, в вашем состоянии их легко перепутать с реальностью.
- Нет, нет, не может быть, - шептал Хан, неожиданно осознавая, что вся жизнь, которую он мог считать реальной, была сном. А реальность вот она. Он перепутал два мира, из-за чего сходит с ума ещё сильнее. Не существует никакого корабля, нет той забавной штуки, которую кто-то рассказал, нет тех денег, того порошка, который проник через трубку в нос. Или есть?
- Что вы натворили? Чем вы меня накачали?! – взвыл Хан, пытаясь схватиться за голову в порыве негодования.
«Я не помню ничего из того, что он рассказывает. Не помню ничего из того, что со мной было до этого. Нет, Хан, включай разум. Ты же не тупой! Может, мне мстит синдикат Червя? Всё это лишь декорации, дальше надо мной будут издеваться физически. Хотя, постойте, кто такие синдикат Червя? А это имя - Граср - звучит так знакомо, я где-то его слышал. Я помню это имя… Но если я скажу об этом врачу, он будет вводить меня в этот лабиринт ещё глубже, я не могу верить никому».
- Даже себе, - прошептал кроган. Когда он оглянулся, вокруг вновь никого не было. Хан молча сверлил безумным взглядом потолок, ему необходимо понять, за что бороться здесь и сейчас, где вымысел, а где правда. Неожиданно для себя в опустошённых думах промелькнул кадр с турианкой.
«Я знаю её. Её зовут… На букву Л. Я помню, что она была рядом. До всего этого. До моей нынешней жизни или… Она должна быть здесь. Если я найду турианку по имени Л, я смогу познать правду. Если я смогу найти турианку по имени Л, я узнаю, Граср или Хан».
Неизвестно, чем именно напичкали работорговца, но с дозировкой переборщили. В голове царил туман, нулевая видимость, здоровые думы блуждают и чаще всего проходят мимо.

Отредактировано Khan (26 июля, 2015г. 18:17)

- Отстань, Джейн, дай мне поспать.

Ферока откровенно говоря мутило, внизу живота все крутило, а в голове танцевали вальс жнецы в обнимку с волусами. Ох, и чего ему было так плохо? Продолжая отмахиваться от Джейн, подрывник пытался снова зацепиться за пелену сна и окутаться ей поскорее. Но она от него все время ускользала, то в голове кольнет, то в животе. А еще и хочется курить, хочется так, что Ферок гегемонию продать готов, за дозу никотина. Желание оставаться в кровати было равносильно желанию покурить, так что… Если ты уже в кровати, то зачем? Спустя какое-то время он уснул.

Бывает так, когда хорошо поспишь, то все болячки тут же куда-то уходят. Память еще не успела отпустить чувство дискомфорта и боли в голове, но ты уже их не чувствуешь. По телу расходиться невообразимая легкость. О, боги, это чувство стоит ядерного похмелья. Конечно, стоит! Ферок не открывая глаз, продолжал нежиться в кровати и досыпать свои последние минутки перед приходом Джейн или еще хуже, упаси жнецы – Тодда. Но его ждал сюрприз.

Вместо голоса капитана, он услышал мужской человеческий. «Что за х8йня?», он отрыл глаза и увидел низкорослого мужичка, который явно должен был родиться волусом, но природа что-то напутала и брюнетку больше похожую на шлагбаум, чем на человека. Эти двоя ему втирали, именно втирали, что он некий генерал и вообще молодец, герой! Даже, фотографию с женой показали. Ферок находился в полном недоумении. Жена, генерал, что?! Хотелось прямым текстом спросить у человолуса, что за херню он несет, но… Вам знакомо чувство сомнения? Когда память играет с вами злую шутку.

- Это все конечно очень интригует, а можно мне сигарету?

Ферок пока не хотел разбираться в этом более детально, сомнения и так начинают потихоньку грызть его голову. Джейн, Тодд, Морри… «Может это все просто сон?»… Пока Ферок копался в дебрях своей головы, доктор нашел таки пачку сигарет, которые кстати курил Тодд(или не курил, кто уже разбираться)  и положил ее батариануцу в рот, подкурил. Ферок откинулся обратно на как оказывается кушетку и пустил дым сквозь зубы, в голове все плыло. «Твою мать, Ферок, куда ты опять вляпался?», если “волус” и “шлагбаум” его не обманывают, то подрывнику пора бы уже попроситься на чистку головы, но с другой стороны... Почему нет ни одного воспоминания про жизнь, которую рассказали они, а есть только про как кажется вымышленную.

В любом случае сначала нужно отсюда выбраться, хотя бы из палаты. Так что, будем решать проблемы по мере их поступления.

- А почему я в смирительной рубашке?

Когда Эмили, наконец, пришла в себя, в её глаза был яркий свет, от которого её пришлось зажмуриваться несколько секунд точно. Повернувшись в сторону, девушка увидела человека в белом халате. Широко раскрыв привычные к свету глаза, она подняла взгляд на лицо мужчины, которому на вид было около сорока лет. Эми хотела сесть и спросить «что происходит», но она обнаружила себя привязанной к кровати. Поднявшись ровно настолько, насколько ей позволяли путы, она увидела, что находится в смирительной рубашке.
«Что за чёрт?!»
Ховард дёрнулась раз, два раза, но она была крепко связана, и поэтому она опустила все попытки выбраться, да и мужчина на неё очень странно смотрел. Приземлившись на койку, Эми шумно вздохнула. Она хотела вспомнить. Вспомнить, как попала сюда. Давно она тут? Что происходит? И какой сейчас год, в конце-концов.
- Как вы себя чувствуете, миссис Паркинсон?
- Паркинсон? Моя фамилия – Ховард. И я не миссис. Истории болезни попутали?
Для Эмили, которая впервые за всё это время подала голос, собственное звучание показалось глухим и чужим. Словно, не она это говорила. Она была удивлена, что её назвали чужой фамилией. Эми, конечно, часто могла брать псевдонимы, но эту фамилию она никогда не брала.
А док оказался настойчивым. Он начал рассказывать историю, якобы, биографию Эмили, но она точно знала, что всё это – ложь. Но с каждым его словом, девушка окуналась в свои собственные воспоминания, и они начинали казаться ей какими-то туманными, почти пустыми.
- Этого просто не может быть, - Эми всё же стояла на своём, - я никогда не была уборщицей. У меня и не было семьи, что за бред?  И о каких Жнецах вы заливаете мне тут? Какой вообще сейчас год?
Врач молча указал на календарь, и Эмили увидела, что сейчас - 2190 год. Сердце запрыгало, а нервы были на своем пределе. Понимая, что последний год, что она запомнила - 2186, и прошло четыре года, она просто сдалась.
- Будьте умницей, - теперь в диалоге участвовала полная блондинистая женщина, должно быть, медсестра, – Смотрите, вот ваша фотография на столике вместе с мужем и детьми. Вы обязательно всё вспомните, если еще немного отдохнете и поспите.
Ховард действительно глянула на фотографию. Она ожидала, что увидит свою мечту - она и Эд с тремя детишками, но вместе любимого мужчины был совершенно другой, чужой. Эта фотография вызвала и чувство отвращения и дикой дезориентации. Эмили долго смотрела на эту фотографию, и на секунду ей всё это показалось чистой правдой, а жизнь, что помнила блондинка растворялась вместе с лекарствами, что ввели ей только что в тело.
- Всё это, - надрывно, тихо произнесла Эми, - просто не может быть...

Кварианка закинула ногу на ногу, прищурившись, наблюдала за персоналом. Казалось, смирительная рубашка ее вовсе не смущала. Конечно, они не поведутся сразу на ее уловки: как-никак, эти люди много лет работали здесь и знают, что зачастую излишнее доверие к психу-симулянту может обернуться воткнутой иглой в сонную артерию. Понадобится время, чтобы обработать их, а пока надо расслабиться и получать удовольствие. Незапланированный отпуск, как-никак!
В то же время они, похоже, начинают входить в контакт с Роуэн. Смирный пациент, искренне надеящийся получить выздоровление, не может не растрогать. Теперь с ними хотя бы можно будет говорить, больше шансов узнавать информацию.
Конечно, можно поплакать для виду, будто внезапно она открылась незнакомцам, симулировать эмоциональные откровения, но Роуэн понимала: не прокатит. У врача глаз наметанный, эту игру больная не выиграет, да еще и получит клеймо симулянтки-лгуньи. Роуэн пыталась прикинуть, что лучше: показаться тихим горюющим пациентом или эмоциональной громкой выздоравливающей.
- Я Лита'Мора, - наконец произнесла кварианка, назвавшись именем матери. Конечно, у нее были запасные имена, но их нельзя было применять при попадании в госпиталь: взяв информацию о ее ДНК и пробив через базу, Роуэн мигом раскусят. Есть шанс, что из-за войны со Жнецами средства коммуникации и архивы повреждены. А если Роуэн похитили, то оперативники из разведки наверняка немного подтерли информацию о ее семье. Шутка ли: похищение специального агента!   Если обман всплывет наружу: ничего особенного, что память пациентки подсунула ей имя матери. Опять же, якобы прогресс в выздоровлении: вспомнила имя матери - и хорошо.
- Спасибо, - будь у девушки свободны руки, она бы снисходительно махнула ими, мол, сойдет и так. Вдали от Флота она чего только не ела. Сейчас пища - не роскошь, а то, что поможет ей набраться сил после всех событий. На капельницы она также отреагировала спокойно, с любопытством покосившись на бутылочки. Если ожидали, что Роуэн будет возмущаться и дергаться - зря, так будет хуже.
Какое-то время кварианка пыталась наблюдать и идентифицировать датчики, но накатывающая апатия отвлекла внимание. Снотворное? Неудивительно. Может, сейчас действительно лучше поспать: а проснешься, глядишь, и смирительной рубашки уже нет. Главное - чтобы не яд.
Ее руки с "Цикадой" были абсолютно свободны. Она могла воздеть их вверх и гибко потянуться, могла помахать, с наслаждением чувствуя свободу и защищенность. Но вместо этого она отшатнулась в суеверном ужасе от огня, пляшущего вперемешку с электрическими искрами. Большой-большой корабль снаружи приготовился к столкновению, которое должно было забрать с собой все жизни тех, кто был на этом корабле. Сегодня на Флоте пролилась кровь.
"Я не умру", - яростно подумала она, осознавая, что Флот - последнее место, где она хотела бы погибнуть. Ее место под ясным небом, а не в промозглой пустоте. Жизнь Роуэн принадлежала той, что ее взрастила: планете Земля, а не механизмам. В узких коридорах ее могли бы затоптать собственные сородичи, и потому Роуэн нашла в себе силы следовать с основным потоком. К капсулам, как оказалось. Взрыв подкинул ее, и если бы не чья-то добрая душа, девушка вряд ли успела бы сесть в спасательную капсулу. Оказавшись там, она заставила себя плюхнуться на сиденье и пристегнулась. Если в процессе падения скафандр повредится, она точно...
Мысль не дал закончить большой корабль, столкнувшийся с кварианским судном. Множество разломов, кого-то выбросило в космос, они были еще живы, живы! Роуэн замутило, она почувствовала, что проваливается в темноту.
Ящерица была реальной. Она пробралась в капсулу или это Роуэн выкинуло? Нет-нет-нет, только не органик, ее умения плохо действуют на органиков! Ящерица готовилась сожрать лицо кварианки, перед этим она разобьет костюм, и пистолет потерялся. Не двигаясь, боясь пошевелиться, кварианка закричала, моля о спасении.
Очнувшись в палате, кварианка заплакала, не в силах говорить. Правда или галлюциногены? Ящерица, которая во сне чуть не съела ее лицо, казалось, затаилась в слепой зоне - навязчивый кошмар.

Ну, хоть они на вопросы отвечают. Сразу. Хотя, Ферок не сколько слушал человолуса, сколько пытался сохранить лицо, не выдав отвращение. Голос у очкарика был из таких, что можно было бы создавать на его основе оружие и пугать преступников на той же Омеге. С гигантским успехом. Или же запустить непослушным рабам, они бы сразу поняли, что к чему. Хотя, может батарианец и утрировал. Да это скорее какая-то личная неприязнь, но может и нет. Впрочем, ему казалось, что доктор несет какой-то бред поразительных масштабов. Книга про Тодда? Про этого курца биологически опасных сигарет книгу написали? Или стоп. Стоп-стоп-стоп. Может в этой психушке у него реально поехала крыша и воспоминания перемешались с книгой и реальностью. Тогда все вроде бы как встало на свои места. Он действительно генерал, а Тодд и прочие-прочие – это все уже игра его больного разума. Хотя, что там могло на него повлиять? Что могло быть написано в той книге, что у него шарики за ролики поехали. Еще раз. А что было в первый раз? Почему он вообще тут? Почему не в Гегемонии? И что за такие Жнецы? Видимо, память отбило на совсем. Нет, не то что бы он о них не слышал – слышал, даже был на корабле у их друзей коллекционеров. Или стоп. На корабле он был с Дрейк… Значит это тоже, обман разума? Ферок начинал сходить с ума. Черт возьми. У подрывника сейчас творился настоящий ад в голове. Его очень волновал тот факт, что он не помнил ровным счетом ничего из своей как говорит врач – реальной жизни. Ни жену, ни войну, ни то как читал эту чертову книгу про Тодда. Время проведенное в больнице он же должен помнить. Это не нормально. И есть что-то тут еще. Ему недоговаривают. Он это чувствовал.

- Но погодите, что же вы мне такое вкололи, что я пару дней в палате провалялся?

Вопрос остался без ответа. “Генерал” почувствовал легкий щепок в руку, он неуверенно повернул голову в сторону раздражителя. Ах, он совсем забыл про медсестру.  Она словно выпала из реальности на какое-то время, даже учитывая ее рост. В голове словно тумблер переключили. Резкая приятная слабость. Два верхних глаза закрылись тут-же. Ферок всеми силами пытался не заснуть. В таком месте, кто-знает чем все это могло кончится. Стук колес. Перед батарианцем выкатили странное устройство с кучей непонятных ему датчиков. Но рассмотреть их не представилось возможным, черт он просто отключился.

«Успокоительное бл&дь»

В нос ударил запах виски. Руками он чувствовал деревянную стойку. Бармен приветливо улыбнулся Фероку. Батарианец сидел с полным непониманием того, что происходит. Слева сидела она. Его избранница. Строила кому-то рожи. Он неуверенно повернул голову. Джейн приветливо высунула язык и махала руками. Тодд и Зак сидели рядом. Умирали от смеха. Подрывник натурально сходит с ума. Кто-то крикнул “поздравляю”. Поздравляю? С чем? Она крикнула “спасибо” и приветливо помахала рукой куда-то в сторону. Ферок посмотрел на ее руку. Кольцо. Большим пальцем он проверил безымянный на своей руке. Кольцо. Он женат. Может это и есть воспоминание его реальной жизни? Но, что тогда здесь делают эти трое? Вылезли из книги? Нужно было поговорить с Заком. Немедленно. Он встал. Ноги не слушались в голове все гудело. Извинился перед своей женой и пошел в сторону Зака. Батарианец остановился посередине пути. Оперся о деревянную балку. Зак на него странно посмотрел. Что-то сказал Джейн и направился к нему. Наверное он подумал, что подрывник перепил, но тут что-то другое. Шестое чувство сигналило тревогу. Бросало в дрожь.

Сзади раздается взрыв, спустя пару миллисекунд спереди тоже. Время встало. Он рассматривал испуганные лица своих “друзей”. Тодд лишился руки, она уже где-то в стороне. Пройдет пару секунд  и Джейн поглотил пламя. Они уже мертвы. Зак стоит перед ним. Живой. Невредимый. На пару секунд. Кто-то переключил рубильник. Время пошло своим ходом. Ферока отбросило ударной волной куда-то в сторону. Сбоку обдало пламя, а щепки ударились в лицо. Он рухнул как боксерская груша на пол. Тяжело. Тело зудело. Левый верхний глаз вытек. Жутко больно. В животе красовалась импровизированная дробь из щепок и мелких деревяшек. Недалеко лежала его жена. Половины головы не было. Она и кровавое месиво. Ноль эмоций. Он услышал знакомый хрип. Это был Зак. Кое-как, сопротивляясь боли он развернулся. Его лучший друг одной ногой был уже на том свете.  На его горло была нанизана ножка барного стула. Он был уже мертв. Что-то пытается сказать, но у него не получается, еще бы.

Кто-то выключил рубильник. Снова яркий свет. Снова эта больница. Они словно издеваются. Все по новой. В голове полная каша. Две реальности склеились в одну. И во что теперь верить. Все тот же доктор, та же медсестра. А что если это тоже сон? Что если все это галлюцинация? Фероку было действительно страшно. Не знать, что происходит. Самый настоящий ад для батарианца и он вряд ли закончится. Не сегодня.

- На вопрос мне все-таки ответьте и будьте добры, дайте мне еще одну сигарету.

Когда Эмили открыла глаза, которые ожидали увидеть больничные белые стены, девушка обнаружила себя на улице, которая была очень знакома. Городская суета, и волшебный запах из магазина сладостей – этого было достаточно, чтобы Эми узнала место, в котором находится – Амстердам. Оглядевшись в обе стороны, Ховард еле могла поверить в происходящее. Но позже взгляд упал на витрину, от чего блондинка вскрикнула – рядом с ней был Эдвард и маленькая девочка, которая была похожа на отца. Эмили неотрывно смотрела на витринное отражение, и ей даже показалось, что по щекам пошли слёзы, но когда она дотронулась до себя, то ровным счётом ничего не обнаружила. Кисть в свободном полёте опустилась, и тут же девочка дёрнула Ховард за рукав:
- Маам! Маам! Почему ты остановилась? Так мы опоздаем!
Эмили посмотрела вновь на эту девочку. Она вновь подивилась тому, как эта девчушка похожа на Эдварда – такой же подбородок с ямочкой, волевой взгляд и вьющиеся чёрного цвета волосы. Возможно, у этой девочки был мамин задорный характер, но внешне она не была похожа на Эми. От этого факта стало даже как-то обидно. Инженер всегда метала о том, чтобы её ребенок унаследовал светлые волосы Ховардов. Но, видимо не судьба.
Девушка села на корточки рядом с дочерью. Взяв её маленькие ладошки в свои руки, Эми почувствовала её тепло. Всё было так реально. Она начала осознавать происходящее и верить в него. Возможно, ручонки этой маленькой девочки послужили некоторым катализатором к воспоминаниям блондинки. Сцена приходила одна за другой, идя наперекор тому, что блондинка когда-либо помнила. Словив на себе заинтересованный взгляд маленькой девочки, Ховард тепло улыбнулась девочке, и мягко проговорила:
- Подождите, юная леди. Маме нужно кое-что прикупить, а потом мы сразу же пойдём в зоопарк, хорошо?
Дочь широко улыбнулась Эмили, и девушка заметила,  что хотя бы улыбка не перекочевала от Эдварда. Поднявшись на ноги, Эми с улыбкой посмотрела на Миллера, который стоял чуть поодаль от них. В этот момент девушку можно было назвать счастливой. Но это всего лишь сон. В какой-то момент мысли вновь начали путаться.
- Лора, что случилось?
Эми обернулась на звук чужого имени, и увидела уже рядом с собой не Эдварда, а совершенно незнакомого мужчины. И хотя ей стоило задать пару вопросов, но осознание того, что этому человеку можно доверять, не покидало.
- Ничего, наверное.
Ховард на самом деле не знала, что произошло. Она совершенно не могла ничего понять. Мотнув головой из стороны в сторону, девушка вновь улыбнулась незнакомцу, который вновь стал  Миллером. Теперь сознание полностью осознала нереальность этих событий. Но времени не было думать об этом.
Пронзительный звук оглушил и девушку, и всех находящихся рядом людей. От такого ультразвука Эми даже села на землю, закрывая уши своими руками. А когда взгляд вознесся к небу, она увидела, как огонь буквально падает с небес. И крики людей глушили. Суматоха, страх смерти. Эми начала взглядом искать Эдварда и свою дочь, которых рядом уже не было.
- Эдвард!! Где ты?!
Её собственный крик казался очень пронзительным, душераздирающим. Блондинка поднялась и побежала вперед, через разъяренную и перепуганную толпу. А потом впереди показались монстры. Самые настоящие. Одни из тех, от которых кровь в жилах стынет. Рогатые, человекообразные гуманоиды с когтистыми лапами, которые прямо перед глазами Эми разорвали мужчину в клочья. Блондинка перепугано замерла на месте, не в силах пошевелиться, и когда перед лицом появилась одна из этих тварей, девушка проснулась от того, что её сильно трясли за плечи.
Эми открыла глаза, и увидела перед собой уже знакомую медсестру, которая немного испуганным взглядом смотрела на девушку. Она вновь назвала её «миссис Паркинсон». Блондинка сейчас туго соображала, да и осознание реальности долго не доходило до неё.
- Вам что-то снилось, миссис Паркинсон? Вы ужасно кричали.
Ховард с недоверием смотрела на женщину. Она помнила сон до последних мелочей. Но ярче всего ей запомнилось лицо её дочери, которое всё ещё всплывало в голове Эмили, но она уж точно не хотела делиться мыслями с незнакомой женщиной.
- Я…уже не помню, что мне снилось.
Эми поежилась в смирительной рубашке, давая медсестре понять, что её можно отпустить. Девушка откинулась на кровать, с тяжелыми мыслями и дыханием.

Сон… Этот сладкий сон, спокойный и бестревожный. Все казалось таким далеким, таким незначительным. Место нахождения, конечности, прикованные к постели крепко-накрепко и неизвестные люди перестали тревожить сознание, отодвигаясь на второй план, постепенно уходя в бесконечность, будто самое важное здесь и сейчас – это просто выспаться.  Ланария продолжала находиться в странном  почти что бессознательном состоянии с наполовину открытыми глазами и наполовину отключенным мозгом.
Откуда-то снаружи, из пространства, выходящего за пределы сна, доносились частые шорохи, будто кто-то копошился прямо возле ушей. Едва ли уловимое бренчание стекла, глухой звон металлических пластинок, странное отвратительное для слуха пиканье и наконец узнаваемый гнусавый голос профессора – не самые приятные ноты из вне. Рога саларианца, дайте ж выспаться! Ай!
Мягкая кожа на кончиках пальцев вдруг почувствовала жжение, вскоре прекратившееся, но доставившее порцию неудобства, а следом еще большее забвение. Тело вновь теряло вес и перестало чувствовать гравитацию. Куда меня уносит?
Куда-то высоко-высоко, должно быть. Турианка быстро и плавно набирала высоту, аки легкий и маневренный истребитель, обтекаемая форма которого позволяет так легко бороться с силой трения воздуха. Уши заложило, глаза закрыла белая пелена.
Если бы я была истребителем, то каким? Сюда нужен несомненно легкий материал, гибкий и прочный… - рассуждала Ланария. Технически настроенный интеллект даже сейчас, в самый ярый период самозабвения выдавал себя. Но для любого судна, каким бы маневренным оно ни было, не исключены воздушные ямы и зоны турбулентности, вот и Немедонис тряхнуло так, что всякая легкость была моментально утеряна. Тряска продолжалась и, более того, усиливалась. В белом саване сна начали мелькать сотни различных оттенков черного и красного цвета. Что? Что происходит?
- Да очнись же скорее! Отступаем за вторую линию или нас просто сметут! – кричал незнакомый голос, по звонкости своей превосходя все звуки вокруг, которые, кстати, пришли в голову со зрением. Уши разложило так резко и неожиданно,  что девушке ничего более не оставалось, кроме как открыть глаза во всю ширину и уставиться на незнакомку, лицо которой передавало невообразимый ужас, потрясший ее до глубины души.
- Батарианца дери, что тут происходит?  – начала кричать и Ланария, оглядываясь вокруг и наблюдая самое страшное, что может произойти на Омеге, – войну. Огромная территория, сплошь усеянная трупами представителей всех рас. Разрушенные здания, разбитые стекла, казавшиеся такими прочными, осколки хрупких рекламных экранов, таких редких здесь. Разорванные ворча с еще более перекошенными лицами, руки азари, особняком державшиеся от тела, тлеющие люди с сожженными до черепной коробки едва ли узнаваемыми лицами. Смрад и море крови.
- Бежим, ты чего расселась! – продолжала истерично кричать девушка, по лицу которой текли слезы, а большой рот искривился, обнажив нижние десны.
Немедонис окатил холодный пот, а тело будто вросло в землю, не желая сопротивляться: баррикады, некогда защищавшие вояк и жителей – разрушены. Кем? Теми ужасающими чудовищами, что двигаются прямо на турианку! С огромными щупальцами, хваткими и отвратительными на вид.
- Ну и оставайся! – крикнула совсем отчаявшаяся девушка и дернула в противоположную от тварей сторону. Ланария осознала опасность только тогда, когда та оказалась в непосредственной близости с ней. Мерзкая сущность хотела было  вцепиться в турианское тело, но не тут-то было. Рефлекс сработал, и мозг направил всю накопленную энергию в ноги Немедонис младшей. Драпать – единственное верное решение! Едва ли увернувшись от мерзкого чудовища, Ланария дернула в сторону нового укрытия, которое было повреждено много меньше. По крайней мере, из него не лезли напролом ханароподобные твари и было побольше живых. Больше, чем тех, кто отчаянно пытался отстреливаться. Увы, тщетно. Солдаты ежесекундно падали, зачастую от нещадного удушения ужасными щупальцами со стальной хваткой.
Обнаружив на креплении спины своего родного «защитника», турианка отстреливалась на бегу. Выходило это не так уверенно, как хотелось бы:  первобытный страх за свою жизнь и тяжелое сбивчивое дыхание мешали настроиться на точную стрельбу, и огромное количество ценных снарядов было истрачено впустую, однако  уже знакомая дама была  обогнана самой Немедонис. Бедняжке успели прострелить плечо и прошибли бедро. С отчаянным воем, преследуемая отвратительным существом, девушка пыталась двигаться к укрытию, взывая о помощи.
Нет, я не могу оставить ее - мелькнуло в голове у Ланарии, и она решила воспламенить туловище чудовища, метнув в него увесистый сгусток огня. С ужасным писком пораженная тварь выпустила щупальца прямо в сторону Немедонис, которая была вынуждена отпрыгнуть в сторону, прокатившись по сырой от крови земле кубарем. Спутница же ее была заживо съедена. Гигантское существо сложило девушку вдвое, надломив позвонки, и с отвратительным хлюпающим звуком втянуло в себя, распрыскивая кровь по округе.
Обезумевшая от ужаса, не понимая до конца сути происходящего, Ланария двигалась к одному из ограждений, у которого толпилась кучка людей, бежавших с поля боя, желающих найти себе укрытие.
Бежали все. Дезертирство с этого поля не то, чтобы не каралось, наоборот поощрялось. Ценны остатки военных сил. Каждый важен.
– Лезь! Лезь! – кричал турианец, когда Ланария наконец добралась до баррикады. Тут следовало бы постараться и получше ухватиться за «руку помощи», такую необходимую в данный момент. Дело ведь нетрудное, да? Чего стоит просто залезть на постройку, сколько раз так приходилось карабкаться во время учений. Но тут – совсем иное, ведь на тренировках за ноги никто не хватал.
Мощная щупальца вцепилась в одно из ног так крепко, что казалось бы, кость сейчас надломится. С ужасным писком тварь тянула Ланарию вниз, не оставляя шанса на спасение.
- Тяни, отца твоего, тяни! – орала Немедонис младшая турианцу, который старался изо всех сил. Пытаясь покрепче ухватиться одной рукой за баррикаду, а второй «перерубить» щупальца снарядами «Защитника», девушка старалась отбиться от назойливой твари, которая вот-вот, да и порвала туловище на два куска, а то бы и засосала, как ту самую девушку, моментально переварив в своем зловещем желудке. Будучи обрызганной в чужой крови и лимфе, Ланарии вовсе не хотелось умирать. Крича то ли от страха, то ли таким образом повышая свой боевой дух, девушка стреляла в мерзкое существо, пока позволяли сила и патроны. Рука соскользала с баррикады, а турианец едва ли мог удержать тушу Ланарии с таким «утяжелителем».
На мгновение бросив взгляд на укрепление,  девушка заметила знакомое лицо крогана, в ту же секунду чудовище дернуло ногу турианки на себя.
- Ха-а-ан! – закричала Немедонис младшая, но работорговец в последний момент успел вцепиться  в турианскую руку.
- Мисс! Успокойтесь! Мисс!
Хан исчез из поля зрения, пропадая  в ослепительном свете бившей в глаза лампы. Вместо окровавленной кроганской морды перед Ланарией нарисовалось худощавое лицо темноволосой медсестры.
Девушка предприняла попытки подняться, но ремни, привязывающие ее к больничной койке, вновь дали о себе знать. Рука до сих пор чувствовала крепкую хватку работорговца, а нога, казалось, была зажата в тиски.
- Вам что-то приснилось? – старалась как можно спокойнее говорить медсестра. Но турианка, только что вернувшись с настоящего побоища, не собиралась слушать ее смягченную речь.
- С-сука… - прошипела Немедонис  младшая, рассматривая достаточное количество проводов, подключенных к ней, а параллельно и к устройству с различными мигающими датчиками. Слышалось знакомое надоедающее пиканье. – Что ты с-сделала со мной, с-сука? – повторила Ланария еще более шипаще, в упор смотря на умытое лицо брюнетки. На своем еще чувствовались капли крови, пота и грязи.
- Не волнуйтесь, постарайтесь не нервничать. Ваши показатели в порядке и скоро мы переведем вас в новую палату.
Озлобленная турианка, ошпаренная ужасом происходящего, с первобытной ненавистью смотрела на женщину, которую непременно хотелось отправить в самое пекло.
- Ис-спытывай на с-себе.

Какое-то время она очень тихо лежала, пытаясь прийти в себя после сна. Пока медсестры совершали какие-то действия вокруг нее, кварианка не мешала им. Одно радовало: ее переводят из камеры строгого режима в нормальный блок. Да еще и предоставят аудиторию для общения. Это был огромный шаг вперед: обычно особо тяжелых больных не показывали остальным.
Честно говоря, все это даже немного обескураживало: слишком быстро они решили перекинуть кварианку в общий блок. Напрашивается вопрос: а не будет ли там подсадной утки?
Ее отвязали от койки, и Роуэн очень медленно вначале села, а потом с чужой помощью поднялась на ноги. Без стеснений повиснув на санитарах, кварианка покинула свою прежнюю обитель с комфортом. Еле передвигая ногами, девушка брела по коридорам туда, куда поведут.
Новый дом был сравнительно небольшим, и очень... открытым. Привыкшая к личному пространству кварианка в ужасе смотрела на унитаз, окруженный стеклом. Кровати не было, так что снять простыню и сделать себе занавеску не получится.
С одной стороны задумчиво шевелил щупальцами ярко-розовый ханар, а за ним был пустой блок. Кажется, ханару было все равно, кого к нему подселили. Сосед-юноша с другой стороны, отреагировал на появление новенькой, даже слишком бурно:
- Это ты их убила, сука! Ты во всём виновата!
Роуэн решила не подходить и не реагировать на него. Может, само пройдет. Господи, они же действительно психи! Она надеялась до последнего, что ее поселят в блок к более пассивным пациентам.
Пообещав обед, санитар смылся, и Роуэн осталась изучать свой блок дальше. Наверху были камеры, так что все, что она делала, фиксировалось. Надо быть осторожней: кажется, она ступила на зыбкую почву. За ней будут наблюдать, анализировать, и тут главное не проколоться.
Она подошла к стеклу, рассматривая камеры напротив. Обе пустые. С одной стороны от пустых камер - нервный саларианец. Его сосед, не такой безобидный с виду, был очень тих, и Роуэн про себя окрестила его "Молчаливый злюка". Следующие камеры были пусты. С другой стороны коридора, напротив, был уголок затишья: адекватный с виду дрелл и человеческая женщина. Напротив женщины был какой-то дедуля, явно поехавший. На маньяка не слишком похож: такие, скорее всего, много лают и мало делают.
Набравшись смелости, Роуэн подошла к камере своего ненавистника, разглядывая ровные блоки камер за ним. Одна пустая, две полные. Плачущая девушка и злой батарианец.
Все это время Роуэн вела себя спокойно и подчеркнуто вежливо с персоналом, но была проблема: это не вполне естественно. Если она продолжит в том же духе, ее могут принять за психопатку, притворяющуюся нормальным человеком. Надо показать хоть какие-то эмоции, особенно теперь, на камеру. Нормальная девушка, оказавшись в таком месте, вполне себе может поплакать, чем Роуэн и занялась.
Она опустилась на пол, легла, свернувшись в позу эмбриона, и наконец дала волю слезам, тихо всхлипывая. Девушка обхватила руками голову напротив ушей, желая хоть на секунду не слышать безумных криков. Она не планировала говорить с кем-либо: был большой шанс напороться на подсадную утку. Теперь остается только ждать и не верить никому. Самое главное - помнить, кто она и откуда, иначе есть шанс уподобиться своему новому окружению.
"Молчи. Никого не слушай. Никому не доверяй."

Они промолчали, ничего не ответили по поводу того, что вкололи. У Эбигейл были плохие предчувствия на этот счет, порадовало то, что теперь она хотя бы увидит других пациентов. Женщина попыталась встать с койки сама, но один из санитаров схватил ее за предплечье. Его огромная рука почти полностью обхватила ее тонкую ручку, она отмахнулась, правда никакого эффекта это не дало.
- Я могу идти сама, - твердо заявила Крус, правда ее голос прозвучал не так твердо и уверенно, как она думала.
Когда она встала, колени подкосились и Эбигейл чуть не упала на холодный пол. Но санитары не дали ей упасть. Путь от палаты до комнаты они держали ее, хотя Крус была слишком упряма, она пыталась идти сама, тратя на это возможно свои последние силы.
Также она запоминала дорогу и коридоры по которым они шли, но ничего примечательного не видела. Все это напоминало ей лабораторию, какой-то псих проводил над ними опыты. В этом Эбигейл была уверенна чуть ли не на сто процентов.
Она не стала спрашивать что означает надпись, ей это и так понятно было. Здесь ее и остальных "везунчиков" будут наблюдать и ставить новые опыты.
Крус завели в зал со стеклянными дверьми в одиночных камерах. Здесь уже были люди, но некоторые комнаты пустовали.
Поначалу ей показалось, что тут слишком уж светло, но потом глаза привыкли к свету. В конце концов, ее завели в комнату. Она проводила взглядом санитаров, которые ушли и наконец, смогла осмотреть свою камеру.
Здесь не было ничего, никаких лазеек. Хотя Эбигейл надеялась, что сможет рассмотреть эту комнату лучше, когда ей самой станет чуть лучше. Она все еще чувствовала недомогание и слабость, а стояла на ногах только из-за того, что держалась за стену.
Повернув голову, женщина увидела батарианца, который сразу же воспользовался вниманием Крус и показал той неприличный жест. Оперативница долго продолжала смотреть в его нижние глаза, пока сам ксенос от нее не отвернулся. Если я выберусь отсюда, то ты умрешь первым.
В своей комнате она увидела камеру, они наблюдали за подопытными. Все это напоминало Эбигейл эксперименты Цербера, но там и то с людьми обращались более человечно. По крайней мере так казалось Крус.
- Эй, кто-нибудь знает что это за место? Что тут происходит? - поинтересовалась она у местных. Благо, здесь не было звукоизоляции. Эбигейл понимала, что за такие вопросы ее могут вернуть обратно, но информация важнее всего.
Не в силах стоять, женщина опустилась на пол и села. Некоторые из пациентов вели себя, как психи. Либо это их уже довели, либо они были такими. Крус совсем не хотелось становиться такой же, как и они.
Смотря сквозь батарианца, она заметила молодую тихую девушку, та не издавала ни звука. Эби подползла к стене, постучала по ней.
- Эй, девушка, - позвала она ее. Батарианец зыркнул на Крус, но та делала вид, что в его камере вообще никого нет. - Давно ты тут сидишь?
Пока что девушка не отвечала, но Эбигейл продолжала настаивать на ответе. Она должна была вытянуть из нее или из кого-нибудь еще хотя бы что-то.

Он шел по Калимпорту. Жарко. Он знает это, но самой жары не ощущает - странно, учитывая, что на нем вещи исключительно темных цветов и тяжелый дорожный плащ. Энтрери идет небыстро, ему некуда спешить; люди, замечая его, старательно делают вид, что не видят убийцу, но на всякий случай отходят подальше.
Он чувствует себя камнем, торчащим посреди реки - люди огибали его, как воды потока. Какая поразительная слаженность.
Точно. Среди гудящей толпы нужно отыскать Шалази. Энтрери точно знал, где того искать.
Его не покидало странное чувство.
Вот он видит растерянного торговца и троих незнакомцев с ним со одним столом.
Вот он говорит с Шалази.
Короткая потасовка...
Почему он не слышит, что говорит ему Шалази?..

Лицо Шалази Озуля расплывается и превращается в другое, незнакомое Энтрери. К нему добавляется еще одно - судя по ярким губам женское.
Запястья и щиколотки сводило. Это ощущение ни с чем не перепутать - кожаные ремешки насмерть впились в затекшие конечности. Энтрери напрягся, дернул рукой - да, так и есть, он действительно был привязан к постели. Артемис судорожно выхватил из памяти последнее, что помнил: он выпил ударную дозу обезболивающего - на корабле, как обычно разыгралась мигрень, и задремал. Он был на фрегате, летел на Землю. Один паршивенький заказ, ничего необычного.
На незнакомцах были белые халаты, девушка держала в руках какую-то папку. Врачи?
Он не проснулся по приезде и в порту решили, что он в коме? Бред, Энтрери чутко спал даже после принятия медикаментов - натуру не пропьешь.
Проделки Басадони? Слишком изящно. Его креативность должно быть иссякла на покушении руками Кана'Йи. К тому же после этого Энтрери сменил все контакты, найти его было бы ох как непросто...
-Мистер Хорн? Мистер Хорн, как вы себя чувствуете?
Что? Какой еще Хорн?
Он использовал много имен, но "Хорн" - никогда, это абсолютно точно. Как и то, что его могли с кем-то спутать.
Девушка кивнула коллеге и отошла.
- Дэвид Хорн? Вы можете ответить?
- Что за черт?
Энтрери успел понять кое-что, с того момента, как проснулся: ремни действительно тугие,ему точно что-то кололи, пока он был без сознания, а неизвестный в халате обращался именно к нему.
Глазами он осматривал комнату: выход один, за спиной "доктора", на столике - видимо для приборов - в дальней части комнаты компьютер, справа от него стойка с капельницей.
- Что последнее вы помните, мистер Хорн?
- Мое имя... Не Дэвид Хорн.
- Конечно, - неизвестный неспеша протер очки, - Вы считаете себя вором и убийцей Артемисом Энтрери...
Как прямолинейно, надо же.
- Да.
- ...персонажем из фэнтезийных романов Роберта Сальваторе, писателя рубежа двадцатого-двадцать первого веков.
Энтрери прекратил изучать палату на предмет потенциально используемых вещей и посмотрел на доктора.
- Что?
- Да... Мы тщательно изучали ваш случай, пока вы... Спали. Вас зовут Дэвид Хорн, вы были наемником. Мы не знаем, когда это точно случилось, но с некоторого момента вы начали называться именем "Артемис Энтрери" и ассоциировать себя с этим героем. По большому счету человеку такой, гм, профессии, как ваша, иное имя не могло помешать, но ваше поведение... В итоге вас пришлось поместить в психиатрическую лечебницу, а после нападения Жнецов в 2187 году вас эвакуировали сюда. Итак, Дэвид, вы что-нибудь помните? Из своей прошлой жизни?
И еще немного сказок про конец света и загадочных Жнецов.
Что за бред? Какой Роберт Сальваторе? Что за дурь?
- Кроме ваших идиотских шуток, почему я привязан к кровати? - произнес Энтрери холодно. У него кончились возможные сценарии, но в верить в преподнесенную версию он решительно отказывался.
- К сожалению, вы... весьма активны. Это необходимая мера, постарайтесь нас понять. Я все-таки вижу, что вы окончательно пришли в себя. Нам нужно перевести вас в другую палату. Минутку.
Док вышел в коридор. Его спокойный голос начинал невыносимо бесить Артемиса. Он не мог понять, что происходит, а это бесило еще больше. От напряженных попыток расслабить ремни разболелась голова, глаз по-обыкновению запылал.
Вернулся врач с двумя крепкими парнями. Санитары, догадался Энтрери.
- Сейчас я расстегну ремни, Дэвид. Постарайтесь на делать глупостей. - с раздражающей искренностью, заглядывая ему в глаза, произнес незнакомец в очках.
Энтрери дождался, пока с него не снимут все четыре ремня, собрался и уже приготовился спрыгнуть с кровати, кинув в санитаров простыней, как почувствовал тяжелую ладонь на плече.
Поднырнул, удар ногой по колену.
Энтери показалось, что больнее от этого удара было ему. Его в момент скрутили и развернули к выходу. Маленькое движение сопротивление подохло, не успев начаться.
Артемиса повели по коридорам. Длинные, белые, одинаковые. По сторонам двери, без табличек.
Наконец он увидел большую табличку над двустворчатыми дверьми, бóльшими, чем прочие. Экспериментальный блок? Название ничего хорошего не сулило. Энтрери кинул взгляд на своих провожающих. Ровные, абсолютно ничего не выражающие лица. В этом блоке были камеры расположенные каждая напротив каждой. Энтрери заглянул в каждую: девушка, сидящая, уткнувшись в собранные колени; подвывающий старик, раскачивавшийся из стороны в сторону; ханар, висящий в центре камеры, молящийся дрелл... Картина живописная. Перед ним открыли одну из дверей.
Добро пожаловать, мол.
Артемис Энтрери никогда не был в психбольницах, но именно так их себе и представлял. Из всех соседей турианец слева был бы пожалуй самым лучшим вариантом союзница из возможных, но был ли он в своем уме? Был ли хоть кто-то здесь, кроме него, в своем уме?
Артемис Энтрери никогда не был в психбольницах, но сейчас опыт пребывания в оных некоего Дэвида Хорна ему бы не помешал.

Отредактировано Artemis Entreri (15 октября, 2015г. 21:48)

Тем временем в соседних камерах происходил межгалактический срач. Роуэн все еще лежала на полу, периодически впадая в дрему, и слыша обрывки ругани. Когда между собой орут представители разных рас, это смешно. Когда это делают психи-инопланетяне - это цирк.
Роуэн зевнула, не вставая. Развернувшись на полу, она потихоньку наблюдала за теми, кого приводили.
Человек-блондинка, человека-брюнетка, человек-блондинка. Последним шел мужчина с холодными серыми глазами. Работая в силовых структурах, Роуэн на таких насмотрелась: убийца, она готова была поспорить.
До обеда кварианка тихо-мирно дремала, потом оттуда же, из положения лежа, изучала своих соседей. Когда наступил час обеда, она села по-турецки на полу, потерла руки.
Роуэн медленно, не торопясь, потянулась, как кошка, готовясь приступить. Ммм, сладенький сок...
Откровенно говоря, есть не так уж сильно и хотелось - остаточная реакция на седативные - но хороший аппетит, как известно, признак выздоровления, который девушка сейчас активно демонстрировала докторам.
Мигом съев свой паек, Роуэн заботливо подвинула поднос к заслонке и тут же провела дезинфекцию костюма.
- Спасибо за обед, - громко и с улыбкой произнесла она. Изначально Роуэн хотела попросить перевода в нормальную группу социализации, но передумала. На фоне долбанутого батара и иже с ними она и вправду выгоднее смотрелась. Адекватней, по крайней мере. Весь внешний вид кварианки буквально говорил: "Я хорошая, ну посмотрите, какая я хорошая, и как я выздоравливаю".
Человеческие девушки явно пытались общаться с окружающими, Роуэн же упорно пыталась идти на контакт только с надзирателями, хотя те практически не оставляли шансов. Чем быстрее понравишься дяде доктору - тем быстрее тебя отпустят. Ханар и дрелл тоже ведут себя тихо, но они не едят.
Кажется, на заселении людей дело не остановилось: привели психа. По виду, буйного. Судя по всему, он когда-то работал с ними, но быстро свихнулся: кричал, что Жнецов не существует. Кажется, ученые волновались, что псих расскажет всем про свою научную работу, но красотуля-азари быстро успокоила коллег.
На всякий случай Роуэн отодвинулась подальше от камеры, в которой был новенький. Этот проблемный, и его не выпустят, даже если придет в себя: когда человек демонстрирует неумение держать секретную информацию при себе, он просто... исчезает. Разведчица знала, насколько большой занозой в заднице для начальства становится болтун, и как быстро убирают вначале самого болтуна, а затем и тех, с кем он общался. На него лучше даже не смотреть: тем более, по закону гадства, сумасшедшего поселили в комнату напротив Роуэн.
Насчет "нет Жнецов" - посмотрим, как выберемся. Делать выводы рано: скорее всего, ученый съехал с катушек из-за вторжения. Не он один такой.
- Извините, - мягко окликнула санитаров Роуэн, - Я не привыкла сидеть без работы. Если хотите, могу что-то починить или смастерить Вам, а то от безделья действительно крышу снесет.
Если взглянуть на кварианку - сама доброта и невинность. Особенно на фоне беснующихся больных. Новички, похоже, более-менее адекватные, но скоро они могут потихоньку влиться в тусовку и застрять здесь надолго. Роуэн не хотела этого: ей нужен был кратчайший путь, и лежал он через сотрудничество с начальством. Если не можешь что-то уничтожить - присоединись или возглавь. Возглавить - это вряд ли, а вот пойти на контакт с надзирателями стоило.
- И вообще, я с ними не хочу социализироваться. Я их боюсь, блин, - призналась девушка, выразительно скосившись на буйного старика, - А в отдельных случаях даже брезгую.
Психи вызывали чувство страха и легкого омерзения, потому что непонятно, чего от них ждать. У кварианки этот страх был еще и на генетическом уровне: ну не любят кварианцы, когда на них кидаются и машут руками, чисто инстинктивно. А ну как скафандр испортит-сломает-нажмет не туда? То же самое касается объятий с незнакомыми людьми: в отдельных случаях чисто опасно.

Дрелл ничего не ответил, продолжив дальше молится в свое удовольствие. Урсула с надеждой еще раз постучала по стеклу, надеясь его отвлечь и не разозлить при этом. Кто знает, какие черты скрываются в этом тихом омуте. Хотя, если судить по внешнему виду, он вполне нормален.
А вот саларианец двинулся мозгами. Причем в интересную область. Не абы куда, а в математику. Туда где таким чокнутым, как он,  самое место. Повернув голову в его сторону и лучезарно ему улыбнувшись, немка сделала вид, что немало удивилась его словам.
- Да что вы говорите! - ученый прикрыла слегка приоткрывшийся рот левой ладонью, - Ваше открытые действительно потрясающее, но Вы ведь в курсе, что в ваших вычислениях, в самом их начале, грубая ошибка? – обеспокоено спросила блондинка, рассчитывая, что он успокоится и помолчит. Не приведи боже ей придется ставить над ним опыты.

Час прошел относительно тихо, безо всяких происшествий. Кто-то плакал, кто-то продолжал молится, а кто-то спал. Урсула же проводила время в размышлениях, думая над тем как отсюда сбежать и что она сделает с главным врачом сего дурдома .Я с ним такое сделаю, что ад ему покажется раем. Интересно, Цербер меня ищет?
До ее ушей донесся звук, раздавшийся со стороны задней стены. Ммм?   Немка повернула голову  и, привстав, подошла к открывшемуся тайнику.
Блондинка задумчиво посмотрела на открывшуюся заслонку, в которой находился обед. Она и не заметила, что в этой палате есть тайники. Интересно. Если обед свежий и его только сейчас подложили, значит за стенкой есть помещение. Или небольшой лифт. Будь я кроганом я бы приложила усилия и сломала эти заслонки, и посмотрела что там. Но я не кроган. И это меня немного печалит.
Нахмурив лоб, ученый  с подозрением покосилась на еду. Нет, увольте. Есть сегодня она ничего не будет. Зато похудеет и не слетит с катушек. Она сама не раз и не два подсыпала наркотики в еду своим любим подопытным. Ей не сильно хотелось угодить в свою же любимую западню.
Однако нужно притворится, что она обманута и не ведает об возможном обмане. Так я выиграю время. Пускай хоть немного. Недолго думая, Менгеле забрала один паек с соком и села спиной к камере.
Впрочем, долго играть роль обманутой в спектакле возможность не представилась. Двери громко распахнулись, и немка шустро поднялась на ноги, подойдя вплотную к стеклянной стене. За которой происходило крайнее увлекательную зрелище, проясняющее многие интересные детали.
Главных врачей несколько и все они – азари. Ох, как у нее уже затесались руки поставить несколько опытов над осьминогами! Однако стоит признать, что план «стукнуть главного врача по башке или вколоть ему снотворное» сильно усложнился. Ладно, но хотя бы одну из вас я заберу с собой.
Но шоу, устроенное ими, было странным. Тот кто им сказал, что кинуть их бывшего коллегу в толпу чокнутых особым - это хорошая идея, умом не отличался. Неужели их не волнует, что он все нам расскажет и мы этим воспользуемся? Профессор Дженки нахмурилась. Неужто у них и газ специальный есть? Если так то, дело дрянь.. Немке определенно не нравился диалог между азари и мужчиной, который судя по всему, весьма крупно провинился. В смысле сдвинемся с точки? Обычно у нас это означает, что пришло время решительных действий. И если у них это означает тоже самое, то дело не просто плохо, а очень плохо.
Тем временем мужчину впихнули в камеру между ней и саларианцем. Они специально это сделали? Чтобы вызвать хаос и смятение среди ненормальных? Ну что же, поздравляю, у них это получилось. У нее возникло огромное желание задать ему огромную кучу вопрос, но...
Блондинка прекрасно понимала, что она хоть и близко к нему, он вполне может растеряться от такого множества вопросов, которые следовали чуть ли не отовсюду. За примерами далеко ходить не надо: блондинка из не столь дальней камеры задала вопрос. И с точки зрения ученой весьма агрессивно. Злость и агрессия делу не поможет, блондинка была в этом абсолютно уверена. Зато возможно будет на руку ей, если он из пугливых и будет тянуться к спокойным и мирным окружающим.
Урсула аккуратно постучала по стеклянной стене, отделявшей ее от врача, надеясь, что сможет привлечь его внимание.
- Sie, я прошу вас успокоится и рассказать все мне, - спокойно и тепло произнесла она, продолжая, - Я ученый и не собираюсь вас закапывать под яблоней, так что понять Вас я смогу - Только пожалуйста не бойся меня.
- ЛСД, верно? Вы добавляли его в составе препарата? – с интересом вопрос ему Урсула и продолжила, - Подсыпают ли его в еду или распространяют через вентиляцию? – спокойно спросила немка так, чтобы слышал только он. И главное какой гад решил ее сюда привести? Но этот вопрос я задам главной. Когда буду выдавливать ее глаза.

Отредактировано Ursula Manstein (25 ноября, 2015г. 16:37)